Свет его души

Часть первая

Путь в тысячу ли начинается с одного шага.

Конфуций

Солнце садилось за темной стеной леса на западе, и там еще горел закат, а над морем уже клубились золотисто-сизые тучи, затянувшие горизонт серой дымкой дождя. Свет был рассеянным и желтым, а ветер, что дул с моря, становился все холоднее.

Маленький мальчик стоял в воде, и набегающие волны ласкали его босые ноги, нашептывая что-то успокаивающее, какие-то древние, известные только им истории о грозных морских царях и прекрасных царицах в коронах из кораллов и жемчуга.

Грезы уносили мальчика в дальние страны, где небо яснее и ярче, и необъятна морская ширь, где белые меловые утесы встают из волн, похожие на пенные короны, где закаты умирают долго, рассыпая в небе червонное золото. Там бродят единороги, и драконы рассказывают друг другу тайны мира, и тонко звенят колокольцы на упряжке старухи Нааг, королевы царства ночи, которая пролетает, рассыпая щедрой рукою звезды. Волшебные источники там никогда не пересыхают, утоляя жажду любого страждущего, и можно желать все, что угодно – ведь под неизвестными созвездиями мечты обязательно сбудутся…

Замечтавшись, мальчишка не заметил высокого мужчину, исподтишка наблюдавшего за ним. Чужеземец – а это был чужеземец, судя по куртке, украшенной бирюзой и медными пластинками, внимательно смотрел на малыша, улыбаясь тому, как тот сосредоточенно вглядывается в темнеющий горизонт.

Но, наконец, мальчик увидел этого человека и обернулся.

- Кто ты?

- Я? – чужеземец рассеянно посмотрел на него. – Я Дэвлин.

- Волшебник? – прищурился Римус, с любопытством глядя на незнакомца. Вид его был настолько необычен, что никем другим заезжего чудака нельзя было и представить.

- Я этого не говорил, - сказал мужчина. Он повернулся к мальчику спиной и некоторое время шел по пляжу, оставляя глубокие следы на мокром песке. Но потом, словно передумав, остановился, обернулся назад и, что-то прошептав, махнул рукой. Вечерний воздух под его пальцами сгустился, образовав странные завихрения, заискрился, и вот облачные корабли, надувая паруса, поплыли над спокойной водой залива к призрачным башням легендарного Нирматиля, города древних, к его золотым шпилям и легким куполам, ловящим свет вечернего солнца.

Римус застыл от восхищения, выронив всю свою «добычу». Недавние грезы чудесным образом воплотились в реальность, которая оказалась еще прекраснее, чем ему представлялось. Но пока он смотрел в закатное небо, незнакомец исчез, и видение стало тускнеть, пока не превратилось в самые обычные облака. Римус остался стоять посреди пустого пляжа, задумчивый и тихий. А когда его мать, бросив безуспешные попытки докричаться до сына, спустилась вниз со скалистого утеса, мальчик произнес с нескрываемым восторгом:

- Мама... Это был волшебник!

Женщина кивнула в ответ и ласково обняла сына. И вместе они пошли домой.

* * *

Остров Арун очень похож на шляпу – высокая зеленая гора, поднимающаяся из воды, окруженная «полями» - пологими лесистыми склонами. Мореходы называют его еще Шляпой Волшебника – и не только из-за сходства с колдовским колпаком, но и из-за того, что раньше на этом острове и в самом деле жили чародеи и колдуны. Но это было давно, и теперь на Аруне вряд ли можно отыскать хоть одного волшебника, хоть одну колдунью. Говорят, все они перессорились между собой и то ли извели друг друга, то ли просто отправились на более обширные и богатые острова или на материк. При этом колдуны умудрились поругаться с советом старейшин Аруна, которые славились своей обидчивостью и злопамятностью. После этого старейшины запретили на острове всякую магию. А со временем истории о волшебниках обросли невероятными подробностями, рождая предрассудки. Во всяком случае, искусство магии здесь недолюбливали и даже отрицали, несмотря на то, что в одном дне пути по морю находилась знаменитая Академия Магии Сорфадоса.

Арун - хмурый, негостеприимный остров, большую его часть занимают непроходимые леса и болота. Маленькие деревеньки, разбросанные по склонам горы Арх – потухшего вулкана, - упрятаны среди темных сосновых лесов и рисовых полей. Городов там почти нет, лишь крохотный портовый Фротт дремлет в конце длинной узкой бухты. Кажется, на этом острове никогда ничего не происходит – жизнь течет мирно и вяло, не богато и не бедно, и одно есть развлечение в прибрежных деревнях: смотреть, как проплывают на горизонте корабли с коричневыми и белыми парусами.

* * *

Подрастая, Римус стал замечать, что вокруг него творятся странные вещи: при желании он мог, например, одной мыслью зажечь огонь в очаге или загнать на крышу сарая злобного волкодава, хотя он и сам не понимал, как это у него получается. Сначала он боялся этих сил, но чем больше проходило времени, тем привычнее становилась для него магия. Конечно, поначалу рассказывать о своем даре он никому не собирался. И первое время Римусу удавалось сохранить в тайне способность к колдовству. Но магию скрыть не так-то просто – особенно, если ты еще не умеешь толком ею управлять, и она прямо-таки вырывается наружу, причем в самое неподходящее время.

Однажды он играл на берегу Аринары, забавляясь с летающими камешками, которые заставлял описывать в воздухе круги и мудреные петли. Игра настолько захватила мальчика, что он не сразу заметил, что из-за ветвей за ним внимательно наблюдает его младшая сестренка.

- Эй, Дем! – окликнул ее Римус.

Камешки попадали в воду, а девочка уже бежала вверх по тропинке к дому, только мелькали яркие ленточки в ее волосах.

Римусу удалось тогда догнать и успокоить Дем, пообещав ей большой сахарный леденец и имбирное печенье с ярмарки во Фротте. Но с того дня ему пришлось стать вдвое осторожным в занятиях колдовством.

Несмотря на это, Римусу доставляло огромное удовольствие пользоваться магией. Чем усерднее Римус тренировался, тем лучше у него выходило двигать предметы усилием воли или понемножку управлять стихиями и отыскивать потерянные вещи. К тому же мальчик открыл в себе дар понимать язык животных, птиц и рыб, трав и деревьев. Это было великолепно! Римус ощущал себя всесильным, способным почти на что угодно. Он мало что знал о настоящих магах, и думал, что магия – это нечто вроде веселой игры, правила которой он должен придумать сам.

* * *

- Я никогда ему этого не позволю, Энджи! – Отец Римуса стукнул кулаком по столу. – Он никогда, слышишь, никогда туда не поедет!
- И что ты сделаешь? Запрешь его в доме? – спросила женщина, яростно глядя на мужа. – Пойми, это не нам решать.
- А кому решить? Кому? Ему что ли? – мужчина ткнул пальцем в сторону мальчика, вжавшегося в стену возле очага. Мальчик со страхом смотрел на отца, и в его взгляде таилась обреченность: нет, отец никогда не разрешит ему ехать в Академию! А ему так хотелось там учиться, последние полгода он только об этом и думал. Услышанная однажды от кого-то история не давала ему покоя. – Он еще ребенок, чтобы что-то самому решать!
- Ему двенадцать! И такую силу, как у него, не скроешь! И чем старше он будет, тем труднее будет с этим жить!

- Вот именно! Но не беспокойся, я выбью из него всю эту дурь. Никакой он не маг, и точка! Чтобы мой сын стал одним из тех помешанных колдунов?! Они и дома-то не имеют, как будто бродяги какие!
- Не ты наделил его этой силой, не тебе решать, что с ней делать! – Римус видел, как потемнели глаза у матери, что не предвещало ничего хорошего. – Мальчик и сам в состоянии решить, что он хочет! И в любом случае, учиться ему нужно обязательно. Такая сила, как у него – не игрушки. В неумелых руках она может наделать много бед!
- Как ты можешь так говорить?! – взревел ее муж. Он ходил по комнате взад-вперед, но на сына не смотрел. Потом взял себя в руки, и сел за стол напротив сохраняющей видимое спокойствие Энджи. – Отпустишь его в Сорфадос на колдуна учиться? – вдруг как-то сникнув, спросил он.
- Да, Гидеон, отпущу! – со слезами воскликнула женщина. – Я его не меньше твоего люблю… но уж раз так получилось… мы должны отпустить его туда, где он станет настоящим волшебником, и мы еще будем гордиться им, вот увидишь! – она не смогла сдержать рыдания и расплакалась в голос, уткнув лицо в ладони.
- Видишь, паршивец, до чего ты мать довел?! – Гидеон впервые за вечер поглядел на Римуса. Тот, ничего не ответив, подошел к матери и обнял ее.
- Если ты не хочешь, я останусь… - внутренне содрогнувшись, прошептал он. Женщина слабо улыбнулась.
- В Академии тебе будет лучше, чем здесь.
- Но, мама…
- Ничего, ведь со мной будет Демельза. Да и ты будешь приезжать. Будешь? Я привыкла к расставаниям... Твой брат ушел на войну и не вернулся… Твой дядюшка уплыл с торговым судном, и от него уже пять лет как нет никаких вестей… Но я не пала духом, как отец. Он так и не смирился с этими потерями.
Она осторожно посмотрела на Гидеона. Тот угрюмо взглянул на жену, но промолчал. Весь его яростный запал куда-то делся, осталось лишь глухое раздражение: на Энджи, на Римуса, на все магическое племя...

- Как ты не понимаешь, - произнесла женщина, - что если он останется здесь, то сделает себе хуже! Если он станет удерживать магию в себе, то когда-нибудь эта магия вырвется наружу, огромная сила, способная уничтожить весь остров! И нас. А может случиться и так, что магия в нем постепенно угаснет, и тогда… Маги не могут жить без своей силы!..
- Откуда ты все это знаешь?
- Мне рассказывали, - с вызовом ответила Энджи. - Я же родом с материка. У нас там нет таких глупых предрассудков, как здесь!
- И это правда? – нарочито спокойно спросил ее муж.
- Да.
Теперь оба смотрели на сына, отец – с какой-то ненавистью, с тупым непониманием и страхом, мать – с нежностью и неизбывной болью в глазах, словно ожидая от него ответа. Римус кивнул, и хотя ему было очень больно из-за ссоры родителей, но желание попасть в Академию всегда оставалось сильнее чувства вины. И мечты уже унесли его через серые волны моря, к Сорфадосу, столице королевства, где этим мечтам предстояло сбыться.
А Энджи невыносимо было только при одной мысли, что придется расстаться с любимым сыном, возможно, навсегда. Как сложится его жизнь в Сорфадосе? Он уедет туда, чтобы учиться колдовству, и может быть, что не вернется на Арун. И даже если вернется… Останется ли он прежним? Конечно же, нет. Магия меняет людей сильнее, чем невзгоды и безжалостное время.

Она не была готова к новым разлукам, что бы ни говорила сыну, но нельзя идти против воли богов – это Энджи тоже хорошо знала. И чувствовала каким-то особым материнским чутьем, что Римус оправдает ее надежды.

* * *

- Приехал сюда, чтобы стать магом? – невысокий осанистый человек с рыжей бородой, но совсем без волос на голове, встал из-за стола и уперся взглядом в Римуса. Мальчик растерянно кивнул.

- Что ты умеешь?

Римус ждал этого вопроса, но ему все-таки стало страшно, когда под пристальным взором рыжебородого он стал творить заклинание, чтобы вызвать огонь – лучшее, что тогда знал.

Он чувствовал себя настоящим колдуном. И почти не смотрел по сторонам, хотя в кабинете главы Сорфадосской Академии Магии аннэйрэ Дэвлина было много интересного, начиная с богатых шпалер, изображающих сцены из "Песен Диритара" и заканчивая скелетом какого-то существа под потолком, похожего на маленького дракона.