Сладкий апокалипсис. Ты моя

Глава 32. Курт и Анна. Защитить мечту

Курт Медицинский осмотр проводился каждый квартал, но я знал, что этот ублюдок явится раньше. Ему ничего не стоило сложить дважды два и понять, что второй контрольной группы ему не видать. Те скудные крупицы информации, что я присылал в отчетах Николасу за эти три месяца не содержали ни одного множественного полового акта моих бойцов ни с одной из цып Анны, поэтому он логично решил, что я его кинул. Да, я его кинул. Потому что нельзя быть такой мразью, даже если у тебя исключительно «благородные» мотивы.

— Все великие цивилизации строились на крови, пойми это, Курт, — любил поговаривать мне Николас, а я просто молчал, потому что не видел повода возражать.

Теперь повод появился. Какую цивилизацию он имеет ввиду? Те ошмётки человечества, которые спрятались в горном городке? Или те люди, которые приходили к ним в поисках помощи и нового дома? И те, и другие — цивилизация. Они равны в правах. А мы эти права клялись защищать. Так что иди на хрен, Николас. Теперь тебе придется прислушиваться и к нашему мнению.

Честно говоря, к его приезду я готовился с самого первого дня, как дал выбор девчонкам Анны. Мои бойцы не знали о приказе Николаса, но ни для кого не было секретом, чего он хотел. Все были прекрасно наслышаны о первой контрольной. Что и говорить, больше половины моих бойцов побывали там проездом с разными заданиями, макнув свой хер в тамошних потаскух. Поистратились они тогда знатно — так, что многие расхотели там бывать. Только потому, что не тянули расценки падких до бабла девчонок. Так вот, когда бойцы поняли, что им придется делиться своим с кем-то другим, то у них возникло здоровое чувство собственничества. Как и у любого мужика, который хочет защитить то, что ему дорого. Я всячески стимулировал это хорошее желание, и к концу третьего месяца у нас уже были лучшее оружие, лучшая оборона, а у Квартейла не было. Отличные привилегии армии — быть на первой линии опасности, но и выбирать лучшее из того, что добывает в городах.

Николас приехал на рассвете, изображая, что он тут хозяин. В его распоряжении было три броневика и два джипа. Хорошо, хоть танки не притащил, я знаю, они у них есть. Но и танки для нас фигня — у нас был энерголазер высоких частот, этому метал побоку. Он поджаривает плоть прямо в этой консерве до костей.

— Добрый день, Курт, — поприветствовал меня Николас, даже не спрыгнув на землю. Он торчал из люка броневика в своем неизменном оранжевом костюме химзащиты, — А как же поприветствовать старого друга?

— Я тебе уже говорил, что ты мудак, Николас? — спросил я его как обычно, когда мы встречались, — Так сойдёт?

— Мне не очень нравится наше обычное приветствие, — лукаво примерился Николас, когда снял защитный капюшон, — Я бы предпочел больше субординации. Мы всё-таки собрались по серьезному поводу, скажем так. А я твой начальник.

— И по какому мы поводу собрались, напомни мне, — ответил я ему, не менее лучезарно улыбаясь.

— Ты нарушил приказ. Чем не повод?

Мы наглухо укоренились на входе в поселок, перегородив Николасу въезд джипами, поставили глушилки, обвели периметр энергощитом, поставили наблюдение, чтобы мышь не проскочила. И теперь две группировки стояли, нацелив друг на друга оружие. Мои ребята были у меня за спиной, готовые в любой момент нажать на курок.

Николас делал вид, что ему все равно, будто мы собрались попить чай. Его дебильная улыбка раздражала, но я уже привык.

— Приказы нарушают, если те, кто отдал приказ, имеют на это право. Ты имеешь на это право? — ответил я.

— Ты присягал Квартейлу.

— Присягал. Но и прошлой стране тоже присягал. Как выяснилось, у нее еще остались граждане. Так реши для меня один ребус, Николас. Получается, у меня две присяги. Прошлой стране и настоящей. Какая из них важнее?

— А ты, я вижу, заделался в юристы? — покачал головой Николас, — Тебе больше идёт быть солдатом, поверь.

— Охотно верю, но на вопрос ты все же не ответил.

— Это сложный вопрос, — Николас опёрся о край люка, сделав задумчивый вид. Этот сукин сын думал, как пробить в нас брешь и не находил вариантов. За щитом стояла пушка — на всеобщем обозрении, он знал, что она разнесет их в клочья за секунду. А ещё знал, что такой штуки у них нет. Да, Николас, кое-что я припрятал и для себя, — Если честно, на этот вопрос нет однозначного ответа, может, мы просто неправильно его задаём? Спроси себя, что будет с нашим будущим?

— Построенном на лжи и насилии, ты это имеешь ввиду?

— Когда-то ты не был таким избирательным, — хмыкнул Николас, — Скажем так, когда стрелял в сотни гражданских, — он оскалился хищной улыбкой, — Которым ты присягал.

Хитрый сукин сын. Знает, на что жать. Но мы ломали и не таких.

— Времена меняются. Мы сделали свой выбор, вы — свой.

— Я так понимаю, группа все же сформирована, но в обход правил. Это нехорошо, Курт. Ты собираешься что-то менять?

— Это вряд-ли.

— Тогда я вынужден буду позвать подмогу. Подумай хорошо, солдат.

Какую подмогу он хочет позвать? Вербранта, который рулит во второй контрольной, или Бориса, который патрулирует Квартейл? Этот сукин сын блефовал. Если бы он хотел позвать подмогу, сразу бы позвал. Единственное объяснение, почему он этого не сделал то, что ему все отказали. Это я точно знал, потому что заранее обсудил все и с Борисом, и с Вербрантом, я не сомневался, что они будут за меня. Настали другие времена.

— Зови, — пожал я плечами, — Мы встретим всех с почестями, — А, может, из мы позовём сами и встретим с почестями уже вас?

Николас сглотнул. Всё-таки какой же он трус — как только армия взбрыкнулась и запахло переворотом, он тут же даёт на попятную. А что ему ещё остаётся? Без нее он никто.

— А, впрочем, можно кое-что обсудить, — так я и знал, что Николас тут же пойдет на компромисс, — Контрольная группа сформирована. Это, скажем так, неплохо. Мы можем снизить квоты до одного, чтобы фиксировать имунный ответ. Но при условии, что плоды наших трудов не пройдут зря.

— Я слушаю, — и я пошел на компромисс. Что ни говори, кидать гражданских Квартейла не хотелось, какими бы мудаками не были его правительство. Да и последствия конфликта с Николасом нам аукнутся так, что мало не покажется. Но только в том случае, если я совсем попутаю берега, а этого я делать был не намерен.

— Ваши дети будут воспитываться солдатами и выполнять нужную работу. Цивилизация должна жить, Курт.

— Думаю, это справедливо, — кивнул я, — Ты получишь своих солдат, сукин сын. Но оставишь девушек в покое. Мы будем жить здесь так, как хотим.

— Это хорошее решение, — одобрительно кивнул Николас, — Что и говорить, кто-то должен чистить мегаполисы и гипергрибницы. Без них никому не выжить. Ни вам, ни нам.

И всё-таки каков же Николас мразь, и всё-таки, как же он прав…

— Ну, раз уж мы все решили, — улыбнулся он, — Значит, визит окончен. Жду твоих отчетов о проделанной работе в конце недели. Квартал заканчивается. Не думай, что теперь будешь прохлаждаться.

Он вел себя как хозяин положения ровно так, как и я. Никто из нас не показывал слабину. Он собрал своих людей и отчалил, оставив нас в покое. Без единого выстрела. Что ж, я думал будет хуже, гораздо хуже. Считаю, это моя личная победа.

***

Анна

Я сидела с девочками в дальнем доме у озера, и у меня тряслись руки. Нас собрали всех вместе, защитив дом дополнительным щитом. Энергоресурсы работали на максимуме — за окном светился голубоватый свет.

Если случится что-то плохое, Курт никогда не узнает, что станет отцом. Как я хотела, чтобы он вернулся целым и невредимым… они рискуют всем ради нас. Кое-кто из девочек плакал, Дария сидела мертвенно бледная. София нервно нарезала морковку и так же нервно жевала. Мила сидела на диване, обняв колени и покачивалась. Кэтти выпила снотворное, но все равно не могла уснуть.

Все молчали.

— Сколько они уже там?

— Ты спрашивала это пять минут назад, Бетти, — нервно ответила я, — Где-то около часа.

— Вроде тихо… — тихо сказала она.

— Конечно, если было бы что-то плохое, то мы бы уже услышали. Услышали, правда? — с надеждой спросила Мила, и у нее навернулись слезы на глазах.

Внезапно за окном погас энергетический щит и у меня екнуло сердце. Послышался звук открываемого замка. Когда дверь отворилась, на пороге появился Курт.

— Уиии, — завизжала Мила, сорвалась с дивана и сиганула наружу, мимо меня, мимо девочек и мимо Курта, которого чуть не сбила с ног.

Наверняка, побежала к Дэну, счастливая, что ее лучший и единственный друг жив.

— Понятия не имею, как он ее терпит, — сказал мне Курт, входя.

Я бросилась в его объятья, не заметив, как вокруг все опустело. Девочки ушли к своим избранникам, оставив нас одних.

— Испугалась, сладкая?

— Испугаааалась, — завыла я, по моим щекам катились крупные слезы.

— Ахаха, какая ты у меня все-таки трусиха, — засмеялся он, крепко обнимая, — А ещё жадина. Зачем тебе десять колец?

— Я… я одеваю их по очереди, это ты жадный, — всхлипнула я, поправляя на пальце обручальное кольцо стоимостью в пятьсот тысяч. Вчера я носила гораздо большую сумму, — Ты можешь принести еще кучу таких.

— Не жадный я. Носи на здоровье, — довольно сказал он, — Только со свадьбой придется отложить. Может, на пару тройку месяцев, не больше. Николас должен немного остыть. Священника пригласим позже, да и в списки города нас внесут в то же время.

— Это все ерунда. Формальность. Ты же знаешь.

— Значит, можем и не справлять? — лукаво спросил он.

— Как это не справлять? — возмутилась я, — У ребенка должен быть отец!

— Какого ребенка?

Я прокололись, зажав ладонью рот. Хотелось сказать ему не в такой обстановке, но гормоны, видимо, развязывают мне язык. Я смотрела на Курта большими глазами, а он точно такими же на меня.

— Беременная я… — обескураженно прошептала я.

— Как давно? Почему не сказала раньше? — нахмурился Курт, пребывая в странной заторможенности.

— Думала, что начнёшь осторожничать, а я от гормонов с ума схожу, очень хочется…

— Конечно буду, — задумчиво протянул он, — С этого момента только осторожно, под одеялом и с выключенным светом!

— Ты что, шутишь?

Курт рассмеялся, а потом вдруг замолчал. Кажется, в нем происходила какая-то работа мысли. Он переваривал то, что услышал. Когда он, наконец, осознал сказанную ему информацию, то подскочил ко мне, подхватил на руки, поднял в воздух и начал кружить: — Эх, рыжуля! — кричал он, — Кобылка моя! Не в холостую, значит, мы старались! Я засмеялась: — Поставь меня на место! Голова же закружится! Курт осторожно опустил меня, а потом прижал к своей груди. Он гладил меня по голове и целовал в макушку, так мы и стояли, счастливые и наслаждались друг другом в тишине.

— Но лучше, конечно, чтобы это был мальчик, — вдруг нарушил тишину Курт, улыбаясь, довольный и какой-то задумчивый.

— Почему? А как же девочка?

— Если будет девочка, боюсь, каждого, кто к ней подойдёт, я просто перестреляю.