Сказка о Шуте и ведьме. Нелюбезный Шут

6. Саризула

Утром меня разбудило солнце, отразившееся от оконного стекла. Если бы не ярмарка, то я бы с удовольствием поспала ещё. Постель и в самом деле была прекрасной. Лежать было так мягко, тепло и уютно, что я зажмурилась от удовольствия, а затем сладко потянулась, нежась под шелковистым чёрным плащом. Джастер…

Джастер?! На мне его плащ?!

Сон и дрёму как рукой сняло. Я рывком села на постели, разом вспомнив всё, что случилось ночью, и торопливо закуталась в плащ, чувствуя себя голой и беззащитной. Впрочем, так оно и было. Настроение сразу испортилось, а в душе тошнотворно заныло.

Нет, не хочу про это думать! Не хочу! Не буду! Не буду!

Я прижала пальцы к вискам и потрясла головой, стараясь настроиться на деловые мысли и подавить поднимавшуюся удушливую тошноту.

О ярмарке думать надо, о том, как хорошее впечатление на покупателей произвести!

Вот нижняя рубаха теперь даже в стираном и зашитом виде для хорошего впечатления точно не годится, да и я сама… Полуголая избитая ведьма, у которой всё тело боли…

Так, стоп! Я торопливо ощупала голову и осмотрела себя. Ни синяков, ни ссадин, даже на виске никаких следов от вчерашнего удара! И не болит ничего…

Джастер… Что ты… Додумать мысль я не успела: меня осенило иное. Что он вчера сказал про разгром в комнате?

Я торопливо огляделась. Нет, комната выглядит как обычно: мебель на местах, занавеска, отделяющая переднюю, опущена… только… где мои вещи?! Платье, торба и сумка с зельями?! Внутри всё разом похолодело от внезапного понимания. Даже накатывающая от воспоминаний тошнота отступила. Неужели эти двое их…

— Джастер… — беспомощно прошептала имя, даже не подумав, что Шута может не быть в комнате.

Но он откликнулся.

— Госпожа, вы проснулись? Позволите войти?

В голосе Джастера звучало что-то такое, что я торопливо нырнула обратно под одеяло, затащив туда же чёрный плащ. Мало мне переживаний из-за вчерашнего, одежды и пропавших вещей, неужели опять что-то случилось?

— Да, входи! — От напряжения голос дрогнул и прозвучал излишне громко и резко.

К моему удивлению, занавеску откинула девичья рука, и в комнату проскользнула Тарьяна с подносом.

То испуганно и виновато опуская глаза в пол, то косясь на меня, девушка составляла тарелки с завтраком на стол. Я же смотрела на неё, едва высунув нос из одеяла, и не понимала, что происходит.

— Где Джастер? — Я не выдержала, поняв, что она сейчас так и убежит в полном молчании. К моему удивлению, девица вдруг выронила поднос, упала на колени и разрыдалась. Из её рыданий я разобрала только: «Простите, госпожа» и «не проклинайте». Но спросить, что происходит, я не успела.

— Я здесь, госпожа, — откликнулся вдруг Шут, откидывая занавеску и внося в комнату стопку одежды с парой новых туфель на ней и горячий чайник.

Вид рыдающей служанки его не смутил. Он спокойно положил одежду на край моей кровати, поставил дымящийся чайник на стол и обратился к страдающей девице:

— Тарьяна, успокойся и иди работать. Ты не виновата, я уже говорил. Всё хорошо. Никто тебя проклинать не будет.

От последней фразы мне стало не просто стыдно, а по-настоящему плохо. Отступившая тошнота снова вернулась, вдобавок внутри поднималось ощущение мерзости и отвращения, словно я поела тухлой еды.

Служанка же коротко кивнула, подняла поднос и, вытирая лицо передником, торопливо выбежала из комнаты.

Передо мной же, как наяву, снова встала вчерашняя картина смертельного проклятия, и мне поплохело окончательно. Перед глазами всё почернело и сжалось в точку, а внутри поднялся такой клубок тошноты, неприятия и отвращения к самой себе за сделанное, что меня свернуло в клубочек и затрясло в рвотных позывах желания исторгнуть саму себя из тела. По лицу текли слёзы, я ненавидела саму себя настолько, что хотелось умереть.

— Тихо, тихо, девочка. — Вокруг стало тепло и надёжно, потому что меня вместе с плащом взяли на колени и обняли, тихо покачивая, как ребёнка. — Тихо, Янига. Что с тобой?

— Мне плохо, Джастер… — Рыдая, я крепко прижалась к Шуту, уткнувшись в него лицом и силясь хоть немного унять колотящую меня дрожь. — Мне очень плохо. Зачем я это сделала, а? Лучше бы ты их убил… Мне теперь самой умереть хочется…

— Не торопись умирать, Янига, — ласково он гладил меня по плечам, спине и волосам, согревая прикосновениями и тёплым дыханием. — Не надо. Давай лучше в другой раз ты не будешь устраивать самосуд, а постоишь в сторонке? Я сам убью кого надо. Хорошо?

Я закивала, подумав, насколько глупо звучит наш разговор. Только от этой глупости давивший меня клубок чувств распался, и на душе стало немного легче.

— Вот, держи. — Перед мной появилась кружка с дымящимся отваром. — Пей потихоньку.

Я взяла кружку за горячие глиняные бока, молча удивляясь: когда только успел? Отвар пах мятой, ромашкой и чем-то ещё, приятным и незнакомым. Сидя клубочком на коленях по-прежнему обнимавшего меня Шута, я пила маленькими глотками, чувствуя, как всё больше отпускает напряжение внутри.

— Что со мной, Джастер? — Я, наконец, смогла отстраниться от воина и посмотреть ему в лицо. — Почему мне так плохо? У Холиссы никогда такого не было! Она этих проклятий иногда по три за день раздавала! На мне какая-то порча? Проклятие? Откат?

— Ты раньше проклинала на смерть, Янига? — Он смотрел серьёзно и без улыбки.

Я покачала головой. И больше не хочу. Никогда в жизни. Ни за что. Лучше умереть, чем ещё раз такое сделать.

— А просто проклинала?

— Нет. — Я снова покачала головой.

Джастер нахмурился, начиная меня пугать.

— Привороты, отвороты, порчи, ритуалы разные, что у вас там ещё обычно бывает, делала?

— Нет… — Я уже испуганно смотрела на хмурого Шута. — Холисса меня этому учила, я это знаю, но у меня таких заказов не было, все к ней шли… У меня только зелья покупали. И то до тебя денег еле на еду хватало… И дело не в том, что я с Холиссой ходила! У неё всё отлично покупали, а у меня и при ней, и без неё плохо! Я не понимаю — почему! Я же всё делаю по правилам, как все ведьмы делают!

— Ты давно сама стала путешествовать? — воин, как обычно, не спешил отвечать на мои вопросы.

Я покачала головой в третий раз.

— Я только весной обучение закончила.

Шут закрыл глаза ладонью с таким видом, что мне окончательно стало не по себе.

— А это важно? Со мной что-то не так? Джастер?! Ну не молчи! Ты меня пугаешь!

— Не знаю пока, — мрачно буркнул он в ответ, отняв руку от лица. — Сейчас посмотрим. Подожди.

Легко пересадив меня на кровать, воин ушёл к себе и вернулся, неся в руках небольшой мешочек из чёрной ткани. Остановился у стола, сдвинул посуду и достал из мешочка толстую стопку тонких пластинок, размером с ладонь. Забыв про всё, я на цыпочках подошла к столу, затаив дыхание, наблюдая за новым неизвестным мне волшебством. С одной стороны пластинки были чёрные, с золотыми и серебряными звездочками, а с другой на них были красочные рисунки. Держа всю стопку звёздной стороной вверх, Джастер быстро мешал пластинки между собой, а затем протянул стопку мне.

— Сдвинь.

Я поставила чашку с отваром на стол, пальцем осторожно коснулась торца пластинок, и они легко соскользнули примерно на середине стопки.

Шут молча убрал сдвинутую часть вниз стопки и снял сверху три пластинки, кладя их перед собой на стол картинками вверх.

Я едва слышно ахнула от увиденного. И не только потому, что рисунки были очень искусно сделаны.

На левой был изображён самый настоящий демон, восседавший на троне. Крылатый, козлоногий и рогатый, с чертами зверя и человека, пугающий и притягивающий одновременно. Перед ним в цепях и на коленях стояли обнажённые мужчина и женщина. По бокам трона горел огонь; демон же, властно вскинув руку, явно повелевал пленными людьми.

На правой очень красивая и крылатая женщина, в нежном платье цвета весенней листвы и венке из звёзд, восседала на каменном кубе. Правую руку она возложила на стоявший рядом щит, в левой держала тонкий изящный скипетр. Босой ножкой она касалась месяца, а за ней на ночном небе всходило солнце. В отличие от демона, лежала эта картинка головой к Джастеру.

Между ними лежала картинка с двумя скрещенными мечами. Клинки едва слышно звенели, сойдясь в равном поединке.

— Да ладно? — Шут изумлённо приподнял брови. — Вы серьёзно, что ли?

В ответ женщина недовольно нахмурилась и стала притоптывать босой ножкой, а демон оскалился в зубастой ухмылке и демонстративно развёл руками, словно говоря, что серьёзнее не бывает.

Увидев это, я зажала рот ладонью от волнения и изумления, едва сдержав чувства. Джастер же нахмурился, потёр лицо ладонью, буркнул: «Понятно», собрал картинки и снова перемешал всю стопку.

— Так, ладно. — Он хмуро начал выбирать картинки по какому-то понятному только ему принципу. Я во все глаза смотрела, как он откладывает в сторону знакомых мне демона и женщину, а к ним ещё много разных рисунков и фигур, иногда красивых, иногда пугающих.

Мне очень хотелось спросить что это, но я молчала, боясь нарушить творящееся удивительное волшебство. И, честно говоря, хмурый вид Шута останавливал от расспросов не меньше.

Закончив, Джастер взял выбранные картинки, перемешал и протянул мне звёздной стороной вверх.

— Держи и выбери семь штук, вразнобой только. Выбирай, как травы. Доставай и давай мне.

Пластинки на ощупь и по весу больше всего напоминали тонкий металл. Как травы, значит… Я чуть прикрыла глаза, спрашивая у такого чуда разрешения взять нужное. Признаться, я не знала, чего ждать. В ответ пришла такая дружелюбная и тёплая волна, словно множество обитателей волшебных картинок оглядели меня с головы до ног и довольно кивнули: разрешаем. В то же мгновение все пластинки в моей руке едва заметно засветились голубым и золотом, показывая, что я должна выбрать. Я без колебаний вытащила золотистые пластинки, передавая их Джастеру, и молча положила оставшиеся на стол, жалея, что не могу рассмотреть каждую и расспросить Шута про это удивительное чудо прямо сейчас.

Джастер же, ни слова не говоря, переложил картинки в понятном ему порядке и перевернул верхнюю.

Солнце ослепило меня. Оно горело ярко и тепло, грело летним днём и радовало измученную вчерашним ужасом душу… Я сама не заметила, как потянулась к нему всей собой, чувствуя какую-то тихую радость внутри, греясь теплом и наполняясь удивительным ощущением, что я дома…

Лёгкая тень прикрыла солнце, вырывая меня из этого погружения обратно в реальность. Я заморгала и только теперь заметила, что Джастер смотрит на вторую картинку, которая легла рядом с первой. Но рассмотреть, что там, я не успела. Шут досадливо цокнул языком и собрал всё со стола, спрятав обратно в мешочек.

Только теперь я окончательно пришла в себя и осмелилась спросить.

— Джастер, что это?

— Карты, Путь Дурака называются. — Он унёс чудо в свою каморку и почти сразу вернулся, неся мешочек с травами. — С тобой всё в порядке, не волнуйся. Об остальном поговорим после. А сейчас одевайся, поедим и пойдём на ярмарку.

Я только ахнула, поняв, что плащ остался лежать на кровати, покраснела и кинулась одеваться. С души словно упал камень. Со мной всё в порядке, значит, совсем не страшно, что та красавица сердилась, а демон скалился. В конце концов, это было моё первое проклятие в жизни и сразу такое сильное, да ещё и очень… неприглядное. Я просто переволновалась из-за вчерашнего, вот мне и стало плохо. К тому же Джастер обещал рассказать про волшебные картинки, и это тихо радовало предвкушением нового чуда.