Души

Я нахмурилась.

— Он вёл себя дружелюбно.

— Дружелюбно? — Эхо повысил голос от возмущения.

Я бросила взгляд на дверь спальни.

— Тише ты.

— Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело.

— Так расскажи мне.

— Смертные, в которых вселяются тёмные души, сходят с ума, — он тяжело вздохнул, взял меня за руку и повёл обратно в свою комнату. — Милая, я знаю, ты любишь помогать заблудшим душам, но с этими тварями лучше не путаться.

— Не указывай мне, что делать, — я вырвала руку из его хватки. — Я уже говорила тебе раньше и повторяю снова: я буду решать, кому помогать, а не ты.

Его брови опустились, глаза сузились.

— Ты не решаешь. Ты помогаешь всем подряд. Убийцам. Психопатам. Извращенцам. Сколько раз я говорил тебе не обращать внимания на психов, а ты всё равно бежала им помогать, и в итоге мне приходилось вмешиваться и вытаскивать их из тебя? Думаешь, после них тебе становилось плохо? С тёмными душами будет ещё хуже.

Ого, его это взволновало не на шутку, иначе он не стал бы напоминать мне о тех неприятных случаях. Когда одержимость чужой душой затягивается, они начинают высасывать мою энергию, и я теряю сознание.

Я обернула руками талию Эхо и крепко его обняла.

— Ты мой герой. Не знаю, что бы я делала без тебя.

— Хорошая попытка, но подлизываться тебе не идёт, — он мягко отстранил меня, создавая небольшую дистанцию между нами. Его золотые глаза становились всё зеленее. Плохой знак. — Нельзя помогать тёмным душам, Кора. От них только проблемы. Они дадут тебе ложное чувство безопасности, а затем ударять в спину. Слизняки хреновы.

Он сделал шаг назад и перешёл в режим суперскорости. Через пару секунд он уже был в рубашке и натягивал носки.

— Ты куда?

— Отыскать этого козла и отправить его ледяную задницу к Хель. Надо было сделать это ещё несколько веков назад.

— Нет, не надо, — он потянулся к ботинкам. — Эхо, стой!

Он не остановился. Зашнуровал первый ботинок. Все его движения были резкими и отрывистыми.

— Пожалуйста, — взмолилась я.

Тревога в моём голосе заставила его замедлиться. Я схватила его за руки, не давая зашнуровать второй ботинок. Я погладила его по ладони, наконец-то завладев его вниманием.

— Поговори со мной. Кто такой Дэвин? Почему ты назвал его предателем?

Эхо нахмурился.

— Я не хочу это обсуждать, Кора. Я должен идти. Надо сказать об этом Валькириям.

— Время два часа ночи. Торин и остальные сейчас спят.

— Плевать. Внезапное появление Дэвина напрямую связано с отцом Торина и поддерживающими его Бессмертными, с которыми мы столкнулись на той неделе. Это они послали его к тебе.

— Кто?

Его глаза сверкнули.

— Сбежавшие Бессмертные. Они намеренно попытались привлечь твоё внимание. Это было их ошибкой.

Я хотела напомнить ему, что ко мне постоянно приходили заблудшие души, но вряд ли он послушает. Дэвин не был похож на того, кто ненавидит меня.

— Думаешь, они узнали обо мне из-за того, что я сделала для мамы Торина?

— Возможно. Я провожал каждую душу, который ты помогала, прямо в чертоги Хель. Они ни с кем не разговаривали.

Я позволила маме Торина овладеть мной, чтобы она могла с ним поговорить. Это было странно. Мне потом понадобились целые сутки, чтобы восстановиться.

— По-твоему, Торин рассказал кому-то о том, что я помогла его маме?

— Нет. Сент-Джеймс не мог быть настолько тупым или беспечным, — он нахмурился, и на его лице появилось странное выражение. Не знаю, как описать, но я бы не хотела встретить его в тёмном переулке, пока он в таком состоянии. — Дэвин пересёк черту, — тихо добавил он.

Секунду назад он полыхал яростью, а сейчас уже преисполнен холодной мстительности. Я должна как-то остановить его, пока он не превратился в Локи и не создал ещё несколько тёмных душ, жаждущих мести.

— Сначала поговори со мной, Эхо.

Его лицо отражало внутреннюю борьбу. Эхо привык сначала действовать, а потом задавать вопросы. Но когда дело касалось меня и моей безопасности, все правила менялись.

— Вот что ты сейчас сделаешь? — продолжала я. — За окном ночь.

— Гримниры работают двадцать четыре на семь. Кто-то послал Дэвина, и я из-под земли достану виновного. Урод хренов.

Этот его темперамент однажды сведёт его в могилу.

Если бы он пойдёт в таком состоянии, то убьёт кого-нибудь и обзаведётся новыми врагами, а то и сам умрёт. От этой мысли меня накрыла новая волна паники.

— Это не может подождать до утра?

— Нет.

Он дёрнул руками, чтобы высвободиться, но я не отпустила.

Злость пришла на смену доводам разума.

— Слушай сюда, мистер Суровый Гримнир. Ты нужен мне здесь, так что сядь и поговори со мной. Или я…

Он замер, вскинув брови. Медленная улыбка приподняла уголки его губ.

— Или что?

— Или я заставлю тебя страдать, как ты даже представить себе не можешь. Чем больше я переживаю за тебя, тем больнее тебе будет, когда вернёшься. Ты хоть допускаешь мысль, что люди, которых ты обвиняешь, могут быть ни при чём. Или вдруг их целью на самом деле был ты? Ворвёшься и дашь им тем самым повод причинить тебе вред?

— Гримниры не люди, — его улыбка стала шире. — Ты переживаешь за меня?

— Серьёзно? Ты спрашиваешь меня об этом? — я встала, откинув его руки, и уселась ему на колени. Вздохнув, пригладила его волосы и поцеловала в висок. — Конечно, я волнуюсь за тебя, мой невыносимый жнец. Мой рыцарь, сразивший всех драконов.

Он фыркнул.

— Да ты и сама неплохо справляешься, пока меня нет. Я скорее для услады твоих глаз.

— Теперь, когда мы пришли к взаимопониманию, начинай рассказывать. А потом мы пойдём спать. Я хочу заснуть в твоих объятьях и, проснувшись, первым делом поймать твой взгляд. Наблюдать за спящим человеком — это полный кринж, но я тебя прощу. Знаешь почему? Потому что я без ума от тебя, — он ухмыльнулся, и я поняла, что мне удалось до него достучаться. Он никуда не пойдёт. — Что за тёмные души, почему они стали тёмными? И кто такой Дэвин?

Эхо прищурил глаза, разглядывая меня. Чёрт, он сейчас он опять съедет с темы. Порой он совершенно непредсказуем. Он ухмыльнулся, обхватил меня обеими руками и опрокинулся на кровать, утягивая меня за собой. Несколько секунд он смотрел в потолок. Я ждала. Я победила, тут главное не передавить. Его выражение лица говорило о том, что он собирается с мыслями. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он заговорил.

— Тёмные души остаются от злых Бессмертных, Валькирий и гримниров, — сказал он. — Ну, те, которых Норны сочли слишком плохими для человечества.

— Злые Норны?

— Добрые Норны. Хотя разницы особой нет. Добрые или злые, всё равно они все ведьмы-манипуляторши. Они не убивают напрямую. Нет, добрые Норны действуют более тонко. Пока их злые сёстры устраивают аварии, эпидемии и так называемые стихийные бедствия, добрые Норные меняют судьбу так, чтобы ситуация обернулась смертью того или иного Бессмертного.

— Вроде битвы с отцом Торина и его последователями?

Эхо кивнул.

Так Рейн правильно поняла, что Норны намеренно позволяли отцу Торина убивать Провидиц. Они могли вывести его из игры в любой момент, но предпочли закрыть глаза. Рейн не говорила, сколько Бессмертных погибло той ночью. Только то, что отец Торина всё ещё жив.

— Когда Бессмертные, Валькирии и гримниры становятся злыми, они знают, что их ждёт на особом острове Хель.

Я подвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Становятся злыми? Как?

— Валькирии и гримниры устают пожинать души и метаться в загробный мир. Бессмертные могут не захотеть помогать смертным и попытаться управлять ими. Это происходило столько раз, что уже и не счесть. В любой цивилизации были Бессмертные диктаторы и землевладельцы. После смерти они сбегают, как трусы, коими и являются. Скитаются по миру, взращивая в себе ненависть к миру и жажду мести. Поглощают всё хорошее на своём пути. Воздух. Энергию. Сущность всего, к чему они прикасаются. Когда они входят в помещение, большинство смертных не выдерживают — теряют сознание. Тёмные души после того, как вселяются в чьё-то тело, оставляют за собой плачущие безмозглые оболочки. Потому что быть одержимым тёмной душой хуже чего-либо, что только можно испытать в этой жизни.

Окей. Звучит жёстко. Мне даже представить сложно что-то хуже тех психов, которым я помогала. Я ждала продолжения рассказа. Эхо заёрзал, его руки крепче сжали меня. Каким-то образом я поняла, что следующие его слова будут очень личными.

Эхо может быть жёстким и дерзким снаружи, но внутри он хранит много переживаний. Я никогда не смогу узнать все детали его прошлого и забрать всю испытанную им боль, и от этого моё сердце обливается кровью.

— Мы с Дэвом когда-то были близкими друзьями, — тихо произнёс он, — но потом он предал меня, и я его убил.

Убил? Господи. Судя по угрюмости в его голосе, он ненавидел себя за то, что сделал. И это говорило о многом. Эхо никогда не жалел о своих прошлых решениях и поступках. Они были оправданы, и я понимала его на все сто процентов, но в случае с Дэвином что-то было иначе. Эхо даже сократил его имя — гигантский красный флаг.

— Дэву хватило наглости показаться тебе. Мне плевать, что ему нужно. Я не хочу, чтобы он к тебе приближался.

Ему не всё равно. Об этом прямо-таки кричала боль в его голосе всякий раз, когда он произносил имя «Дэв». Его челюсть была напряжена, чувственные губы плотно сжаты, но больше всего меня удивили глаза. Они потемнели и почти полностью стали зелёными. Я никогда его ещё таким не видела.

— Что сделал Дэв? — тихо спросила я, гладя его по волосам.

Эхо наморщил лоб.

— Дэв?

— Ты назвал его Дэвом. Я так поняла, это сокращение от его имени.

Он нахмурился. Видимо, он сократил имя Дэвина неосознанно. И не был готов об этом говорить. Иногда его эмоции очень легко прочитать.

Моя рука скользнула по его спине. Я коснулась его шрамов, вспоминая его рассказ о том, как он их получил, и что он сделал с теми римскими солдатами, которые это сделали. Я также видела, как он вырывает сердца гримниров, посмевших мне угрожать. Эхо мог отомстить и спокойно жить дальше. Не представляю, что он собирается сделать с душой Дэвина, но точно ничего хорошего.

— Как можно заставить тёмную душу пожалеть о том, что он причинил боль тому, кого ты любишь?

Эхо хмыкнул.

— А что? Хочешь отомстить за меня?

— Любой, кто предаст тебя или как-либо ещё причинит боль, будет иметь дело со мной. Потому что ты мой, — я наклонила голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Я буду любить тебя и защищать. Твои враги — мои враги. Твои друзья…

— У меня их нет и не надо. Мне никто не нужен, кроме тебя. Мне достаточно тебя. Моя альфа и омега, — он положил ладонь на мой затылок и прижался лбом к моему. — Когда ты говоришь так, это напоминает мне о том, как мне повезло быть любимым тобой. Это большая честь для меня — иметь возможность прикасаться к тебе и любить тебя, — он поцеловал меня. Нежно, едва коснувшись губами, но в то же время это было мощнее самых страстных наших поцелуев. — Должно быть, я сделал что-то очень хорошее, раз судьба подарила мне в награду тебя.