Власть и Крах

Было бы легко и приятно оставаться именно там, где он был, беседуя с ней до конца дня. Было так много вопросов, которые вызвали её заявления. Самым жгучим из которых был о том, почему она изучала Шестой Дом. Если бы не полдюжины её сопровождающих, наблюдающих с острой, как бритва, концентрацией и пытающихся сделать вид, что они вовсе не наблюдают, он мог бы попытаться уговорить её погулять с ним подольше.

— Я не Веритор, — сказала она, — и рада этому.

— Наличие такой возможности в вашем распоряжении может стать мощным инструментом и оружием, — сказал Макрам.

— Как и в случае с клинком, лезвие может порезать владельца так же легко, как и противника.

В её голосе была интонация, некий рассеянный ритм, и это наводило на мысль, что она уже видела подобное явление. Её отец?

— Мудрое замечание, — сказал он.

Его восхищение и любопытство возрастали с каждым произнесённым ею словом.

— В моём случае это отсутствие той магии, которая режет. Каждое прошлое поколение Сабри порождало Веритора. Ни я, ни мой двоюродный брат таковыми не являемся. Некоторые считают это предзнаменованием, — она говорила словами, лишенными эмоций, но её руки сжались крепче.

— Предзнаменованием чего?

— Конца правления Сабри.

В её заявлении было нечто большее, чем просто слова, и он подумал, что она нарочно дала ему это понять, позволив выражению её лица отразить подозрение и пренебрежение. Провоцируя его на расспросы, чтобы она могла выяснить что-то о его характере или точке зрения.

— Что вы думаете о предзнаменованиях?

Он был не прочь услужить ей, учитывая его жажду продолжить разговор с ней.

— Что это метод, используемый властвующими, чтобы ослепить других страхом. Конец — это тоже начало, — она улыбнулась, и в её улыбке было что-то такое, что бросило ему вызов. — А вы, Агасси? Что вы думаете о предзнаменованиях?

Он ответил ей такой же улыбкой. Её взгляд метнулся к его улыбке и тут же скользнул в сторону. Даже такая короткая связь была такой же бодрящей, как зимний ветер.

— Я предпочитаю быть причиной для них, чем быть управляемым ими.

Она издала тихий, приглушенный смешок.

— Спасибо, что сопроводили меня, — сказала она. — Если вы простите меня, мне нужно навестить моего отца. Но, возможно, скоро у нас появится ещё один шанс поговорить.

— Конечно. Передайте, пожалуйста, мою надежду на его быстрое выздоровление.

— Непременно.

Она наклонила к нему подбородок в знак прощания и постучала в дверь.

Макрам пошевелился, зная, что его отпустили, но задержался, пока она ждала, когда откроют дверь. Дверь открылась, и Макрам увидел человека, которого, как он помнил, видел, когда прибыл во двор накануне. Мужчина поджал губы, посмотрев на них двоих, стоящих бок о бок. С того места, где стоял Макрам, слева от дверей, он мог ясно видеть покрытую шрамами, сморщенную кожу на шее мужчины и правой стороне его лица. Шрамы от ожогов, несомненно.

— Шехзаде Ихсан Сабри иль Нарфур, Сиваль Второго Дома, — Принцесса-султан подняла руку, указывая на Макрама. — Это Агасси Макрам Аттарайя, делегат от Аль-Нимаса.

Маг воды. Интересно. Свободный огонь не мог сжечь мага воды, и потребовался бы грозный маг огня, чтобы опалить Сиваля Второго Дома. Дома, находящиеся в оппозиции на Колесе, обычно нейтрализуют магию друг друга. За ожогами должно быть, кроется целая история, но, судя по выражению лица Шехзаде, он не был заинтересован в разговоре.

— Шехзаде — принц?

Это был не тот титул, который они использовали в Саркуме.

Ихсан кивнул, переводя взгляд с Макрама на Принцессу-султан и обратно.

— Он ваш двоюродный брат?

Это означало бы, что Ихсан был примерно равен ему по рангу.

— Да, — сказала она. — Его отец был братом Султана. Шехзаде — второй в очереди на трон.

— Приятно познакомиться с вами, Шехзаде, — сказал Макрам.

Интересно, что наследник мужского пола встал в очередь за принцессой.

— Не делайте поспешных выводов, — сухо ответил Ихсан. — Мало кому доставляет удовольствие встречаться со мной.

— Сан, — еле слышно произнесла Принцесса-султан.

— Боюсь, Султан не сможет вас принять, Агасси, — сказал Ихсан.

— Он лишь сопроводил меня из приёмного зала. Там возник небольшой переполох, — сказала она и вошла в покои. — Я уведомлю вас о встрече, как только я смогу, Агасси, — сказала она, взявшись за одну из дверей, чтобы закрыть их.

Только её старшая помощница последовала за ней, остальные, кто остался в холле, уставились на Макрама совиными глазами, когда она закрыла дверь.

Он повернулся к коридору, и как раз в этот момент Тарек завернул за угол.

— Мужчины прибыли, — сказал Тарек, остановившись перед Макрамом.

Тарек искоса взглянул на сгорбленные плечи Макрама, и его брови удивлённо приподнялись.

Двое их охранников стояли недалеко от него, и это заставило Макрама напрячься ещё больше.

— Уже вызываешь переполох? — обвинил Тарек.

— Не нарочно.

Он вежливо улыбнулся одной из девушек, когда они с Тареком проходили мимо. Слуги сбились в тесную кучку, наполненную смешками и перешёптываниями. Даже пройдя ещё несколько шагов, он чувствовал их взгляды на своей спине

— Надо было видеть их всех после того, как ты ушёл с ней, — Тарек ухмыльнулся. — Думаю, ты вызвал бы меньше шума, если бы разделся догола и пробежал по дворцу.

— Я подумаю об этом в следующий раз.

Макрам услышал, как один из их охранников хихикнул над словами Тарека.

Его мысли метались по кругу, перескакивая с Принцессы-султан на Великого Визиря, с брата на переговоры. Он не сможет сделать ничего продуктивного для урегулирования чего-либо, пока не встретится с Султаном, и ему была невыносима мысль о том, что ему придётся сидеть в покоях и ждать.

— Вытащи меня из этого лабиринта, чтобы я мог поговорить с мужчинами. Один из них вернётся с письмом Кинусу, — объявил Макрам.

Тарек пробормотал себе под нос что-то подозрительно похожее на «пусть этот человек сгниёт». Макрам предпочёл проигнорировать это.

Он сообщит своему брату, что они благополучно прибыли и должны встретиться с Султаном. Возможно, это смягчит его гнев.

ГЛАВА 9

Наиме смотрела, как её отец расхаживает по комнате. Его сенешаль стоял с Самирой у дверей, и они время от времени вполголоса переговаривались. Все они ждали, когда Султан заговорит, чтобы оценить его психическое состояние. Наиме была с ним с тех пор, как Агасси доставил её в покои накануне днём. Вскоре после этого она отправила Ихсана домой. Он достиг своего предела, оставаясь во дворце. Он предпочитал уединение своего собственного дома и приходил во дворец только тогда, когда она нуждалась в нём или когда он требовался на заседании Совета в качестве Визиря Сельского Хозяйства.

Отдых и уединение во многом улучшили душевное состояние Султана, но Наиме опасалась, что снова подтолкнула его к волнению, заговорив о переговорах и Агасси. Ему понадобится время, чтобы передать какие-либо условия своему брату в Саркум, и если ему придётся ждать слишком долго, даже не увидев её отца, она не удивится, если он полностью сдастся и уедет.

За то время, что прошло с тех пор, как они разговаривали, он часто приходил ей на ум. Не только потому, что он был неотъемлемой частью всего, что она планировала, но и потому, что ей нравилось разговаривать с ним. Нечасто она вступала в разговор, который не был похож на словесное фехтование, в котором малейшая ошибка могла ей чего-то стоить. Она в мельчайших подробностях вспомнила звучный звук его голоса; то, как загорались его почти чёрные глаза, когда он улыбался ей; искреннее восхищение, которое она уловила, когда он сделал ей комплимент. Сколько мужчин не воспринимали её сильные стороны как вызов, а её недостатки — как слабости, на которые можно напасть? Ей было комфортно в его обществе, так как она редко бывала в обществе кого-либо, кроме своей семьи.

— Сан сказал мне, что ты выступала перед аудиторией гильдии вместо меня, — резко сказал отец.

Он перестал расхаживать по комнате. Были моменты, когда он казался лишь более старой, менее здоровой версией мужчины, которым он всегда будет в её воображении, кем-то высоким и широкоплечим, темноволосым и внушительным. С тёплыми карими глазами, которые смеялись, даже когда всё остальное в нём было смертельно серьёзным. Сейчас в нём было что-то от этого, единственное изменение — серебряные пряди в волосах и бороде. Физически он всё ещё был в добром здравии.

— Да, — сказала она.

Она сидела в большом, уродливом кресле, которое стояло в этих комнатах с тех пор, как она была ребёнком. Она провела много счастливых времен, сидя у отца на коленях в этом кресле, пока он читал ей сказки и рассказывал истории о магии и храбрости. Оно оставалось прежним, потёртым и пахнущим плесенью, и поэтому часто приносило больше утешения, чем он сам.

— Всё прошло хорошо? — спросил он и повернулся к ней спиной.

— Да.

Не было никаких причин говорить ему, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Она не могла доказать, что Кадир имеет к этому какое-то отношение. Во всяком случае, Совету. Чего он надеялся этим добиться, она могла только догадываться. Возможно, он планировал приговорить этого человека в отсутствие её отца, чтобы завоевать популярность среди гильдий. Ей было неприятно признавать, что он был более гибким мыслителем, чем она, и был готов идти на просчитанный риск ради достижения своей цели. Когда она приняла на себя аудиенцию вместо него, возможно, он увидел возможность выставить её слабой или нерешительной перед Агасси.

В любом случае, Наиме выиграла. По крайней мере, если судить по тому, как к ней относился Агасси. Всю ночь её мысли возвращались к его взгляду, который, как ей казалось, навсегда запечатлелся в её памяти. Очарование. Пыл. Никто никогда не смотрел на неё так. Эти мысли заставляли её лицо краснеть каждый раз, когда она думала об этом, что раздражало и тревожило её.

— Конечно, так оно и было. Ты сидишь со мной с тех пор, как твои ноги были слишком короткими, чтобы доставать до пола со скамейки.

Её отец усмехнулся. Наиме улыбнулась, часть её беспокойства улетучилась от этой нормальности и его похвалы.

Она хотела рассказать ему, что произошло. Но она не могла говорить с ним о Кадире. Наиме никогда не могла понять почему, но её отец всегда был таким рациональным, таким бесстрастным во всём, кроме Бехрама Кадира. Они были ближе, чем братья, друзья с детства. И это было источником некоторых единичных споров, которые Наиме когда-либо видела между своей матерью и отцом.

Бехрам. Его имя выкрикивали везде. Её мать пыталась заставить своего мужа понять, что его бывший друг был врагом, преследующим трон Султана.

— Делегат от Саркума передаёт свои пожелания твоему здоровью, — сказала Наиме для пробы.

Улыбка её отца исчезла, его седые брови сосредоточенно сошлись вместе.

— Макрам Аттарайя, брат Мирзы из Саркума. Он в спешке проделал опасный путь. Я полагаю, что он очень заинтересован в нашем предложении о союзе. Хотел бы ты встретиться с ним?