Последняя война

Как-то быстро. Потерев ноющий загривок, Тереза тут же вновь нажала на «старт». И попала в гущу зарослей. Буйство разных оттенков зеленого резало глаз. Не успела Тереза проморгаться, из зарослей вылезла зубастая зеленая морда и вцепилась пастью в живот, заставив пожалеть об употребленном завтраке. «Вы погибли». Да блин!

У кого другого, может, и опустились бы руки. Но Тереза только разозлилась. Она стартовала раз за разом, и в конце концов приноровилась замечать зохена в начале его атаки. Но неизменно погибала, в лучшем случае успевая поднять автомат. Дико бесило, что виртуальная гибель сопровождалась реальной болью. Оно понятно: лишний стимул побороться за свою «жизнь» для тех, кто склонен воспринимать тренировку как компьютерную игру. Но когда одноногий Хирроэс отключил тренажер и объявил, что ее время закончилось, она чувствовала себя израненной. На теле – ни следа, а нервные окончания еще помнят жестокую стимуляцию.

Тем не менее отступать она не привыкла. И предупредила Хирроэса, что придет снова. Завтра – заставить себя сделать новый подход сегодня она была не в силах.

– Вы в самом деле этого хотите? – удивился он.

Она оскалилась не хуже зохена.

– Нет, я просто так сказала, чтобы вас развлечь! Разумеется, я приду.

Он вздохнул.

– Тогда надо записаться, госпожа Хэнк. У нас всего три зала, и все бойцы поочередно тренируются. Сегодня вы пришли в обеденное время, но остальные слоты расписаны.

– Вот и завтра приду в обеденное время, – буркнула она. – И послезавтра. Запишите за мной.

Авось, обед ей оставят. Хотя, если честно, есть сейчас и не хотелось. Пот заливал лицо, и слегка подташнивало.

Вместо обеда Тереза залезла в душ, а потом часа три проспала. Проснувшись, поняла, что больше не больно: существенный плюс виртуальных ран – проходят они быстро и не дают осложнений. Зато напомнил о себе голод. Тереза оделась, умылась и отправилась в столовую. Время неурочное – ни обед, ни ужин, – но госпожу Хэнк уже запомнили и накормили, чем было, не вступая в пререкания.

Потом она слонялась по дому и по территории. Терезу немного злило, что ее перемещения напоминают балет с одним артистом: куда бы она ни пошла, ее провожали внимательными взглядами – удивленными, восхищенными, жадными. Разве что не аплодировали. На самом деле ребят можно понять: женщины в Тикви и так экзотика, а уж на Т2 – вообще нечто из области фантастики. Хэнк ворчал, что она не взяла с собой платьев: мол, она же не будет сражаться на передовой, а на базе надо бы соблюдать приличия. Но она настояла ходить в брюках, и правильно: рассекай она тут в бархатных юбках, кружевах и блестящих украшениях, окружающие вовсе забросили бы всякую деятельность и глазели на нее, не отрываясь. А сейчас, когда она в простой мужской одежде, все-таки изыскивали в себе силу воли, чтобы вернуться к насущным делам.

Побродив, Тереза наткнулась на мастерские. Кто-то, сдавая на ремонт рацию, выражал недовольство, что мастер, ссылаясь на сильную загруженность, сможет заняться ею только завтра.

– Давайте я посмотрю, – предложила она.

Всё, как всегда: первичный ступор, недоверие, затем надежда… Как солдат, так и седой мастер внимательно следили за Терезой, разбирающей рацию.

– Можно воспользоваться вашим паяльником? – спросила она.

– Вон второй. – Мастер указал подбородком. Понятное дело: мало кто доверит постороннему дорогие сердцу инструменты. Тереза привезла с Т5 свои, но не предвидела, что они именно здесь и сейчас понадобятся.

– Забирайте. – Проверив рацию, она отдала ее обалдевшему солдату, и тот, пробормотав слова благодарности, удалился.

Мастер задумчиво посмотрел на нее.

– А вы, госпожа, откуда будете?

Она мотнула головой.

– У вас моей планеты не знают.

– То-то и оно, – проговорил он со странной интонацией.

– Может, помочь еще чем?

– Науф моя фамилия, – вымолвил он после долгих колебаний. – Если это не противоречит планам вашего мужа, госпожа… У меня вообще-то завал.

Остаток дня Тереза провела в мастерской. Возясь с отвертками и паяльником, она отдыхала душой. Так хорошо отдохнула, что почувствовала себя готовой к новым подвигам. И решила назавтра снова прийти сюда – после подвигов, конечно.

Хэнка не было несколько дней. Вечернее время Тереза проводила в мастерской, а в обед, когда тренажер свободен, упорно пыталась убить компьютерного зохена. Она поставила себе цель до возвращения мужа получить проклятый зачет и предъявить ему: вот, а ты небось надеялся, что я не смогу? Это оказалось непростой задачей. С Терезы сходило по семь потов, тело болело после тренировок, словно на нем живого места не осталось, изображения зохенов с оскаленными пастями снились ей по ночам. И – никак. Неизменное «Вы погибли».

Тренажер был пугающе реалистичен. Отличная объемная графика и почти безупречная иллюзия движения. Тому, кто находился на платформе, казалось, что он бегает и прыгает свободно во всех направлениях, а на самом деле платформа полностью компенсировала усилия ног, и сойти с нее было нельзя. Тереза оценила продвинутую технику. После каждого боя система давала возможность посмотреть его в замедленном темпе, проанализировать ошибки. Иногда даже предоставляла подсказки, как следовало бы поступить и в какую точку зохена ударить. Жаль, что на это тратилось время тренировок, заходить с внешних компьютеров было запрещено, но тут ничего не поделаешь.

Нельзя сказать, что тренировки не шли впрок. Тереза научилась вовремя замечать зохенов и открывать по ним стрельбу. Правда, лишь из автомата. Попытка воспользоваться гранатометом привела к тому, что ее едва не снесло отдачей. Лучше бы снесло, но она заняла позицию спиной к бетонному забору – как ей казалось, предусмотрительно, а на деле плечо практически вбило в чертов забор. И вроде знаешь, что не по-настоящему, но как же больно! Так, что уже не до зохена, а ему того и надо было, чтоб ногу откусить. Опять «Вы погибли». После этого, несмотря на настойчивые советы системы убивать зохенов из гранатомета, она зареклась им пользоваться. Эта штука – для таких здоровяков, как Хэнк. Или Фарн, или тот же Сниттке. Надо менять тактику. Из автомата не пробить шкуру монстра, значит, надо бить в глаз или в открытую пасть – туда, где нет чешуй. Другое дело, что за те секунды, которые тебе отведены, фиг прицелишься. Надо противопоставлять стремительности твари собственную ловкость. Уходить из-под удара на пределе скорости, чтобы отыграть еще секунду-другую.

Спустя три дня она убила первого зохена. Разработанная тактика не подвела: при всей своей безумной скорости зохены не слишком маневренны. Увернуться, замедлить противника плотным автоматным огнем, быстро выйти на позицию и влупить в глаз… Получилось! Виртуальный зохен упал, пачкая землю зеленой кровью, почти у ее ног, чуть-чуть не добравшись до добычи. И в этот момент на спину Терезы рухнул второй, вгрызаясь в шею. «Вы погибли».

– Скотина! – взвыла она.

Да что ж такое! Ведь бойцы корпуса как-то сдают этот проклятый зачет. Почему у нее не выходит? Прежде ей казалось, что у нее хорошая физическая подготовка и быстрая реакция. Неужто она – просто много воображающая о себе неуклюжая тетёха?

– Госпожа Хэнк, похоже, что тренировки совсем не доставляют вам удовольствия, – глядя на ее мрачное лицо, предположил Хирроэс. – Зачем продолжать? Может, отменить завтрашнюю запись?

– Нет! – рявкнула она. – И на ночь меня запишите. Наверняка есть свободные слоты, когда все спят!

Верховный командир вернулся спустя декаду. Пока объедешь все укрепленные пункты, пока ознакомишься с обстановкой… Однажды джип подвергся внезапной атаке, был поврежден корпус и колеса. Но удалось отбиться, никто из людей не пострадал. Другой раз засекли зохенских разведчиков, двух убили, а самку оставили. Хэнк отметил, что высший командир Сниттке, ныне выступающий при нем первым помощником, за прошедшие годы начисто избавился от предубеждений и даже, пожалуй, приобрел вкус к негуманоидным женщинам. А вот Хэнк утратил всякое к ним влечение. И возраст не тот, чтобы бросаться на все, что шевелится, и любимая жена ждет на базе. Тоже, правда, может башку оттяпать под горячую руку, но несравнимо обаятельнее и привлекательнее.

Он был рад увидеть Терезу. А она – как-то неестественно грустна. Снова господина Ильтена вспомнила, что ли? Не вовремя! Но он по себе знал, что такое никогда вовремя не бывает. Накатывает, и поди справься без рюмки. А Тереза не напивается, терпит.

Он попытался ее растормошить. Секс – отличное средство от дурных мыслей, ему всегда помогало. И вроде бы она разделяла это убеждение. Подействовало, но ненадолго. Тогда он предложил:

– Хочешь, на охоту завтра пойдем? Тут знаешь, какая охота! Раздам распоряжения, и махнем до вечера за кордон. Ты ведь сдала зачет?

Тереза стиснула зубы. Ужасно не хотелось говорить ему об этом. Но врать тоже нельзя. Она выйдет с ним за пределы охраняемой территории, и он будет рассчитывать на то, что она готова. А на самом деле она беспомощна, как курица!

– Нет, – буркнула она.

Он недоверчиво поднял бровь.

– Как это – нет? Сколько у тебя побед?

– Одна-две из десяти, – чуть не всхлипнула Тереза.

Он помотал головой.

– Не может быть. – Это совсем не то, чего он ожидал от Терезы. Он же видел, как она двигается, как дерется. Даже на себе как-то раз испытал. – Ты что, заболела? Или беременна?

Она фыркнула. Не попусти судьба! Тереза сильно надеялась на генетическую несовместимость, ибо иного способа избежать появления детей, которые совершенно некстати, тут не существует.

– Со мной все нормально! Просто я не могу, и всё! Наверное, способностей не хватает. – Хоть плачь. – И нечего издеваться, понял?

– Да у меня и в мыслях не было. Я искренне думал, что ты сдашь этот дурацкий зачет со второй попытки, если вообще не с первой. Я же знаю тебя! И твои способности тоже. Что случилось, Тереза?

– Да в том-то и дело, что ничего! – Пропадать так пропадать. Ладно, он обещал не издеваться… – Я каждый день в этой тренажерке по часу выкладываюсь, и каждую ночь, и все напрасно, хоть ты тресни! Как будто я маленькая неумелая девочка. Или… а может, это старость? – Заплакать захотелось еще сильнее.

– Не говори ерунды! – резко оборвал он ее. И обнял, в диссонанс тону. – Ты красивая женщина в самом расцвете. Какая, к зохенам, старость?

– Билле, я нашла у себя седые волоски, – произнесла она с отчаянием.

– Подумаешь! У меня вся голова седая, и что, в утиль меня списывать?

– Ты голову бреешь, вот и незаметно, – жалко проговорила она.

– А ты покрась свои волосинки, и дело с концом. Или выдери их на хрен. Тоже мне! Или не делай ничего, мне по фигу, я не за это…

Он скомкал окончание, и Тереза невольно улыбнулась. Сквозь слезы. Эх, только разреветься не хватало! Она вздохнула и уткнулась лицом ему в грудь.

– Да, ты прав. Не знаю, что на меня нашло. Хотя знаю: мне просто стыдно. Мнила себя крутой, а сама даже на первом уровне облажалась, как последняя тютя…

– Что?!

Хэнк отстранил ее, держа за плечи и вглядываясь пристально, словно ища подвох.

– Билле, ты чего? – Тереза слегка оторопела. – Я что-то не то сказала? Тютя – это по-нашему рохля. Надеюсь, у вас это не какое-нибудь жутко нецензурное слово, которое не полагается знать женщинам?