Убить волка

–Что для вас было самым большим утешением, когда вы находились в самой отчаянной ситуации*?

Всем было очень любопытно видеть, как Маршал замолчал после полуслова хвастовства. Шэнь И наклонился и спросил:

–Что тут написано?

Гу Юнь сжал кулак и спрятал записку. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Чан Гэна. На мгновение его взгляд был далеко, никто не знал, о чем он думал. Он вдруг улыбнулся.

Чан Гэн не понял, он моргнул и спросил:

–Что на ней было написано?

Глаза юного императора были ясными и сверкающими, как будто в этой паре глаз сосредоточены все огни Северного дворца.

«Там написано о тебе, дурак», — подумал Гу Юнь, – забудь об этом.

Затем одну за другой он съел всю «вечную весну» перед собой.

Ну, вкус был не очень, пожалуйста, пожелайте ему удачи.

———

Согласно вкусу Гу Юня, в этой жизни он распрощался бы со сладкими и кислыми ломтиками свинины, я думаю, что это одно из его самых больших сожалений в его жизни.

——————————

*ароматная весна - относится к китайскому кедру

*в оригинале: 行到水穷处 - шаг за шагом, достигну тех мест, где иссякнули воды - стихотворение Ван Вэя (701-761) "终南别业"

Полное стихотворение:

中岁颇好道，晚家南山陲。

兴来每独往，胜事空自知。

行到水穷处，坐看云起时。

偶然值林叟，谈笑无还期。

Перевод (от К.Карташова):

В зрелые годы склонялся к ученью даосов,

Позже свой дом обустроил в краю гор Наньшань.

Потакаю привычке частенько гулять в одиночку,

Развеселое дело — свободным себя ощущать.

Шаг за шагом, достигну тех мест, где иссякнули воды.

Усевшись, взгляну, как вздымаются ввысь облака.

По случайности, вдруг повстречается старец в чащобе,

За шутливой беседой упустим — домой уж пора!

Экстра 14. Небольшой неизвестный инцидент на северной границе

Как упоминалось на прошлой неделе, генерал Шэнь развернулся и наконец изменил свою судьбу, воспользовавшись случаем, когда маршал был сбит с толку уксусом, чтобы бросить ему цветочный букет и получить эту записку.

Если говорить только о «утешениях», то у Гу Юня их было много. Конечно, на первом месте стояла красота Чан Гэна, но кроме него есть вкусная еда, веселье, братья, с которыми он прошел через жизнь и смерть, позорный Шэнь И, дядя Ван, выращивающий цветы, Старик Хо, кормящий лошадей - все в мире, что могло заставить его перестать ценить, и улыбаться, было частью его чувств, и, естественно, было его утешением.

Но что значит «в самой отчаянной ситуации»?

Когда Гу Юнь впервые увидел эту строку слов, он не подумал о днях, когда он был молод, когда потерял своих родителей и стал глухим и слепым.

Во-первых, все это произошло очень давно. Во-вторых, так было на протяжении десятилетий; он все равно давно к этому привык. Теперь, когда он вспоминал годы, когда он был ребенком и унаследовал титул в поместье маршала, все они были размыты в его воспоминаниях. Иногда, когда он вспоминал какие-то отрывки или слушал, как дядя Ван или другие упоминали об этом, ему казалось, что они никогда с ним не случались.

Не думал он и о том времени, когда западная армия окружила столицу. На тот момент он был уже закаленным и крепким мужчиной. Он знал, что он должен и не должен понимать. Никто больше не осмеливался добавлять слово «маленький» перед «маршал». Когда дело доходило до Черного Железного Лагеря, люди думали о самом Гу Юне, а не о старом маршале Гу Шэне. Он был последней стеной перед падением страны; у него не было так много свободного времени, чтобы жалеть себя.

Слова «самая отчаянная ситуация» и «безвыходность» на самом деле напомнили ему время, когда император Лунаня впервые взошел на трон и приказал ему сопровождать принца северных варваров Цзялая Инхо с перевала—

Весна в том году пришла очень поздно. Был уже март, но на северной границе не было ни жизни. Небо и земля здесь, казалось, застыли и уже никогда не могли возродиться. Туши крупного рогатого скота и овец были спрятаны волками в глубокие снежные ямы. Когда люди шли против ветра, их носы и губы трескались, а сильный рыбный запах наполнял их горло.

Прежде чем лошадь успела остановиться, Шэнь И в легких доспехах спрыгнул первым и быстрым шагом направился к передней части палатки маршала. Прежде чем он успел поднять занавес, внутри раздался приглушенный кашель, заставивший руки Шэнь И дрожать от страха.

Перед палаткой маршала стоял командир гарнизона Северной границы, который торопливо сказал:

–Это не маршальская палатка, а господина Чэня.

–Доктора Чэня?

–Да, говорят, что у господина Ченя плохое здоровье, и он никогда не выходит на улицу зимой. В этом году он сделал исключение и проделал долгий путь сюда, попав в снежную бурю сразу после того, как вышел за ворота. Тело и кости здоровых людей не выдержали бы этого, что уж говорить о нем самом? Как только он приехал, доктор сам упал в обморок прежде, чем успел осмотреть больного.

Шэнь И ехал по снегу; его тело было окутано холодным ветром. Боясь, что он усугубит ситуацию, ворвавшись внутрь, он убрал руку, которая собиралась открыть занавес палатки.

В его спокойных глазах и чертах лица отразилась тревога. Прошло всего несколько дней, а его щеки уже впали. Лошадь, которую передали охраннику, казалось, была связана с разумом своего хозяина и беспокойно вышагивала.

–Император приказал нам отправить принца варваров обратно, а затем вернуться на северо-запад, – Шэнь И понизил голос и сказал командующему:

–Мы уже должны были быть в пути. Отдел охраны северо-западной дороги несколько раз присылал людей, чтобы спросить. Даже если бы Черный Железный Лагерь опоздал на десять с половиной дней, они не осмелились бы спрашивать. Но прошел почти месяц!

Командир понизил голос почти до шепота:

–Маршал все еще...

Шэнь И покачал головой.

–Какова причина? – Командир был озадачен и сказал:

–Маршал вырос на северо-западе, когда был молод. Даже если ему не нравится погода в столице, она не должна быть такой, чтобы он не смог вынести северный ветер. Разве он не был еще здоров, когда прибыл? Или причиной тому был варвар?

–Нет, – Шэнь И не хотел говорить слишком много, в его глазах мелькнул намек на негодование. Он махнул рукой и сказал:

–Больше не спрашивай.

Как раз в это время из палатки вышел молодой человек. Сотрясаемый ветром, он почти не мог стоять твердо, только через мгновение с трудом произнес:

–Генерал Шэнь, господин пригласил вас войти. Он скоро будет проводить иглоукалывание.

–Ах… –Шэнь И заколебался, но в конце концов ничего не сказал.

Чэнь Фэйюнь, второй сын семьи Чэнь из особняка Тайюань, был искусным врачом, но не мог вылечить себя. Он родился слабым и болезненным. Много лет он не мог выйти из дома. Каждый раз, когда он это делал, он был тяжело болен и прикован к постели. На этот раз для него прибыть на суровую холодную границу за тысячи миль было равносильно «рисковать собственной жизнью, чтобы спасти другого».

По логике вещей, слушая его кашель, Шэнь И должен сказать ему отдохнуть несколько дней. Однако слова «Господин Чэнь, позаботьтесь о себе» несколько раз крутились на языке Шэнь И, и в конце концов он не произнес их вслух.

У него действительно не было другого выхода.

Огонь в маршальской палатке был очень горячим; казалось, что к теплу, ударявшему в лицо, примешивался кровавый запах.

–Потушите жаровни, — Голос Мастера Чена донесся из палатки. Его лицо было покрыто слоем марли, чтобы кашель не беспокоил пациента, из-за чего его голос звучал более хрипло. — Вы не боитесь, что жара повредит ему? Когда ваш маршал боялся холода?

Когда он кашлял, у него тряслись руки, он не осмеливался вставить иглу сам и мог только осторожно инструктировать стоявшего рядом ученика-медика. Он нервничал еще больше, чем сам исполнял ее; он не смел хоть немного отвлечься, это было только мгновение, а на лбу выступил пот.

Шэнь И не осмелился подойти и просто ждал у входа.

Через полчаса господин Чэнь выпрямился:

–Хорошо.

Гу Юнь, казалось, немного пришел в сознание, и ученик-медик помог ему подняться. Шэнь И уже собирался подойти к нему, и увидел, как Гу Юнь оттолкнул руки мальчика и согнулся пополам, чтобы извергнуть полный рот крови у кровати.

Шэнь И был напуган до смерти:

–Цзыси!

Гу Юнь не мог сесть без посторонней помощи; все его тело слабо наклонилось в одну сторону.

Чэнь Фэйюнь сказал, выписывая рецепт движением кисти:

–Все в порядке, я освежил его.

Шэнь И:

–...

Гу Юнь хрипло сказал:

–Чэнь-эр?

Чэнь Фэйюнь был ошеломлен и спросил Шэнь И:

–Ты ведь не давал ему никаких лекарств для ушей и глаз эти два дня, верно?

Шэнь И быстро покачал головой и потянулся, чтобы коснуться лба Гу Юня. Он чувствовал холодный пот на руке, но температура упала.

Чэнь Фэйюнь на мгновение задумался, опустил голову и понюхал свой рукав, а затем рассмеялся:

–Собачий нос.

Глаза Гу Юня были затуманены; он с большим трудом узнал Шэнь И, говоря слабым голосом:

–Зачем ты пригласил его сюда? Слишком хлопотно… Я не могу умереть.

–Маршал, – сказал Шэнь И с горькой улыбкой, – каша в большом котле сегодня утром была приготовлена на твоем теле. Если твоя лихорадка продолжит разгораться, ты станешь первым рудником Цзылюцзиня в форме человека в Великой Лян.

Гу Юнь уже не мог ясно слышать, но теперь в его ушах звенело, он не мог слышать большую часть слов Шэнь И. Похоже, его не заботило то, что говорил Шэнь И. Он склонил голову набок и закрыл глаза, нельзя было сказать, потерял ли он снова сознание или заснул.

–Генерал Шэнь, почему ты всегда выглядишь так, будто скорбишь каждый раз, когда я тебя вижу?

Мастер Чэнь снова закашлялся, закончив выписывать рецепт. Его глаза покраснели от кашля, но он все еще улыбался, когда говорил. Этот человек всегда был счастлив. По словам Мастера Чэня: люди, как он, родившиеся с короткой продолжительностью жизни уже несчастны; если они не могут мыслить более открыто, чем другие, не сделает ли это их более несчастными?

Шэнь И подумал: «Разве это не чушь? Восемь из десяти людей, обращающихся к врачам, больны. Вместо этого они должны запустить фейерверки, чтобы отпраздновать это событие?»

Но он не был очень близок с мастером Чэнем, ему было неудобно вести себя слишком грубо, поэтому он опустил голову и сказал:

–Мы побеспокоили брата Чена, чтобы он проделал весь этот путь.

–Не волнуйся, маршал Гу спас мою младшую сестру и хорошо ладит со мной. Подожди, пока ему не станет лучше и попроси его написать каллиграфию на моем веере для меня.

Шэнь И поспешно спросил:

–Тогда его состояние…

–Генерал Шен должен знать, в чем причина.