Свет его души

Часть вторая

Мелодично вздрогнул над дверью колокольчик, и этот одинокий звук медленно таял в морозном воздухе, делаясь все тоньше, пока не сошел на нет.

- Кого нелегкая принесла так поздно? – за дверью послышались шаги, щелканье отпираемых запоров и слова, отменяющие охранные заклятия.

- Аннэйрэ[1], я к вам.

На пороге стоял человек в плотном шерстяном плаще, опушенном мехом. Он поклонился хозяину дома, касаясь красной от холода ладонью груди.

- Входи, чего стоять на морозе, - ворчливо ответил темноволосый мужчина в простой домашней тунике, подпоясанной узорчатом поясом. – Глинтвейн?

- Пожалуй, - согласился гость.

Они прошли через холл, отделанный мрамором и дубовыми панелями, в гостиную, где хозяин взмахом руки разжег в камине огонь. На круглом плетеном столике появились высокие кубки с глинтвейном, исходящим паром.

- Вот значит, как живет глава Академии, - оглядываясь по сторонам, протянул гость. Комната просторная, почти пустая, на высоких окнах нет ни занавесей, ни тяжелых портьер, с потолка свешивается бронзовая люстра на цепи, сейчас больше похожая на огромного черного паука, покачивающегося на кончике своей паутины. Всюду богатая резьба по дереву, перед камином стоит мягкий диван и несколько более жестких деревянных кресел.

- Не хуже остальных, Нэвиан, - хозяин дома взял кубок, жестом предлагая собеседнику сделать то же самое.

- А я к вам по делу, аннэйрэ Римус, - произнес Нэвиан, когда отпил несколько глотков. Горячая ароматная жидкость окончательно прогнала из тела холод морозной ночи, и гость немного разомлел перед пылающим камином. Собеседник же его, мужчина с резковатыми, но довольно красивыми чертами лица, был внимателен и собран.

- Вы знаете, что Верховный Маг Дэвлин умер…

- Пусть он отыщет путь в страну богов, - отозвался хозяин дома.

- И скоро будет новый Совет, который выберет нового Верховного Мага…

- Мне нет дела до этих стариков, - усмехнулся мужчина.

- Но вам есть дело до титула Верховного Мага… Мы хотим, чтобы вы стали им, потому что больше нет других… достойных… - почти шепотом произнес гость.

- Вы хотите, что бы я выдвинул себя? Если у них нет других достойных кандидатов, они все равно придут ко мне! – заявил Римус.

- Верно. Но возможно, кое-кто будет против… Вы могущественный маг… Кое-кто в Совете опасается таких соперников. И…

- Не смеши меня, Нэвиан! Они ничего мне не сделают! Даже если они соберутся все вместе перед моим домом, то и камня не пошевелят.

Нэвиан замолчал, Римус же пристально смотрел на него, думая о том, что Совет скорее всего примет верное решение, и выберет его в качестве Верховного Мага. Римус ожидал этого, ожидал уже давно, с тех пор, как старик Дэвлин занемог, и не появлялся больше ни в Академии, ни в Совете. У них действительно не было больше достойного кандидата, потому как все старые маги были больны и немощны, и они с удовольствием копались в пыльных библиотеках, хороня заживо свой дар, а молодые были слишком неопытны, чтобы взвалить на свои плечи ответственность за Алмарру.

Что и говорить, Римуса прельщало это предложение. В конце концов, не к этому ли он шел долгие годы? Терпел лишения в трудных путешествиях, всегда в одиночку справлялся со всеми несчастьями, ради этого он порвал с семьей, и навсегда вычеркнул из памяти образ отца, взялся за заведование Академией Магии, и муштровал самонадеянных юнцов, думающих, что магия даст им все блага на свете. Таких же самонадеянных, как и он сам, таких же упертых и честолюбивых. И теперь давняя мечта, мечта детства, сбылась, почти сбылась!.. Римус прерывисто вздохнул, и Нэвиан, смотревший на него в это мгновение, увидел, как сверкнули гордостью и властолюбивым огнем глаза этого немолодого, но еще и не старого мужчины.

- Скажи Совету, что я согласен, - неожиданно сухо произнес маг. Он отвел взгляд от своего гостя и посмотрел в окно, за которым медленно кружились пушистые хлопья. Снег стоял густой белой стеной, ни одно дуновение не нарушало торжественной и жутковато-прекрасной картины.

* * *

- Господин Верховный Маг!

Римус обернулся, пытаясь отыскать взглядом того, кто его окликнул. Немолодая полноватая женщина в простом черном платье пробиралась к нему через толпу. Он хотел идти дальше – мало ли разных людей постоянно пытаются привлечь к себе его внимание, но в чертах лица женщины магу почудилось что-то смутно знакомое. Миг – и он вспомнил.

- Демельза?

Она улыбнулась, лучистые морщинки четче обозначились в уголках глаз, таких же синих, как и у него, не потерявших яркости за двадцать лет. Но вот лицо стало совсем другим: годы исказили красивые черты, следы перенесенных горестей отразились на нем.

Не было радости в этой встрече. Римус не выносил всего, что говорило ему о прошлом. А Дем слишком живо напоминала ту давнюю историю, о которой он старался забыть всеми силами. Конечно, чувства давно перегорели, словно горсть палых листьев в осеннем костре, но даже одного напоминания было достаточно, чтобы воскресить в памяти пережитое.

Удивление от этой встречи сменилось легким недоумением: что Дем от него понадобилось? Хотя, судя по ее немного виноватому виду, все было ясно – она собралась о чем-то попросить. В другой раз Римус избавился бы от такого просителя, но ведь это была все же его родная сестра. И все же никаких родственных чувств маг не испытывал. Давно пропала в нем любовь к Аруну, к знакомым с детства местам. Теперь Сорфадос стал для него домом.

С точки зрения любого, кто видел их на узких улицах столицы, эти двое являли собой странное зрелище: высокий мужчина в одежде придворного, невозмутимый на вид, и простая крестьянка с испуганным, настороженным взглядом.

На них смотрели, оборачивались, но Римус только шепнул сестре:

- Идем скорее.

Несколько поворотов - и они оказались на нир-Наили, Озерной улице, где за глухой стеной скрывался небольшой особняк, который Римус привык именовать своим домом. Маг подошел к арке с зеленой дверью и, лишь дотронувшись до дерева, открыл ее перед своей спутницей, и они вошли в усыпанный листьями и желудями сад.

- Я думал, ты вышла замуж и живешь на Аруне, - сказал он, приглашая сестру в дом. Та смущенно оглядывалась по сторонам: ей ни разу не приходилось бывать в таком богатом по ее меркам месте. Она осторожно присела на краешек резного кресла.

- Да. Но мой муж умер. Зато остались дети: дочь и двое сыновей. А...

- Нет. Я не женат.

- И живешь один в этом огромном доме? - нотка зависти проскользнула в ее голосе.

Римус вздохнул, ему вовсе не хотелось обсуждать свои дела с сестрой, которую он не видел столь давно, что образ ее почти стерся в памяти.

- Мы все идем своими путями, так говорил отец, - сухо произнес он. - Кстати, как он?

- Он тоже умер. Пять лет назад. А мама - не так давно... Она прожила долгую жизнь, и все надеялась... - Дэм не закончила фразу, но брат понял.

- Теперь ты хозяин нашего старого дома, - сказала женщина. - Возвращайся!

- Нет. Мой дом здесь, вот он, - маг сделал широкий жест рукой. - А то - мне никогда не принадлежало и не будет.

Демельза охнула.

- Прости меня, Римус! Ты ведь теперь Верховный маг, я слышала, ты нового короля короновал в Даргарде? Кто бы мне поверил, расскажи я такое в деревне!

- Все мы так или иначе переменились, и нет теперь возврата туда, откуда мы ушли. Но что привело тебя в Сорфадос?

Женщина уставилась в пол, делая вид, что интересуется рисунком каменных плиток, явно испытывая неловкость от того, что сидит рядом с сильнейшим магом Алмарры, хоть и братом. Римус ждал. Наконец Демельза решилась.

- Мне так неудобно... Я бы ни за что, если бы… Но у меня к тебе просьба. Я знаю, ты порвал отношения с нашей семьей. Но это очень важно: кажется, что мою дочь кто-то проклял. Все, за что она берется, приносит одни беды. Пойдет за водой - свалится в колодец, начнет готовить - обожжется. И ведь не от неумения: раньше она все делала с легкостью. А в последнее время стало хуже - из нее как будто что-то жизнь тянет. По ночам она кричит и плачет так, что вся деревня слышит. Ее считают ведьмой, Римус! Она разговаривает с кем-то невидимым... Просто останавливается посреди улицы и начинает говорить с воздухом! Мне страшно выпускать ее из дома. Когда муж был жив, он защищал ее, но теперь некому и заступного слова сказать. Она как будто с ума сошла, моя девочка! - Демельза всхлипнула, смотреть на брата она не решалась.

- И ты вспомнила обо мне. Это ведь нетрудно: теперь я известен многим... Глава Академии Магии, Верховный маг.

- Я... не...

Лицо мужчины оставалось бесстрастным, словно окаменело. Глядя на этого человека, нельзя было поверить, что у него есть чувства.

- Но моя дочь...

- Нет.

Глаза женщины наполнились слезами, а Римус, к собственному удивлению, не почувствовал ничего, похожего на жалость, сочувствие или участие, как будто только что поведанное ему, произошла не с сестрой, родным человеком, а с кем-то далеким, незнакомым, и было из разряда тех историй, что рассказывают и крестьяне, и горожане, пропуская за ужином кружечку пенного эля, чтобы попугать друг друга. Как не силился маг найти в себе хоть какой-то отклик, все было безуспешно, и попытки вызывали лишь раздражение. Ему было все равно, что станет с теми, кто когда-то отвернулся от него.

- Римус... - Демельза подняла на него умоляющий, приниженный взгляд просителя, но натолкнулась на глухую стену. - Почему?..

- Потому что я не обязан. Я никому ничем не обязан.

- В твоем сердце нет любви! - воскликнула женщина, порывисто вставая. Похоже, она не отдавала себе отчета в том, что говорит с могущественным волшебником, которому не составит труда сделать так, чтобы она замолкла раз и навсегда.

- Любви? О, я изгнал из своего сердца эту слабость, изгнал после того, как мы виделись с тобой в последний раз. А теперь изволь уйти, у меня слишком много дел.

Римус, в общем-то, и сам не ожидал от себя такой жестокости, хотя ему ничего не стоило помочь несчастной женщине. Но возвращаться на Арун… Видно, не отдавал он себе отчета, как зачерствело его сердце за двадцать лет! Взбираясь по ступенькам власти, всегда нужно что-то отдавать взамен. Время, родственные связи, чувства, которые недопустимы в мире жестокости и циничного расчета.

- Что ж, прощайте, господин Верховный Маг! - Демельза вложила в последние слова столько ненависти и слепой ярости, что маг вздрогнул, но женщина даже не взглянула, не обернулась, когда он запирал за ней дверь.

* * *

Между землей и небом была метель. Она налетела неожиданно, закружила, дунула в лицо колкими снежинками, обжигающими щеки и нос. Широкая пелена скрыла все вокруг, и очертания деревьев стали едва заметными серыми тенями на фоне трепещущих белых занавесей. Санный путь затерялся в круговерти снежных вихрей.

С мрачным удовлетворением смотрел Римус в крохотное окошко кареты, но видел только свое отражение на темном стекле. Шар голубоватого света плавал над головой мага, выхватывая из темноты его лицо. Римусу даже не хотелось применять обогревающее заклятие - холод не давал заснуть, оставляя мысли ясными, как никогда. Закутавшись в теплый меховой плащ, он застыл в напряженной позе, вцепившись в бархатную обивку сиденья, глядел, как за окном кружит, мечется в диком танце метель.