Ведьма Вильхельма

Глава 9

Вообще ведунья должна знать довольно много, если не сказать, что даже больше, чем много. Уж о том, как устроено человеческое тело и каким болезням оно подвержено должен знать любой уважающий себя ведун или ведунья. Это, можно так сказать, азы.

Но не стоит забывать, что обучение я так и не закончила. Да, я знала теорию, но, как и во многом другом, практики у меня не было совсем никакой. Да и теория была по многим дисциплинам более поверхностная, более углублённо многое изучали на старших курсах.

Взять хотя бы гадание. Да, да, такое тоже входит в перечень умений ведунов и ведуний. Но к гаданию должна быть предрасположенность, хотя на самом примитивном уровне гадать сможет любой ведун. Но даже для того, чтобы выдать этот примитивный уровень, нужны тренировки.

Так же и с родами. Конечно, я знала, как именно все происходит, но никогда раньше не видела появление новой жизни своими глазами. Рассказывали, что на пятом курсе студентов учат принимать роды непосредственно у реальной и рожающей женщины. До этого же были лишь картинки, слова преподавателя и буковки в учебниках.

Любое дело без должной подготовки, хотя бы психологической, вызывает волнение и нормальное опасение не справиться. А уж такое ответственно, как помощь родиться на свет малышу и подавно.

Мандражировала ли я? Несомненно. От волнения у меня даже зубы стучали и живот свело. Я пыталась дышать чаще и глубже, но руки всё равно немного тряслись.

Всё это я испытывала ровно до того момента, как не вошла в общий дом.

— Вернись в мой дом и присмотри за Охтароном. Пока он спит, можешь сварить супа. Если что-то случится, зови меня.

Льюва поклонилась, хитро сверкнула глазами и пулей выскочила под дождь. Ой, и лиса. Надеюсь, она там к спящему эльфу приставать не станет? Я пока что не ревновала, но не думаю, что ей сойдёт это с рук, если вдруг Охтарон проснётся в самый ответственный момент. Хотя, стоит признать, что хоть ревности полноценной не было, но неприятный червячок в глубине шевельнулся.

— Госпожа, — ко мне буквально подлетел крепкий мужчина лет тридцати. — Кьяна, помогите ей, прошу вас.

Я удивленно вскинула брови. Она же всего лишь рожает, к чему такой трагизм? Женщины на протяжении всего существования человечества рожали и ничего. Хотя, может, у неё осложнения, но ведь, как я поняла, роды начались недавно.

— Что-то идет не так? — спросила, сбрасывая плащ с плеч и бросая его на первый попавшийся стул.

Людей в общем доме было много. Вся комната была условно поделена и небольшие закутки разделены между собой тканями, которые свисали с самого потолка и до пола. И где столько ткани взяли? Ведомая любопытством, потрогала и поняла, что это не ткань, а полотно, сплетённое из травы. Конечно, прочности никакой, но хотя бы люди могли получить минимальное уединение.

— Госпожа, — мужчину от меня отодвинула Ингрид, которая выглядела хмурой и, кажется, капельку растерянной. — Кьяне действительно отчего-то стало плохо.

— Давно начались? — спросила, отдавая в руки подвернувшегося под руки паренька корзину с зельями, которые могли мне понадобиться. — Не отходи от меня и береги корзину, в ней много зелий, — на ходу пояснила я мальчишке, отчего тот побледнел и прижал корзину к груди так крепко, что я мельком подумала, не раздавил бы от такого чрезмерного рвения.

— Нет. Но у неё температура очень высокая. Ей явно очень больно. Стонет, не переставая, а во время схваток больно уж сильно кричит.

Я закусила губу. Мне было страшно, но я упорно шагала вперед и лишь молилась, чтобы все прошло хорошо. Сейчас, если у девушки будут проблемы, и она умрёт, это выйдет мне в дальнейшем боком.

Думаете эгоистично? Увы, но она мне чужой человек, но своей смертью может навредить мне и моим близким.

Конечно, я не желаю её смерти и постараюсь приложить все усилия для того, чтобы и она, и ребёнок выжили. Я постараюсь ей помочь, как и любому другому человеку, который нуждается, или будет нуждаться в моей помощи. Это элементарная человечность, помогать, если ты можешь помочь. Но делаю я это не потому, что она мне важна или дорога. Как я уже и сказала, во многих из нас это врожденное, помогать. Пусть некоторые делают что-то по мелочи, другие же по крупному, но каждый в своей жизни так или иначе чем-нибудь помог совершенно чужому человеку.

В самом дальнем закутке на широко лавке лежала девушка. Я бегло осмотрела её, понимая, что Кьяна точно собирается отдать богу душу. Лицо её было серым, всё в испарине. Она без перерыва облизывала губы, кривилась, постанывала и разводила ноги как можно шире.

Потрогав лоб, убедилась, что температура действительно есть. Стоило мне её коснуться, как она открыла глаза и мутным взглядом посмотрела на меня.

Удивительно, как порой людям помогает внушение. Стоило Кьяне увидеть меня, как взгляд тут же изменился. В нём отчётливо стало видно облечение и радость.

— Госпожа, — тихо прошептала она, пытаясь улыбнуться.

— Сильно больно? — спросила, осторожно поглаживая девушку по щеке. Она кивнула. — Схватки идут по нарастающей?

Кьяна опять кинула и заплакала.

— Так больно, — всхлипнула. — Больше никогда. Вот опять, опять!

Она коротко вскрикнула, вся напряглась, заметалась по кровати. Мне пришлось даже её придержать. Странно, если учесть, что схватки начались недавно, то у неё сейчас начальная стадия, которая не должна сопровождаться такими сильными болями. Обычно этот период длиться часов семь.

Примерно через полминуты девушка замерла и выдохнула.

— Принесите теплой воды и чистых тряпок, — попросила я какую-то женщину, которая стояла позади и с беспокойством посматривала на Кьяну. — Сейчас я дам тебе слабенькое обезболивающее зелье. Не стоит волноваться, оно совершенно безвредно и уберёт лишь боль. Ты выпьёшь, и мы посмотрим, что там.

Кьяна кивнула. После послушно осушила бутылёк.

После этого я выгнала всех мужчин, которые толклись поблизости, оголила низ девушки и внимательно осмотрела её. Потрогала живот, но толком ничего не поняла. К сожалению, практики у меня не было, поэтому сказать, всё ли идёт правильно я не могла.

Принесли воду. Я попросила обмыть Кьяну. Заражение крови нам ещё не хватало.

Что могу сказать? Роды длились часов двенадцать. Всё это время мне удавалось немного сбавлять отчего-то слишком сильные боли. Я могла дать ей что-нибудь посильнее, но боялась, что это может навредить ей или ребенку. Под конец, Кьяна тужилась на автомате, хрипя и беззвучно плача.

Ребёнок получился очень крупным. Стоило мне перерезать пуповину, завязать ей, как я тут же бросилась отпаивать девушку зельями, так как мне казалось, ещё немного и она попросту потеряет сознание, а то и того хуже — помрёт.

Ребёнка обмывала я сама, при этом внимательно его осмотрев. Но ничего подозрительно не увидела. Крепкий, голубоглазый мальчик был, на мой взгляд, совершенно здоров.

Я побыла около Кьяны до тех пор, пока не убедилась, что с ней всё хорошо. Напоследок убедилась, что кровотечения нет, и температура полностью спала. И только тогда засобиралась домой, чувствуя, что ещё немного и рухну от усталости.

Оставив Ингрид ещё зелий, сказала звать меня, если что-то будет не так. Рассказала, какие, и когда давать и ушла. Вернее, попыталась. Перед самым выходом меня догнал муж Кьяны.

— Госпожа, спасибо вам. Благодарю за сына, за Кьяну мою.

— Не стоит, — отмахнулась я, мысленно находясь уже в своей кроватке, вернее на полу под тёплым одеялом, всё-таки моя кроватка сейчас занята эльфом. Вспомнив о нём, заволновалась и попыталась снова уйти. Но мне опять не дали. — Что-то ещё? — спросила, подавляя зарождающееся раздражение. Я устала, хочу есть и спать, что ещё от меня нужно?

— Имя.

— Имя? — переспросила, не совсем понимая.

— Имя сыну дайте моему.

Я нахмурилась и вспомнила, что действительно, была такая традиция, что отец или сама мать мог попросить ведуна о таком. Считалось, что имя, данное ведуном, который принимал роды, является счастливым и приносит ребёнку лишь благополучие и удачу.

Я ненадолго задумалась. Имя всё-таки очень важно.

— Ньорд. Пусть твоего сына зовут Ньорд. Будет он сильным, смелым и не раз защитит своих близких и любимых людей. Расти его гордо. Это имя принесёт ему то, что он сам заслужит своими деяниями. Так что расти его правильно и воспитай его настоящим мужчиной.

— Спасибо, госпожа!

Мужчина упал на колени и принялся кланяться. Я сильно смутилась, поэтому, коротко кивнула и вскользнула наружу. Я знала, что простые люди слишком уж по-особому относятся к магам и ведунам, но чтобы вот так бухаться на колени… Никогда не пойму.

На улице было ветрено. Дождя не было, но сырость стояла такая, что я тут же поёжилась и посильнее закуталась в плащ. До дома добралась в рекордные сроки.

Открыв дверь, проскользнула внутрь. В доме было тепло и уютно. Сняв с себя верхнюю одежду, быстро огляделась. Пару свечей на столе, затопленная печь, накрытый полотенцем котелок на столе, угрюмая Льюва, которая до этого сидела на лавке, но стоило мне войти тут же подскочила. И Охтарон.

Он тоже повернул в мою сторону голову.

— Как там? — спросил он, а я тут же заметила, что он едва уловимо поморщился.

— Вы пили зелья, которые я оставила? — тут же спросила, скидывая обувь и подходя к кровати. Не став ждать ответа, откинула покрывала и размотала бинты. Эльф при этом молчал, рассматривая меня, но я так устала, что мне сейчас было на все плевать с высокой колокольни. Рана выглядела вполне неплохо, хотя и была на ощупь чуть горячей. Это мне не понравилось.

— Пил. Но почему-то, когда я делаю это при вас, эффект выходит сильнее, — ответил Охтарон.

— Льюва, спасибо, ты молодец, можешь бежать домой. Если Кьяне станет плохо или же её малышу, то прибегай.

— Хорошо, госпожа, — она поклонилась и, одевшись, вышла из дома, прибывая при этом в явно расстроенных чувствах.

— А теперь вы, — повернулась я к Охтарону. — Эффект не должен был быть другим. Зелья одинаковые и нет никакой разницы, даю его вам я или же кто-то другой.

— Знаю, — легко согласился со мной он. — Но разница отчего-то всё-таки есть. Я не выдумываю, мне ни к чему. И ещё, мне нужна ваша помощь.

Как оказалось, всё это время, после пробуждения упрямый эльф терпел и не стал просить Льюву помогать ему в естественных проблемах организма. Мне пришлось помогать ему с этим. Потом я обтёрла его со всех сторон. Намазала раны мазью, забинтовала. Потом мы вместе перекусили, выпили отвару. И в конце я напоила его зельями. Под конец я едва держала глаза открытыми. Мне хотелось помыться, переодеться, но всё, на что меня хватило, это пожелать спокойной ночи, задуть свечи и упасть на свою расстеленную постель. Как я уснула, не помню, кажется, произошло это ещё до того, как моя голова коснулась подушки.

— Здравствуй, человек.

Я висела в воздухе и с грустью размышляла о том, что в покое меня не оставят не только в реальности, но и во сне.

— Здравствуй, хелг, — поздоровалась я между тем, пытаясь быть всё-таки более дружелюбной, хотя единственное, что мне хотелось сейчас не болтать, а просто хорошенько выспаться.