Все хорошо, я рядом

ГЛАВА 8

Айре проснулся рано. Ийя еще спала, розовая пятка торчала из-под сбившегося одеяла. Айре поправил одеяло, подобрал валяющиеся под окном носки и отнес их в ванную. Приготовил завтрак, оделся и сел в кресло у окна, раскрыв книжку. Внизу проехал с тележкой молочник, прошествовала одетая в отделанное соболями пальто старушка с клочком рыжего меха на поводке. Мех мнил себя собакой и тянул старушку от столба к столбу. На улице светило солнце, с крыш капало, влажно лоснились булыжники мостовой. Айре отложил книгу и потянулся, щурясь от яркого света. Мысль остаться одному, так напугавшая его вчера, сейчас, в лучах весеннего солнца, сейчас казалась уже вполне привлекательной. Он будет один, вся квартира — в полном его распоряжении. Можно идти, куда хочется, делать, что хочется. Гулять по городу, покупать готовую еду, бездельничать. Никакой стирки, никакой уборки, никакой грязной посуды.

В спальне заскрипели пружины, прошлепали к ванной босые ноги. Вскоре в гостиную вошла Ийя, зевая и приглаживая взлохмаченные волосы. Айре встал, одернул новый тонкий свитер, облегающий тело. Ийя улыбнулась, хмыкнула и пошла на кухню.

— Ты уже готов, я смотрю.

Айре оглядел себя. Узкие брюки, ремень с заклепками, кирпичный свитер. Получилось вроде бы неплохо. Не слишком развязно и подчеркивает фигуру. Он не мог решить, как ему лучше одеваться. Дома он уже не обращал внимания на то, в чем он ходит — Ийя действительно была абсолютно безразлична к его внешнему виду. Но сейчас он впервые собирался сопровождать Ийю в город, поэтому старался. Ему не хотелось, чтобы люди задумывались, зачем де Виалан купила обтрепанного замухрышку. Но идея выглядеть секс-игрушкой, окончательно подрывая репутацию хозяйки, тоже не казалась удачной. Он не спрашивал, говорят ли ей что-нибудь по поводу покупки, подшучивают ли. И так все было понятно. Сначала он даже боялся, что Ийя его продаст, устав слышать шепот за спиной. Теперь это прошло. Но подливать масла в огонь Айре не собирался. Поэтому вещи купили такие, в которых выглядел бы привлекательным, но не слишком доступным. Он знал, что худоват для своего роста, но у него были широкие прямые плечи и узкие бедра. Это имело смысл подчеркнуть. Сегодня утром, глядя в зеркало, он остался вполне доволен результатом.

После завтрака Ийя пошла одеваться. Вышла она в платье из плотной темно-зеленой ткани с черным гипюровым корсажем. Длинная юбка была расшита черными и серебряными цветами. Сдвинутый набок маленький черный ток с густой вуалью был расшит черными жемчужинами. Наряд довершала короткая меховая курточка до пояса. Ийя улыбалась, губы под черной вуалью казались вырезанными из розового мрамора, бледные и твердые. Айре подумал, что впервые видит ее в платье. Ийя прошла, шурша накрахмаленными юбками, шлейф горьких духов тянулся за ней, как память о первой измене. Айре накинул куртку и вышел за хозяйкой на улицу.

Они шли по тротуару, Ийя — впереди, Айре — отставая на полшага. Ийя обернулась, кивнула, приглашая его догонять. Айре чуть ускорил шаг, пошел рядом, непроизвольно стараясь шагать в ногу. Показался кеб, и Ийя махнула рукой. Возница остановился, Айре распахнул дверь и подал хозяйке руку, помогая подняться на подножку. Мелькнули кружевные нижние юбки, начищенный носок башмачка. Ийя села на потертое сидение. Айре устроился напротив, почти упираясь в нее коленями, складки платья легли ему на ботинки.

На вокзале было шумно, пахло железом и копотью. Айре озирался вокруг, разглядывая высокие стрельчатые окна, огромный, полный людей зал, бледно-бежевые стены из полированного камня, отражающие солнечный свет, разбрызгивая его вокруг. Под потолком метался заблудившийся голубь.

Они прошли на перрон. Айре старался держаться солидно, искоса посматривал на медленно, величественно шествовавших людей в красно-синей форме с маленьким дымящим медным паровозом на фуражках. Громко тикали круглые часы на столбе, сквозь пыльное стекло стрелки виднелись смутно, и Айре только догадывался, сколько сейчас времени. Вдалеке раздался громкий рев, похожий на вопль попавшего в западню огромного животного. Мигом растеряв остатки самообладания, Айре высунулся с перрона. Он появился. Огромный. Черный, масляно блестящий поезд двигался к ним, оставляя за собой шлейф густого дыма. Ийя потянула Айре за рукав, оттаскивая от края перрона. Поезд подъехал, лязгая, грохоча, он замедлял ход, поршни все медленнее двигались, колеса замедляли вращение, пока состав не встал, дернувшись назад, и застыл.

Они прошли ко второму вагону. Он был ярко-красный, с длинной ровной синей полосой вдоль стены. Человек с медным жезлом на поясе распахнул дверь и с грохотом опустил подножку, развернувшуюся, как металлическая гусеница. Ийя протянула билеты Айре, и он вложил их в руку кондуктора. Тот бегло просмотрел цифры на лиловых картонках, приглашающее взмахнул рукой и поклонился. Айре поднялся по лесенке, вопросительно оглянулся на Ийю.

— Третье купе. — Бледные губы под черной вуалью улыбнулись, и Айре пожалел, что не видит ее лица. Словно прочитав его мысли, Ийя откинула вуаль, в ядовито-зеленых глазах плясали смешинки. Они пошли по вагону, шаги тонул в густом синем ковре. Айре увидел дверь со стилизованной цифрой 3, повернул ручку. Перед ним была маленькая комната со шкафчиком, двумя диванами и столиком. Но столике стояла тарелка с зефиром, в металлической вазочке белели подснежники. Ийя сняла шляпку, села на диван. Айре выглянул в окно, погладил обшитые атласной светлой тканью стены, посмотрел в шкаф. Потом плюхнулся напротив Ийи, подперев щеку кулаком.

Зашел проводник, вкатил тележку с пирожными, маленькими бутербродами, чайником и кофейником. Ийя взглянула на Айре вопросительно, и он широко махнул рукой. Проводник, любезный, как управляющий в дорогом борделе, сгрузил содержимое тележки на столик и вышел, открыв оттопыренным задом дверь.

Поезд взревел, дернулся медленно, натужно, вздрогнули стены, прошла гулкая дрожь по полу, и Айре поджал ноги. Вагон качнулся — раз, другой, лязгнули колеса, потом еще раз и еще. Мир вздрогнул и рывками пошел назад, исчезая в полированной раме окна. Айре, приоткрыв рот и широко распахнув глаза, смотрел. Вагон колыхался и вздрагивал, лязгали мерно колеса, гигантский механизм жил, бился металлическим сердцем под паркетным полом.

Ийя залезла с ногами на диван, откинувшись на подушки. Айре подал ей чашку с чаем и пирожное, запихнул целиком в рот бутерброд с семгой. Город медленно плыл мимо, сменяясь пустыми полями, седыми от рыхлого талого снега, с черными проплешинами проталин. Ийя вскоре задремала, подложив локоть под щеку. Айре заворожено таращился в окно, чувствуя, как подрагивают стены, а пол мерно бьется в подошвы ботинок.

Через два часа в дверь заглянул проводник, поклонился и доложил о прибытии. Айре сел рядом с Ийей, провел пальцами, почти касаясь бледной щеки, дотронулся до плеча. Ийя распахнула глаза, села, поправляя прическу. Поезд, замедляя ход, въезжал на вокзал.

В городе было неинтересно. Они погуляли по пристани, глядя на свинцовое, плотное на вид море, бьющее волнами в серые скалы. По камням медленно сползала грязная пена. Потом прогулялись по улицам, сквозь запах жареных каштанов и свежеиспеченных булочек. Повсюду продавали подснежники. Ийя подошла к торговке, вытащила из корзины пучок цветов, отдала монетку, тускло блеснувшую в весеннем солнце. На секунду Айре стало до боли жаль, что у него нет денег. Ему так хотелось протянуть Ийе этот тяжелый от воды букетик и посмотреть, как она улыбнется, чуть кривя вправо строгий рот.

Они зашли в кафе, заказали вино и камбалу под соусом. Айре ее не любил, но было любопытно съесть рыбу, выловленную в мерно дышащем рядом море. Ийя сидела напротив, положив букет на стол. Скатерть под ним потемнела от воды. Айре улыбнулся, потупился, сцепив пальцы. А потом, когда поднял глаза, увидел его. На секунду Айре забыл, как дышать, застыл, не сводя взгляда с плотной высокой фигуры в дорогом светло-коричневом костюме. Ийя нахмурилась, положила ладонь ему на руки.

— Что случилось? Айре? Что ты увидел?

Как Айре мог объяснить, что увидел? Как рассказать, каково это — бояться кого-то до дрожи в ногах, не дышать, не жить в его присутствии. Беспомощность — бесконечная, заставляющая трястись от животного страха, боль, вгрызающаяся в тело. Шаги в коридоре — медленные, тяжелые, и ты застываешь, надеясь, что они не затихнут перед дверью. Ты не можешь защититься, не смеешь, все, что тебе осталось — только скулить, чувствуя, как страх сжирает тебя.

— Айре?

Он повернулся, увидел Айре. Улыбнулся — широко, радостно, как старому другу. Встал и пошел к ним, кивнув официанту.

— Ты? Какого черта?

Айре сглотнул и молча оттянул перчатку, показывая круглые глубокие шрамы на руках. Ийя посмотрела на них, проследила его взгляд, уставившись на высокого господина в роскошном костюме, подошедшего к столику. Айре увидел, как отвердело, застывая алебастровой равнодушной маской, ее лицо, губы дернулись, складываясь в холодную злую улыбку.

— Разрешите присесть, госпожа? — мужчина слегка поклонился, улыбаясь им, как старым знакомым.