Свет его души

Отсюда не было видно города, только аккуратные клумбы, дорожки, посыпанные морской галькой и замшелые каменные статуи. Укромное и тихое место, в стороне от основного здания Академии, с ее коридорами, заполненными веселым гулом ученических голосов, огромными пыльными аудиториями, гулкими залами, с непременной кипучей жизнью, выплескивающейся за пределы серых гранитных стен.

Он стоял, впитывая в себя прохладу дождя, приносящего умиротворение душе, уставшей от суеты и шума. Редко выдавалась магу такая возможность – побыть в одиночестве, любуясь на то, как стучат по мрамору резных перил упругие капли. Маг привычным жестом повернул ладони к небу, словно вбирая силу, которую приносил дождь. Старый жест, известный всякому колдуну, и на этот раз не подвел – сила молодого весеннего ливня, необузданная и радостная, завладела мужчиной, отзываясь легким покалыванием магии на кончиках пальцев.

Римус не сразу заметил молодую женщину, склонившуюся над каким-то кустиком, и словно забывшую про дождь. Через плечо у нее висела зеленая сумка целителя. Пряди светлых, почти седых волос выбились из прически, но женщину это мало волновало - она была поглощена тем, что аккуратно отделяла верхние молодые листья и осторожно складывала их по одному в холщовый мешочек.

Наверное, она почувствовала на себе взгляд мага, потому что вдруг подняла голову. Мокрые пряди прилипли к щекам, глаза горят вдохновенным огнем - а лицо так же сурово и неприветливо, как и при первой встрече.

- У вас хороший сад, аннэйрэ! - крикнула она.

- Из-за этого не стоит мокнуть под дождем! - отозвался Римус. - Мне не нужен целитель, который сам заболеет!

Женщина коротко кивнула и широким шагом направилась к двери. Через несколько минут она вошла в кабинет, как ни в чем ни бывало.

- Все же вы решились, госпожа Шани, кинули свою глухомань и приехали к нам! - Римус стоял спиной к балкону, так, что его силуэт на фоне окна казался очень темным.

Не дожидаясь приглашения, целительница присела к огню.

- Меня вынудили уехать.

Маг изобразил удивление.

- Что-то случилось? Ваш король…

- Умер. Да. Королева обвинила меня в связях с ее мужем, - ответила женщина. Ее слова, точнее, что, что она высказалась так прямо, поразили Римуса. Он ожидал чего угодно, но не этого, не того, что она так откровенно расскажет о причинах, которые привели ее в Сорфадос.

- И мне приказали уезжать из Инвира…

- Тяжело, наверное, было покидать родных и друзей?

Целительница обернулась к окну, и магу стали хорошо видны ее чуть выпуклые серые глаза, в которых не было ни слезинки. Она уже выплакала все слезы, подумал он без особого сострадания. Но на вопрос Ормалин не ответила.

- И я вспомнила о том приглашении. Я подумала, что в Сорфадосе мне будут рады…

- И это так, госпожа Шани, это так. Нам нужны одаренные целители, а что до… причин, по которым вы уехали… Это останется между нами.

Его собеседница кивнула.

- Прекрасно. Приступите к своим обязанностям завтра. Где вы будете жить?

- Я снимаю комнату в трактире в южной части города, - ответила Ормалин.

- Далеко отсюда, - усмехнулся Римус. - Академия предоставляет преподавателям комнаты. Вон там, - маг показал на красную крышу маленького домика, угнездившегося среди ясеней. – Так что переезжайте сюда.

Ормалин согласно кивнула, расправляя перед камином складки мокрого платья.

Откуда в простой целительнице столько достоинства и силы? Она сидела - прямая, непоколебимая, спокойная, точно большое раскидистое дерево, крепко цепляющееся корнями за землю, прорастающее глубоко-глубоко в нее. Это мудрое спокойствие отчего-то не нравилось магу. Возникало чисто мальчишеское желание уязвить ее чем-нибудь, вывести из равновесия.

В это время в дверь осторожно постучали.

- Нэвиан, мой помощник, - представил Римус вошедшего мужчину. - А это наша новая целительница, Ормалин Шани из Инвира. У тебя ко мне дело? – обратился он к Нэвиану, ясно давая понять, что разговор с целительницей окончен, и она может идти. – Проводи нашу гостью в ее покои, и возвращайся.

Его помощник кивнул, знаком приглашая Ормалин следовать за ним. На пороге она обернулась, и ее быстрый взгляд показался магу странным, как будто…

…она его жалела.

Они ушли, а Римус стал беспокойно расхаживать по кабинету, сцепив руки за спиной. В последнем взгляде целительницы он видел оскорбление, насмешку, которую никак не мог допустить в свой адрес. И не собирался ей это прощать. Со сладким чувством собственного превосходства он подумал, что дар целительницы, хоть и редкий, все же не сравнится с его магией.

Маг дотронулся до резной фигурки совы на столе, отполированной многими касаниями рук. Веспа, богиня мудрости, дарила успокоение.

В дверь снова поскреблись.

- Входи! – резко произнес маг. Он все еще стоял у окна, глядя на мокрые листья. – Как она тебе? – не оборачиваясь, спросил он.

- Госпожа Шани?.. Очень милая женщина, - осторожно ответил Нэвиан. - Она должно быть, великолепная целительница.

- Такие, как она, могут быть либо гениями, либо уличными бродяжками, с ее-то внешностью, - снова резкий, рубящий тон, который мог испугать любого собеседника. Но Нэвиан уже привык к манере Верховного мага выражать мысли.

- Нехорошо так говорить о…

- Она переживет. Чай, не девочка.

Повисла напряженная тишина, наполненная лишь стуком капель о каменный пол балкона. Римус молчал, явно не горя желанием продолжать разговор, а Нэвиан так и не решался напомнить магу о своем деле.

- Ну, что ты мне хотел сказать?

- В Совете недовольны Вашим решением по поводу закона об ограничении магии... Они прислали прошение... - помощник передал магу конверт коричневой бумаги с гербом Совета. - Аннэйрэ Арсидиан хотел с Вами поговорить...

Не дослушав, Римус жестом отослал Невиана прочь, и тот с поклоном вышел.

Оставшись в одиночестве, маг тяжело опустился в массивное резное кресло. Что такое с ним творится сегодня? Закон, аннэйрэ Арсидиан... Такие важные вопросы, а ему словно и дела никого до них нет! Как будто какая-то тоскливая музыка не дает ему покоя, тревожит и зовет, и становится невыносимо больно от высоких и чистых звуков… Все морок, все блажь! Целительница? Да какое ему до нее дело, даже если она и взглянула на него как-то не так. Нет, дело совсем в другом, в темных предчувствиях, которые не отпускают уже давно...

* * *

- Римус! Я хочу поговорить с тобой!..

Ормалин чуть ли не бежала за ним по боковой галерее одного из залов королевского дворца, не поспевая за широкими шагами мага.

- Я занят! - холодно бросил через плечо мужчина. - Депеша от короля!

- Это важно!

- Подождет.

- Римус! Ты считаешь, что какая-то депеша важнее твоего здоровья?

Ормалин едва не налетела на его спину – маг резко остановился на верхних ступеньках лестницы. Он обернулся и вцепился в плечо целительницы, глаза его так и горели злым синим огнем. У Ормалин подкосились ноги от страха, что он сейчас просто-напросто убьет ее взглядом.

- Пошли!

Римус больно схватил ее за руку и потянул за собой, а потом просто впихнул в первую попавшуюся на пути комнату, сумрачную из-за задернутых штор. Комната была пуста, но маг все равно навел охранные чары: предосторожность никогда не была лишней, особенно тут, в Даргарде. Он не хотел, чтобы у разговора нашлись свидетели - сплетни разносятся здесь быстрее ветра, и поваренок на кухне узнает о том, что король чихнул в своей спальне раньше, чем правителю ответят «Будьте здоровы, Ваше величество!».

Маг отошел к камину, над которым висело мутное зеркало, и посмотрел на свое угрюмое отражение.

- Говори! – он обернулся к целительнице, впиваясь взглядом в ее узкое лицо, удивительно спокойное, и в этом спокойствии магу почудилась дерзкая насмешка, вызов.

- Я чувствую, что тебя мучает боль... – осторожно начала Ормалин. - Давно. Несколько месяцев. Эта боль не дает тебе покоя по ночам… Голова раскалывается… Ты думаешь, что это от усталости. Из-за работы. Что тебе нужен отдых. Ты стараешься не обращать на боль внимания…

Маг дернулся, будто хотел что-то возразить, но промолчал.

- Я знаю, что это, Римус… Это страшная болезнь. Сначала головные боли, потом ты начинаешь терять зрение или слух, или перестаешь понимать речь и говорить сам… Начнется падучая. А потом боли станут настолько нестерпимыми, что ты убьешь себя, лишь бы они прекратились. Старый король Инвира болел тем же… Но было слишком поздно, когда я узнала об этом. Я старалась облегчить его страдания… Я все видела. Римус! – в ее взгляде была мольба. – Это не вылечить обычной магией! Да ты и магию свою забудешь!..

- Что ты мелешь!.. Мало ли что ты себе придумала! Тебе нечем заняться в Академии?.. – его голос стал хриплым и глухим, совершенно не похожим на мягкий глубокий голос Верховного мага.

- Если оставить все как есть, ты умрешь, и ничем тебе твоя магия не поможет, - отрезала Ормалин.

- Что?.. Умру?.. – едва ли впервые за последние годы во взгляде волшебника проскользнула тень неуверенности, сомнение. Конечно, он не боялся смерти, но умирать в мучениях... Слова Ормалин жгли, и непрошенные мысли, одна неприятнее другой, завладели им. Разве можно поверить, что в тебе сидит смертельный недуг, пусть даже все признаки указывают на это?

Но Римус знал, что женщина права. Зря целительница ничего говорить не будет, и если она видит болезнь в человеке - так и есть, даже если болезнь эта еще никак себя не проявила. Магия Ормалин была другой природы, и исцелять женщина умела не только заклятиями и травами, а особенным даром, «наложением рук», как говорят в народе.

Римус никогда бы не пришел к ней, не смог бы побороть гордость и признаться в своем бессилии. Иногда ему удавалось утихомирить боль, но она всегда возвращалась, и магу приходилось применять разные чары, чтобы окружающие не видели, как он изменился за последнее время – осунулся, похудел и как будто постарел на несколько лет. Никто из окружения не должен был видеть его слабость. Он перерыл дома все древние манускрипты по целительству, был в библиотеках Академии и Даргарда, но книги твердили одно: сложные болезни подвластны только человеку с определенным даром. Хотя магия дарует долголетие, она не может дать полного здоровья, ему ли было не знать этого.

- Я смогу тебе помочь. Позволь мне... – прошептала Ормалин, поднимая руку, чтобы прикоснуться к магу. Он был напряжен, как будто завязан в узел. Быстрым движением маг перехватил тонкое запястье женщины и сжал его.

- Нет.

- Тогда ты умрешь! Безумный дурак! – выкрикнула она и сама испугалась сказанного, застыла, словно ожидая удара. Но вместо этого был вопрос.

- Почему? Почему ты говоришь мне?..

- Иначе не могу. Целители чувствуют боль других, и это тоже мучительно... Я не могла не сказать.

Маг почти ненавидел целительницу, ненавидел сильнее, чем кого-то из своих врагов. От врагов можно не ждать жалости, какая была в этой молодой женщине, повидавшей столько чужой боли на своем веку. Казалось бы, сердце Ормалин должно ожесточиться, но вместо этого оно полно сострадания даже к такому человеку, как он.