Материнский инстинкт

Не было ненависти, но был упрёк.

Не было горя, но была затаенная мука.

Не было злости, но была тоска.

Я никого никогда так не жалела. Даже себя жалела меньше и только в этот момент почувствовала, что могу полюбить этого ребенка. Пусть не сразу, но смогу попробовать.

Истории любви начинаются по-разному.

Наша история началась с ненависти и превратилась в жалость. Но любовь еще возможна.

Осторожно отклеивая лейкопластырь, я дала мальчику грудь. С жадностью прильнув к своему органу питания, закрыл глаза. Глядя на него, не могла понять, что дальше делать.

Заклеивать ему рот, выкидывать на балкон и игнорировать мальчика я больше не смогу. Какой бы сумасшедшей ни была, в какого бы монстра не превратилась за эти месяцы, иногда могла найти в своей голове остатки здравого смысла.

Я устала от ненависти, от злобы. Мне хотелось отмыться от всего того, что накопилось внутри, нефтяной лужей растекаясь по душе. Но разве от такого отмываются?

Кормя ребёнка, смотрела на него, пытаясь понять, что чувствую. Не могла разобраться в себе, но больше не чувствовала той разрушительной, всепоглощающей ненависти.

И ещё одно поняла точно, и это осознание обрушилось на меня, словно стремительный водопад: я не хочу от него избавляться.

Но как могла оставить его себе, когда ни одна живая душа не знала о том, что он родился? Как заявить миру нового человека, которого не должно существовать? Дети же из воздуха не материализуются.

Мне нужно было срочно придумать версию, откуда он мог взяться в моём доме.

Украла? Племянник? Сын?

Ни один из этих вариантов мне не подходил по понятным причинам, поэтому их откинула сразу. Я думала и думала, ломала себе голову, перебирая всевозможные сценарии моей очередной грандиозной лжи. Потом вспомнилась, совершенно случайно, история, как наша соседка нашла на помойке ребёнка. Трогательное маленькое существо, почти уничтоженное халатностью своей нерадивой мамаши, замотанное в какие-то жуткие грязные тряпки. Соседка несла этот комок новой жизни в руках, гордо подняв голову и улыбаясь.

Она усыновила его, не найдя в себе силы отдать другим людям. И сейчас это красивый статный парень, в котором души не чает мама, так случайно обретённая волею провидения.

Вот и я решила сказать, что нашла его возле мусорного контейнера без документов, записки или чего-то ещё, что может указать на мать ребенка. Просто нашла и всё. А то, что он на меня похож? Да кто допустит эту мысль? Кто из моих знакомых решится предположить, что я родила ребенка, а потом решила его усыновлять? В такой бред вообще никто не поверит. Во всяком случае, надеялась, что никто не догадается.

Мне нечего было терять, я и так уже потеряла себя и остатки здравого смысла. Много странных, страшных и нелепых поступков совершила в последнее время. Одним больше, один меньше — какая, в сущности, разница? Снова лгала, шла ва-банк, но впервые лгала не только ради себя и не столько из-за страха. Впервые делала это во имя спасения одной маленькой души, которую до этого планомерно уничтожала.

Отчего-то меня совершенно не интересовала реакция Романа. Как будто он перестал быть центром моего мироздания, моим оплотом, не дававшим слететь с катушек. Он не был уже единственным маяком в темноте. В один момент у меня появилось в жизни что-то большее. Нет, я не стала любить его меньше, просто перестала так хвататься за него, как за последнюю соломинку.

И осознав это, я почувствовала облегчение.