Сказка о Шуте и ведьме. Нелюбезный Шут

9. Неожиданная просьба

До переулка Кривой Ивы мы дошли в полном молчании.

Всю дорогу я думала, как удержать Джастера, но каждый раз приходила к неутешительному выводу, что такого способа просто не знаю.

Соблазнять как женщина… Знать бы ещё, что он имел в виду. Любовное зелье ему подмешивать бесполезно, этот урок я хорошо запомнила и повторять не желала. Вести себя как гулящая девка — это точно не то. Служанки сколько ему глазки строили — так он и на них внимания не обращал. А как ещё его соблазнять — я придумать не могла.

Каждый раз это было его решение, а не моя заслуга.

Хорошо простым девкам: что не знают про мужиков — у женщин постарше спросят. А мне и спросить некого… На смех же поднимут. Ведьма любовной магии — мужика в постель заманить не может.

Стыдоба и позорище, курам на смех!

А может, всё-таки как настоящей ведьме поступить? Холисса бы не колебалась…

Приворожить — и дело с концом. Не зельем опаивать — долго это, да и спадает такой приворот без зелья быстро, — а настоящим ритуалом, который раз и навсегда его привяжет. Если хорошо над заклятием поработать, то, кроме меня, его ни одна ведьма не снимет.

Соблазнительно. Очень соблазнительно. Всего-то и надо, что волосок срезать, пока он спит…

На крови ещё надежнее. Холисса рассказывала, что любой ритуал на крови всегда очень силён и необратим. Только вот сама она таких не проводила и мне запрещала, если не хочу плохо кончить. Почему плохо и откуда этот запрет, она не объясняла. Но мне хватало того, как серьёзно и уверенно она про это говорила. От других-то ритуалов она не отказывалась…

Впрочем, волосы всегда достать намного проще, чем кровь.

Только вот я сама не понимала, что сильнее меня останавливает от использования магии: совесть или страх. Обманывать Шута совсем не хотелось, но и страх перед непредсказуемыми последствиями был силён. Я не сомневалась в ритуале, но боялась того, как Джастер поведёт себя после этого. Магия на него действовала, только вот не как обычно. И именно это меня и останавливало. Я приворожу, а он как начнёт вместо любовных ласк сцены ревности закатывать и убивать каждого, кто на меня посмотреть посмеет… Глупости, конечно, только вот после его вчерашнего откровения про «хочется всех убить» я почти не сомневалась, что он на такое способен. Не за мной будет бегать и меня любить, как я хочу, а решит от мнимых соперников избавляться, чтобы никто меня не увёл, как его бывшую. Я же первая от ужаса взвою и побегу со всех ног отворот делать. А он потом в себя придёт, и мне так достанется, что даже представить страшно.

Обещанная порка жгучкой любовными ласками покажется.

А ещё… После такого он даже до осени со мной не останется. Выскажет всё, что думает о глупой ведьме, и уйдёт.

Да и неприятностей с законом сразу станет столько, что проще самой руки на себя наложить, стражников и суда не дожидаясь.

Никто не будет разбирать, приворожённый он там был или нет. Убивал добропорядочных людей из-за ведьмы — на дыбу обоих, чтобы неповадно было… Джастер-то своим фламбергом отмахается да в лесу любимом скроется, а там его никто не найдёт. А вот мне придётся за себя и за него отвечать…

Конечно, он сказал, что я для него не игрушка, но ведь и не любимая женщина. Даже любовницей не назовёшь. Он же меня к себе и близко не подпускает. Всё «ведьма» да «ведьма», да грубит через раз.

Только вот когда он был нежен и ласков… От одного воспоминания пронзала такая сладкая дрожь и невыносимое желание снова оказаться в его постели, что я почти готова рискнуть…

Может, попробовать приворот и приворотное зелье одновременно? Вдруг подействует как надо? Он же сам сказал, что теперь зелья намного лучше. Вот и попробовать… Сначала ритуал провести, а потом зельем напоить? После ритуала он из моих рук что угодно примет и счастлив будет.

А может, ещё любовного зелья добавить? Чтобы наверняка…

Надо подумать над таким рецептом. Время есть, торопиться не стоит, чтобы ничего не испортить. И заклинание для зелья и ритуала подобрать отдельно, чтобы все последствия учесть.

Жаль, что снежноягодник на мужчин не действует! Какое бы приворотное зелье могло получиться!

— Кажется, мы рано пришли.

Голос Шута вывел меня из задумчивости, и я огляделась, замедлив шаг.

Переулок Кривой Ивы располагался не очень далеко от ярмарочных ворот и оказался коротким: пять домов с одной стороны и шесть с другой.

Солнце садилось, заливая весь город золотым сиянием, которое рассекали темнеющие длинные тени, и переулку тоже хватало этой красоты. Освещённые стекла домов горели густым золотом, а в тени едва заметно светились жёлтым. Слышались голоса взрослых и детей, где-то женский голос позвал всех к столу. Вчера в это время мы тоже ужинали, а сегодня до ужина ещё долго. Книги-то заберём, а потом ещё сколько идти…

Но хотя бы не я это понесу. Джастеру они нужны, вот сам пусть и тащит.

Дом с грушевым деревом обнаружился почти в самом конце переулка. Само дерево росло вплотную к ограде, за которой виднелись крохотный садик и добротный каменный дом с тёмными окнами. У соседних домов я заметила небольшие огороды на задних дворах, но у книжника всё заросло травой и полевыми цветами. Женской руки здесь явно не хватало.

Выходит, он и впрямь живёт один, даже прислуги нет?

Перед входной дверью лежал серый лохматый пёс размером с волка, поднявший голову при нашем приближении. Фонарь над молчаливым сторожем тоже не горел, значит, хозяин ещё не вернулся с ярмарки.

Странно. Когда мы уходили, многие торговцы уже закрывались. Все торопились вернуться в город до закрытия ворот.

Пёс поднялся, лениво прошёл по дорожке и сел возле калитки. А затем зевнул, демонстрируя зубы и намекая, что незваных гостей не пропустит. В густой шерсти прятался широкий ошейник, но цепи не было.

— Подождём, — Шут, едва покосившийся на такого охранника, хмуро опёрся на ограду прямо под грушей. Чёрная одежда почти сразу слилась с густеющими тенями. — Надо было его с ярмарки проводить.

— Угу, — тихо буркнула я под нос, удивляясь его словам. То грубит ни за что, а то «проводить надо»…

— Вы к Рику? То есть к господину Эрдорику?

Я обернулась на голос. Это оказался вчерашний писарь-учитель, с которым разговаривал книжник. Худощавый мужчина в серой одежде близоруко щурил глаза в наступающих сумерках и прижимал к себе стопку пергаментных тетрадей.

— Да, — я поспешила ответить, опережая Джастера, и постаралась вежливо улыбнуться. — Мы с ним договаривались…

— Да-да-да, он предупредил меня, что к нему должны прийти за книгами. Вот… он… кажется, — мужчина подошёл ближе, вглядываясь в стоящего в тени Шута. — От вас, госпожа ведьма.

— Я была на ярмарке. Поэтому решила зайти сама.

— Рик ещё не вернулся, — наш собеседник смущённо улыбался, то глядя на меня, то отводя взгляд. — Я прошу вас не сердиться на него, госпожа. Рик… он ходит медленно. Если хотите, можете подождать его в моём доме. Я буду… буду очень рад. Я бы мог пригласить вас и к нему, но Борн без Рика пропустит только меня…

— А вы кто? — невозмутимо поинтересовался Джастер из тени.

Серый пёс встал и к чему-то принюхивался, обеспокоенно водя мордой.

Может, запах этого писаря ему был тоже незнаком, как и наш? Неужели он врёт? Но зачем?

— Ох, простите великодушно, госпожа, я забыл представиться! — Мужчина виновато заморгал и отвесил мне витиеватый поклон. — Абрациус, младший архивариус магистрата. Рик — мой сосед и давний друг. А вы — госпожа Янига, я читал ваше дело. Оно очень необычное и впечатляюще… гм… простите… Я вам соболезную… и… мда… наверно, уместнее принести вам… простите…

Архивариус окончательно смутился, отвёл взгляд, и, кажется, даже щёки у него потемнели от румянца. Длинные тени, протянувшиеся по переулку от домов и деревьев, не позволяли утверждать это наверняка.

— Так что с вашим другом? — по-прежнему невозмутимо поинтересовался Шут. — Здесь недалеко идти, в чём причина задержки?

Абрациус перехватил тетради крепче и отвернулся в сторону, стараясь справиться с собой.

— Разбойники, госпожа ведьма. — Его голос стал неожиданно глухим. — Прошлой весной Рик с семьёй возвращался из столицы, зимой его дела там идут… шли лучше. Ночью на караван напали разбойники. Изольду и… мою Малеску… убили. — Мужчина коснулся глаз кончиками пальцев, но тут же снова обнял тетради. — Рик… он выжил чудом. Для забавы эти чудовища подрезали ему колени, а потом разбили голову и сочли мёртвым. Но он… пока был в сознании, он слышал и видел, что эти мерзавцы вытворяли… Простите!

Абрациус отвернулся и тёр глаза, тщетно пытаясь скрыть слёзы. Я старательно глотала вставший в горле комок, чтобы не всхлипывать от нахлынувших чувств.

Даже Борн, или как там звали пса, тихо и обеспокоенно подскуливал, словно сочувствовал человеческому горю.

— Она была вашей невестой? — неожиданно мягко спросил Джастер.

— Да, — архивариус закивал. — Мы собирались пожениться весной. Осенью, перед отъездом, я подарил ей серебряный кулон в виде сердца, с настоящим сапфиром, как символом нашей любви… Мастер Юстон написал на нём наши имена по моей просьбе…

— Нападение под Упочкой. — Шут не спрашивал, он утверждал. — Я слышал об этом. Разбойников не нашли.

Абрациус печально кивнул, по-прежнему глядя в сторону.

— Это ужасное и неслыханное по дерзости преступление. Караван был большой, дорога между Кронтушем и столицей всегда считалась безопасной, поэтому никто не ожидал такого… Эти злодеи убили всех. Говорят, это очень страшная банда. Я слышал, что они скрываются по лесам и даже солдаты короля не рискуют с ними связываться.

— Становится темно. Думаю, мне стоит пойти и встретить вашего друга. — Хмурый Джастер покосился на тихо скулящего пса, беспокойно переминавшего с лапы на лапу, и оторвался от ограды. — Госпожа Янига, прошу вас подождать здесь. А ещё лучше — в доме у господина Абрациуса. На улице может быть небезопасно.

Я не успела ничего спросить, как архивариус обернулся, с тревогой глядя на моего хмурого «пса».

— Вы полагаете…

— Я прошу вас оказать гостеприимство госпоже Яниге, пока я не вернусь, — ответил Джастер холодно и отстранённо, смотря куда-то сквозь дома и словно к чему-то прислушиваясь. — Я постараюсь не задерживаться.

С этими словами он решительно пошёл вниз по переулку, а затем, не обращая внимания на поднявшийся собачий лай за оградами соседних домов, побежал туда, где в нескольких кварталах были ярмарочные ворота. В вечерних лучах в руке Шута блеснул Живой меч.

Серый пёс оперся лапами на ограду и отчаянно скулил, словно просил его выпустить.

Забытые боги! Что же случилось с беднягой книжником?!

Только бы Джастер успел!

— Госпожа Янига, — встревоженный архивариус обратился ко мне. — Что происходит?

— Не беспокойтесь, — я постаралась изобразить спокойствие и уверенность. — Джастер обо всём позаботится. Нам просто нужно подождать.

— Вы увере… Ах да… он же… Да… Да, конечно, простите! — Абрациус подошёл к калитке соседнего дома и открыл её.