Дом горячих сердец

«Идём. Я отведу тебя в твою комнату, а затем пойду к себе».

Мой пульс пропускает один удар из-за того, что он предоставил мне выход из ситуации, и, хотя моя кожа всё ещё горит, я бросаю взгляд на свои ключицы и замечаю, что красные пятна уже начали исчезать.

— Фибс, где находится твоя комната?

— Моя комната? Разве тебе не хочется узнать, где…

Я шлепаю его по руке до того, как он успевает закончить своё предложение.

— Я хочу знать, в какую дверь мне постучаться, когда я закончу общаться со своим отцом.

— Кахол вернулся? — спрашивает Ифа.

— О, да.

Фибус наполняет бокал, который я ставлю на стол.

— И у него очень «весёлое» настроение.

— Для него большая честь, что его дочь соединилась с…

— Это сарказм, Ифа, — я, наконец, встаю с лавки. — Мой отец в плохом настроении. Пусть Фибус тебе расскажет, ведь он так любит сплетничать.

— Это клевета! — восклицает Фибус, что заставляет меня улыбнуться; впервые за всё время. — Но она права. Я живу ради сплетен.

После того, как Фибус объясняет, где он ночует, я целую его в щёку, желаю Ифе спокойной ночи, после чего обхожу столы и следую в сторону дверного проёма, где меня ждет Лоркан, спокойный и уверенный. Очертания его тела теперь очень чёткие.

Кровь под моей кожей начинает бежать быстрее, когда я прохожу мимо него и выхожу в коридор. И почему я чувствую себя так неловко, как будто у нас недавно был секс? Моя одежда даже не помята, а макияж не смазан. Лор следует за мной в тишине, которая мне не то, чтобы некомфортна, но она немного нервирует.

Мы никого не встречаем по пути к моей закрытой двери, рядом с которой мы недавно стояли лицом к лицу. Но в отличие от прошлого раза, сейчас мы не обмениваемся игривыми репликами. Или улыбками. Мы оба замираем, как лес перед грозой, только вот гроза, которую наслал на Люс Лор, уже закончилась, а воздух между нами трещит так, словно всё ещё только начинается.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, словно я загоняю тебя в угол, Фэллон.

Черты его лица как будто горят в темноте — его яркие радужки похожи на молнии, кожа светится как луна, а губы блестят, словно он только что их облизал.

Я делаю шаг вперёд, и носки моих туфель теперь касаются его начищенных сапог.

— А если это я буду загонять тебя в угол, Морргот?

Мой пульс стучит о кожу, о барабанные перепонки, о кости.

— Что ты на это скажешь?

Его тени обволакивают меня и притягивают совсем близко к нему.

— Я в ужасе.

И хотя в данный момент моё тело находится в высшей точке напряжения, моя рука тверда, как и ноги. Я поднимаю руку к его шее, встаю на носочки и целую его в улыбающиеся губы.

Запах ветра и ночи усиливается, окутывая его и меня, и, наконец, все мои лёгкие оказываются заполнены Лорканом Рибавом так, что кислород больше не способен туда проникнуть. Но я никак не могу оторвать свои губы и тело от него. Я нырнула с головой в темноту и быстро тону. Мой пульс учащается, рёбра сжимаются, а желудок переворачивается.

Лор накрывает мою щёку одной рукой, а другую кладёт мне на поясницу и стирает те несколько частичек воздуха, оставшиеся между нами.

Неужели я думала, что смогу противостоять этой… этой магии? И почему я вообще пыталась это делать? Иногда меня поражает собственное упорство.

Лор нежно проводит большим пальцем по моему подбородку, раскрывая мои губы ещё сильнее, и проникает языком в каждый уголок моего рта.

Я вздыхаю, и он поглощает этот звук, а потом отрывается от меня.

«Дыши», — инструктирует он меня.

«Лучше я тебя поцелую».

«Не хочу, чтобы моя пара умерла от удушья. А особенно в самом начале наших отношений».

Мои лёгкие начинают гореть, наполнившись не только воздухом, но и смехом.

Он открывает дверь.

— А теперь иди внутрь и отдыхай. Зная твоего отца, завтра он будет полон энергии.

Мой смех превращается в воздух, а губы крепко сжимаются. Я не готова к тому, чтобы эта ночь закончилась. Тем более, что она только началась.

Зрачки Лора сужаются, когда он считывает мои мысли. Иногда мне интересно, остается ли у него место для своих собственных мыслей, учитывая то, как часто он проникает в мои.

Его губы медленно приподнимаются в улыбке.

— Я уверяю тебя, у меня много своих мыслей, птичка.

— Докажи.

— Зайди в моё сознание.

Он прикрывает веки. И когда поднимает их, его радужки уже сияют.

У меня в глазах белеет, так как я не просто проникаю в его сознание, а падаю в него с головой. Я вижу себя его глазами, румянец на моих щеках, то, как пульсирует вена на моей шее, мои округлившиеся фиолетовые глаза и покрасневшие губы.

Я поворачиваюсь и снова вижу себя, но я одета по-другому и скачу на Ропоте. Я снова разворачиваюсь и вижу призрачные руки, затягивающие шнурки платья, в котором я была в Тареспагии. А потом я вижу воду, которая стекает по моим ключицам и попадает во впадинку между ними, я вижу большой палец, который нежно касается её, заставив мою голову откинуться назад, всё дальше и дальше, а затем касается сверкающих капель.

Куда бы я ни смотрела, я вижу себя, и я чувствую, как он наблюдает за мной, думает обо мне, чувствует меня.

Я закрываю глаза, чтобы выдернуть себя из его обескураживающей и пьянящей смеси воспоминаний и фантазий.

— Они все обо мне, — бормочу я в удивлении. — Боги, ты, наверное, ужасный король.

Он хмурится.

— И как, скажи пожалуйста, ты пришла к такому заключению?

— Ты не можешь нормально управлять королевством, если всё, что ты делаешь, это мечтаешь обо мне.

Его чёрные брови взлетают наверх, а затем его губы раскрываются и с них срывается такой редкий для него смех, который сотрясает всё моё нутро.

— Уверяю тебя, когда мне надо править, моё сознание становится страшным местом, полным ужаса и крови.

Я, должно быть, морщу лицо, потому что он проводит подушечкой большого пальца по впадинке между моими бровями и сморщенной переносице.

— Напоминай мне о том, чтобы я отвлекался от этого.

— Будет сделано. А теперь иди.

Я протягиваю ему руку.

Ему требуется мгновение, чтобы понять, что я имею в виду. Точнее, он, похоже, не понимает, потому что берёт мою руку и подносит к своим губам. И прежде, чем он успевает поцеловать костяшки моих пальцев или лизнуть мою ладонь, я обхватываю его руку и затаскиваю Лоркана в свою спальню.

— Ты как-то сказал мне, Лор, что мы ещё даже не начали.

Я оглядываюсь на него и жду, когда до него дойдут мои слова.

— Так давай же начнём.

ГЛАВА 54

В моей комнате темно, не считая отблесков луны на коврах из шерсти ручной работы, что покрывают гладкие каменные полы, и одинокой свечи, пламя которой пляшет рядом с моей кроватью. Все остальные свечи, которые зажёг Фибус, уже расплавились на медных подсвечниках.

Я рада, что тут темно, так как свет раскрыл бы многое, а я бы предпочла, чтобы Лор не видел всего — во-первых, то, какой я стала худой; а во-вторых, румянец, покрывающий моё лицо.

— Мне нравится, когда твои щёки розовеют. Особенно когда это я раскрашиваю их в этот цвет. А что до твоего тела, Фэллон, — он тянет меня за руку и, закрутив, притягивает к себе, а затем кладёт обе руки мне на бедра, — меня мучительно влекло к тебе ещё до того, как Морриган решила, что я, человек с сердцем из стали, и когтями, обагрёнными кровью, заслуживаю такую милую пару.

От его признания моя грудь сжимается, но я всё равно закатываю глаза.

— Ради бога. Я какая угодно, но точно не милая.

Он проводит одной рукой по моей пояснице, а другую заводит вперёд, обогнув моё бедро и оставив за собой ледяной след, который начинает гореть. Его ладонь приподнимается, пока на моей коже не остаются только два пальца. Он проводит ими до разреза на моей юбке, и откидывает её полы.

Я опускаю глаза в тот самый момент, когда его рука проникает под чёрный шифон. Секунду спустя те же два пальца, которые раздвинули мою юбку, останавливаются рядом с непрозрачной тканью, закрывающей мои самые интимные места.

Я задерживаю дыхание, так как хочу посмотреть и почувствовать, что он сделает дальше. Задним мозгом я понимаю, что я тоже должна его коснуться, но я не хочу потерять ощущение этого легкого давления.

Его пальцы обхватывают меня и замирают в том месте, где ткань до неприличия мокрая.

Он наклоняется и припадает губами к моему уху.

— Нет большего наслаждения, чем чувствовать, как твоё тело готовится ко мне.

Подцепив пальцем мокрую ткань, он облизывает раковину моего уха в сторону пустого золотого колечка.

Мои лёгкие так сильно сжимаются, а сердце так дико бьётся, что, когда его холодные костяшки пальцев касаются моей разгоряченной плоти, дрожащий стон вырывается из моего рта. Он превращается в сдавленное мяуканье, когда Лор сжимает пальцы вокруг моей комбинации и врезается в меня своими костяшками.

— Не могу решить, стоит ли мне порвать эту ткань или использовать её.

Он хочет впитать ту лишнюю влагу, что изливается из меня?

— И не дать своему рту напиться тобой?

О.

Боги.

После его пошлого признания и прикосновения его костяшек, я вся вспыхиваю, точно подсвеченная изнутри. Как он может говорить о том, что хочет прикоснуться своими губами к тому месту? Он совершенно точно не может этого желать.

— Я ничего так не желаю.

— Почему? — говорю я, задыхаясь, когда его пальцы перемещаются выше и касаются особенно чувствительной точки. — Почему ты хочешь это сделать?

Он перестает меня дразнить, выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз.

— Mo khrà, а почему я не должен этого хотеть?

— Потому что… Разве это не, — я морщу нос, — грязно?

— Грязно?

Он переворачивает руку, вытягивает один палец и погружает его внутрь меня.

Шок, который я испытываю из-за этого проникновения, сменяется приятной наполненностью. Мои лёгкие сжимаются, и его имя срывается с моих губ на выдохе. Он вынимает палец, и в то же время прижимается носом к моей шее, а затем снова запускает его внутрь. Всё моё тело начинает содрогаться, и эта дрожь никак не отпускает меня.

— Ты и так уже меня поймала, Behach Éan. Но продолжай вибрировать.

— Я поэтому… поэтому… трясусь?

— Да, mo bahdéach moannan.

«Мо бадок мианан?»

— Что это… значит?

— Моя прекрасная пара.

Когда он вынимает палец, мне кажется, что я потеряла жизненно важную часть себя. Ощущение пустоты только усиливается, когда он отпускает ткань, которую он сдвинул с моей плоти, и она возвращается на место с лёгким хлопком.

На моём лице, должно быть, написано недоумение, потому что он бормочет, с живостью в голосе:

— Какая нетерпеливая маленькая птичка.

Он подносит пальцы, которые были на мне — во мне — к своим губам и вытягивает средний палец, кончик которого блестит так, словно он окунул его в мёд. И когда он вылизывает его дочиста языком, я едва могу сделать вдох.

— Как мёд. Именно такая ты на вкус, Фэллон.