Недоброе солнце

Глава 33

Туар висел на ладонь выше горизонта, медленно опускаюсь за край городского пейзажа. Полис просыпался от дневного сна. Погрузившись в транспортник тем же составом, мы направилисьь в основную часть города. Заседание групп Совета по отдельным вопросом должно было состояться чуть позже, и я рассчитывал успеть пообщаться с матерью и Палетом. Было несколько вопросов, которые хотелось обсудить, в свете новой информации.

Стоило нам выехать на магистраль, буквально за полвитка до Станции меня накрыло предчувствие беды. Тааль резко дал по тормозам, благо транспортная ветка была все еще почти пустая. Затем все происходит практически в одно мгновение: Сумудин срывает ремень безопасности, стуча по двум кнопкам экстренного вызова специальных служб и кнопке блокировки транспортника, Тааль дергает ручку управления на себя, пытаясь вывести нас на край магистрали, а у меня в ушах раздается щелчок. Все что успеваю сделать, это вывернуться и прижать Селену к мягкой обивке, вцепившись всеми конечностями в укрепленные детали, вжимая дарьё в кресло.

Взрыв.

От грохота и яркой вспышки я глохну и теряю ориентацию. Вся капсула транспортника дрожит и трясется, воздух нагревается, легкие обжигает. Слышу треск разлетающегося стекла, мелкие осколки царапают руки, какая-то металлическая деталь с противным «чвак» и жгучей болью, прошила ключицу. В невероятном рывке пытаюсь вытянуть раненую руку выше, чтоб не дать этой штуке попасть в Селену, если пройдет насквозь. Моя девочка, напрягшись всем телом и прерывисто дыша и тихо поскуливая сквозь зубы, одной рукой уцепилась в кресло, другой обернулась вокруг моей грудной клетки, пригнув голову.

С передних мест слышалась тихая отборная ругань Сумудина и рычание Тааля. Что происходит с друзьями, даже не предполагаю, но судя по ощущениям и собственному состоянию, транспортник все же успел запустить систему безопасности. Огонь, гудящий за корпусом, так же быстро опал. Надеюсь, ребята не сильно пострадали. Дарье, кажется, в порядке, только испугалась. Все внезапно затихло, так же неожиданно, как началось. Немного отодвинувшись от дарьё, внимательно посмотрел, как себя чувствует землянка. Бледна, но в целом в порядке.

— Ты как?

— Норм, — хрипло, откашлявшись, отозвалась она.

— Нарин? Живы? — откуда-то глухо спросил Сумудин.

— Да. Что у… — мой вопрос замер на губах, сбитый громким треском снаружи. Труба магистрали, ослабленная взрывом, треснула, транспортник покосился. Замерев в настоящем ужасе, боялся шевельнуть хоть мускулом, чтоб не спровоцировать изменение положения. Экстренные службы получили сигнал, всего несколько минут. Только бы никто не дернулся. — Не шевелитесь.

В чреве транспортника, со стороны двигателя что-то упало. Глухой БАМ, как удар под дых, выбил все дыхание. Все что я успеваю сделать — закрыть глаза. Треск раздается снова, мучительный рывок внизу живота, дикая боль в плече и сведенные судорогой пальцы. Держаться, прижимая дарьё к креслу, уберечь свое счастье. Падение длиться всего несколько протяжных мгновений. Селена тихо протяжно воет в ужасе, крик Сумудин.

Удар.

С грохотом, болью и громкими стонами мы достигли поверхности. Не почувствовав, я услышал, как треснула кость в правой руке, низ спины заклинило, не давая пошевелить ногами. Когда все, наконец, замерло, постарался отцепить скрюченные, непослушные пальцы от рамки кресла дарьё. Благо, было можно не бояться взрыва самого транспортника.

Правая рука не слушалась совершенно, кусок железки в плече так же не способствовал активным действиям. Левая в порядке. Оттолкнувшись от рамки, смог немного отклониться. Темнота и дым не давали нормально разобрать, что происходит. Найдя какое-то равновесие, потянул ладонь в полумрак к пугающе тихой Селене. Пробежавшись пальцами по щеке, тонкой шее, с невероятным облегчение нащупал пульс. Жива.

— Нарин, — где-то с переднего кресла раздается сиплый голос медика, вспыхивает слабый свет кивера, — что там?

— Жив, рука сломана, позвоночник в компрессии, не знаю, цел ли. Селена без сознания. Не могу определить урон. Что ты? Можешь двигаться?

— Да, дай мне немного времени. Ногу зажало, от голени ничего не чувствую. Тааль жив, но голова пробита. Без чувств.

На краткое мгновение поддавшись панике, что если оболочка эмбриона еще была слишком тонкой? Землянки физически слабее. Что, если…?

Остановив самого себя, не позволяя мыслям двигаться в ту сторону, перенаправил все в злость. Это уже перебор. Пересечение всех допустимых границ. Почувствовав, как из глубины души поднимается жгучая ярость, сделал то, чего себе не позволял ниразу за все время войны. Через кивер подключился к основной системе управления города и нажал на «черную кнопку». Система пропускает только первых пятерых оджи. После меня может отключить только Палет.

Над городом взвыла серена, транспортные артерии заблокировались, Сеть остановила вещание. Тотальный контроль над всеми системами, блокировка всех дверей, транспорта и путей сообщения.

Военное положение.

Та дрянь, что осмелилась подвергнуть жизнь моей дарье опасности теперь не сможет укрыться. Теперь не спрячешься. Мое терпение иссякло. Окончательно и бесповоротно.

Вызванные медики из военного госпиталя будут на месте через 6 минут. Надеюсь, это время не станет критичным.

Помогая себе руками, кое-как передвинулся, вытягивая себя через пролом в боку транспортника. Дверь отлетела при приземлении. Судя по покалыванию в ногах, все было не так уж и плохо. Нервные связи, кажется, разорваны не окончательно. Правда, пошевелить пока не получалось. Вытянув себя наружу, оказавшись на подложке из осколков транспортного канала, смог глубоко вздохнуть, но тут же закашлялся. К горлу подкатила желчь и меня вырвало кислой гадостью. Таким образом прорывался страх за Селену. Противный привкус остался на языке.

Собравшись с силами, прогнал по телу волну электромагнитного импульса, пытаясь вернуть себе ноги. Конечности отдались дикой болью, но я сумел обрести над ними хоть какой-то контроль. Надеюсь, смогу удержаться.

С передней части раздалось кряхтение Сумудина. Медик почти полностью выбрался из кабины, с израненного осколками лица капала темная кровь, под глазом набухала внушительная гематома. Вывалившись на землю, док тут же, с четверенек, встал на одну ногу и попрыгал в сторону, где сидела моя дарьё, крепко сжимая зубы издавая тихие злые стоны.

Перевернувшись на живот, попытался встать. Пришлось использовать корпус транспортника, как опору, хватаясь целой рукой и хвостом, на удивление, активным. Ноги чувствовались плохо, но пока хоть не подкашивались. Держась за покореженную обшивку, подтянул себя к месту Тааля. Голова мастера была перевязана куском ткани, видимо, с одежды Сумудина, тело не выглядело придавленным. Передняя усиленная рама сделала свое дело. Прижав палец к шее, уловил неровный, но сильный ритм сердца и вполне устойчивое излучение мозга. Нормально, до прилета спасателей дотянет.

— Нарин, я могу ее достать, открытых кровотечений не наблюдаю, — сипло, с кашлем, позвал Сумудин с другой стороны.

— Не трогай! — Страх, прорываясь через самообман и попытки удержаться на ногах, снова вырвался отвратительным кислым привкусом во рту. Любое движение могло спровоцировать прерывание беременности. Ремни безопасности, смещение органов, внутренняя травма. Без аппаратуры это очень опасно. — Беременна…

— Что? — мой хрип, естественно, не достиг ушей Сумудина, сквозь вой серены и шум осколков, все еще мелкими кусками падающими сверху.

— Она беременна! — не удержавшись, упал на землю. Сумудин разразился так не свойственной ему отборной дарийской бранью, вспоминая всю палитру витиеватых выражений, которые когда-либо слышал.

Лежа на спине, больше не в силах подняться на окончательно отнявшиеся ноги, смотрел на обуглившуюся трубу транспортной магистрали. Тонкие струйки дыма, тянущиеся вверх от неровного, местами оплавленного, местами обломанного канала, выглядели как конечности морского чудовища. На кивер шел постоянный, непрерывный вызов от Палета, на который не было возможности ответить. Все на что хватило сил — подключить его к визуальному присутствию. Левый глаз затянуло на мгновение синей пеленой, расходясь от зрачка кругами, потом почувствовалась слабая резь. Палет смотрел. Черные струйки дыма все так же вились, уходя вверх, в вентиляционные трубки купола. Вдруг, одна из ячеек защитного стекла над головой раздвинулись, вытягивая поток обработанного воздуха в недружелюбную атмосферу планеты. В открытый проем тут же пролетела пара малых шаттлов экстренной службы. Купол замкнулся, фильтры заработали с удвоенной силой, вытягивая пыльный сухой воздух Валоры из Полиса.

Уронив голову набок, увидел сквозь зубастую дыру в транспортнике, бледного ободранного Сумудина, держащего ладонь на шее бессознательной дарьё. Губы медика шевелились, вероятно, отсчитывая пульс. В голове раздалась вспышка боли, в ответ на неконтролируемую злость присутствующего Палета. Миг, зрение снова заволокло пеленой. Старший оджи отключился, принимая на себя дельнейшее решение вопроса, давая мне немного времени.

Транспорт экстренной службы поднял волну пыли и осколков, приземляясь в непосредственной близости от нас. Прикрыв глаза, постарался в который раз унять сердцебиение. Медик из военного госпиталя, подскочивший ко мне, первым делом, прижал свой анализатор, тут же засветившийся всей доступной палитрой цветов. Отмахнувшись, указал рукой в сторону Селены. Медик был против. Согласно протоколу, моя персона стояла выше по уровню приоритета. Напрягая последние силы, влепил ему ментальный подзатыльник, чуть не теряя сознание. Широко раскрытыми глазам глянув на меня, доктор, наконец, кивнул и бросился вокруг транспортника, к Сумудину. Мой медик, совершенно не стесняясь, вырвал аппарат из рук младшего коллеги, прижав по очереди к трем точкам на теле дарьё. Поток ругани пошел на новый виток. Кривясь и кряхтя, Сумудин открыл аптечку, так же отобранную у прибывшего и принялся делать инъекции. Две Селене, одну себе в ногу, еще одну моей Землянке. Потом опять анализатор. В тех же трех точках. Не увидев нужных показателей, друг сделал еще два укола, в плече и шею моей девочке. Успокоившись новыми показателями, доктор оперся лбом на край кресла Селены, послав мне на кивер сообщение: «Живы».

Закрыв глаза, только теперь почувствовал, что надо мной уже какое-то время колдует другой медик, перетягивая тугим корсетом в талии и тыча иголками без перерыва. Спустя пару мгновений раздался визг металла. Открыв глаза, понял, что это начали вырезать Тааля из заклинившей части транспортника. Сумудин так и сидел возле Селены, накрытой, как и мастер, каким-то специальным покрывалом от искр и осколков. Дарье будут вынимать следующей. Как старший по званию медик, Сумудин решил, что так безопасней.

— Мы готовы лететь, анур. — Отвлек меня доктор, фиксировавший поломанную руку вместе с прекрасным стальным осколком в плече.

— Дарьё.

— Акер Сумудин остается с ней. У вас компрессионный перелом двух позвонков, не считая легких травм, усугубленный перемещением. Если не прооперировать в ближайшие полчаса — прогноз неблагоприятный. Оджа Селена стабилизирована. Ее состояние опасений не вызывает. Настоятельно рекомендую отправляться.