Кровавый Король

4

Халльфэйр, Королевство Первой Тэрры, 165 лет назад

В рассвете есть таинство, что заставляет остановиться и смотреть на восходящее солнце с глупым восхищением в глазах. Настолько глупым, будто ты был вечность слепым и вдруг, совершенно случайно, прозрел. Так неожиданно, внезапно, до паралича всех конечностей.

После нескольких лет в жерле Пандемониума — сон стал для него насмешкой Пандемония, гнойным плевком в его сторону. Оставалось лишь наблюдать за солнцем, занимать мозг многочисленными книгами, отточкой магических способностей (благодаря чему на его теле практически не было свободного места, где бы магия не оставила чёрных разнообразных отметин, узоров, рун) — лишь бы заглушить крики узников внутри своей головы, лишь бы заглушить свой собственный крик.

Десять лет исправной службы Инквизитором могут сломать кого-угодно, но не наследника Ветвистой Короны. Во всяком случае, Видар верил, что его невозможно сломать.

Солнечные лучи касались ядовито-чёрных волос, не боясь тёмных прядей и такой же души. Скулы Видара сжимались в напряжении, а яркий небесный взгляд искрился холодом и отрешённостью.

Ох, как же королева Беатриса мечтала увидеть взгляд сына тёплым и семейным! Иногда она даже ловила себя на крамольных мыслях — сбежать с ним в людской мир, куда злой рок Тэрр попросту не дотянулся бы.

Видар медленно облизывает губы, потирая пальцами виски. Когда он был совсем юнцом, Железный Лес успокаивал его: в плескающейся зелени и стрёкоте кузнечиков он прятался от надоедливых гувернанток, у Альвийского каньона созерцал красоту и медлительность альвийской жизни.

Сейчас же что-то нехорошее осело в груди. Казалось, если он хотя бы на секунду оставит свой дом — произойдёт взрыв, что разнесёт половину доброй Тэрры в разные стороны.

Тяжело выдохнув, принц решает продолжить свой путь сквозь плакучие ивы.

Дом Дочерей Ночи, куда он шёл, находился в одном из самых труднодоступных мест Железного Леса. Наткнуться на них просто так, беспечно гуляя среди зелени, оказывалось практически невозможно.

Три предсказательницы, прислужницы Богини Судьбы Тихе, не жаловали никого, кто хотел познать судьбу «из интереса». Свои жилистые, костлявые, бледные руки с длинными когтями они протягивали лишь тем, чьи судьбы считали интересными, уникальными и… обречёнными на смерть.

Видар очень долгое время не понимал их роль в «Великом Балансе», о котором из урока в урок твердил герцог Теобальд. В юном альве всегда зудел вопрос — если богиня Судьбы уже есть, то зачем ещё три?

Ответ всегда плавал на поверхности, которую раньше юный принц не принимал — иерархия. Только полностью познав все прелести Пандемониума от первых ступеней до последних — Видар смог осознать модель системы.

Постепенно изумрудная трава под ногами Видара превращалась в серый сухостой. Там, где обитали приспешницы Судьбы, витало само безумие.

Солнце по-прежнему ярко освещало резко сменившийся пейзаж и теперь не казалось ласковым. Словно оно выжгло всю траву, обратило стволы деревьев в чёрные надгробия, а обитателей этой стороны Железного Леса спалило, обуглив кости.

Видар впервые оказался здесь перед отбытием в Пандемониум. Тогда непонятные Старухи всё твердили про какие-то цвета, что обязаны погубить его. Но, вот он, шёл здоровый и невредимый (не беря в расчёт пару тройку глубоких шрамов на спине от душ-узников), желая доказать выжившим из ума гадалкам, что их слова — пустой звук.

— Ну, и?! — Его голос раскатом грома пролетает по выжженному полю. — Где вы, Старухи? Не ожидали?

Безумный смех, от которого в первый раз у Видара чуть не иссяк разум, более на него не действовал. Он даже не дёргается, когда тёмный туман огромной воронкой урагана застилает всё вокруг, засасывая его в эпицентр.

— А Вы возмужали, Ваше Высочество! — стрекочущий безумный голос раздаётся со всех сторон.

От того мальчика, что они видели тогда, действительно ничего не осталось. Он стоял уверенно, чётко глядя перед собой, не прятал взгляд и не отводил его первым. По сравнению с изуродованными телами, лицами и душами в пекле — внешность Дочерей Ночи всё равно, что самая притягательная и обольстительная демоническая красота.

Их исхудалые тела не приближались к Видару, а отсутствие глаз в глазницах не являлось огромной проблемой, чтобы смотреть прямиком в чёрную душу альва.

— Где обещанная смерть? — скулы Видара напряжены.

Нападать на них он не собирался, только безумец способен бороться с такой энергией, но отразить удар был готов.

— Всё смерти ищете, Ваше Высочество?

Одна из них выходит вперёд, волоча за собой подранный подол платья.

— Смерть сама Вас найдёт, — подхватывает вторая с безумным смехом.

— Где? В мире?

Ещё чуть-чуть и Видар вспыхнет от гнева, как спичка.

— А, что для Вас — мир? — Костлявый палец третьей старухи проводит по острой скуле альва.

— Мне нужны ответы, не загадки!

Он молниеносно перехватывает запястье двумя пальцами, выказывая брезгливость.

— Будет Вам ответ! — Они снова исчезают, оставляя только смех в чёрной материи тумана. — Смерть Ваша ясна, как небо голубое. Зелена, как трава после дождя!

Очередной взрыв смеха, и туман вокруг рассеивается, снова являя взору альва выжженное поле, да палящее солнце.

— Что это значит, демон вас дери?! — Громкий голос прокатывается по полю, вызывая раскат грома где-то вдалеке. — Отвечайте!

Видар окидывает пренебрежительным взглядом мертвенную местность. Скулы гневно играют, отчего ещё юное, красивое лицо кажется мужественным и резким.

— Daemon[1]… — слетает тихое, обессиленное ругательство с его губ.

Он резко разворачивается на пятках, удаляясь от проклятого места. Безумства на квадратный метр земли настолько предостаточно, что ему хотелось щелкнуть пальцами и оказаться у каньона. Жаль только, что такими способностями он не обладал.

Всю жизнь ему прочили великую судьбу. Каждый день начинался с порции наставлений от отца, продолжался углубленным изучением книг, магии и государственных дел, а заканчивался ссорой родителей, так как отец снова поучал и наставлял, а мать умоляла прекратить это.

В Пандемониум он бежал, сверкая пятками. Но не от наставлений, от желания стать таким, каким его видел отец в своих мечтах: идеальным правителем.

Тогда-то, в первый раз, его и настигли три сумасшедшие Старухи. Прямо накануне отбытия. Всё лепетали про предназначение, баланс и смерть. Видар искренне поверил в то, что живым из пекла ему не вернуться.

Но вот он снова покидал Железный Лес. Живой и невредимый. С яростью, что сковывала сердце.

Безумному лепету Старух он больше не верил, знал только, что впереди сверкали долгие годы службы среди людей, стараниями малварского варвара Бэриморта, конечно.

Спустя столько времени ненависть к Малварме только укрепилась в сердце будущего короля. Малварма перевернула все традиции, заставила отсылать высокопоставленных особ к людям, лидировала в магическом искусстве, занимая своим ведьмам посты при королях. И все их слушали, даже потакали.

И, если с ведьмами Видар ещё кое-как соглашался, то с остальным — ни капли. Мечта подчинить себе Малварму, наступить на горло королю Вальтеру превратилась в идею фикс.

Видар желал вернуть всё на круги своя: служение традициям, Хаосу, исполнение долга.

— Ваше Высочество!

Тонкий голос выдёргивает его из размышлений.

Оказывается, он уже несколько минут смотрел на Альвийский каньон с отрешённым взглядом.

— Герцогиня Дивуар! — уголки губ Видара приподнимаются, словно он видит перед собой дорогую игрушку.

Она сверкает яркой синевой в глазах, легко исполняя реверанс. Лёгкий салатовый фатин платья невесомо касается земли.

Видар всегда считал герцогиню Кристайн Дайану Дивуар — безумно красивым созданием. Утончённые черты лица, аккуратный нос, бездонные глаза, нежный румянец на щеках, шелковистые волосы цвета коры ивы — всё заставляло альва с жадностью наслаждаться ей.

Её податливость любым желаниям иногда надоедала, но искать кого-то, кто будет полностью соответствовать субъективным королевским запросам он не стремился. Красива, не глупа, воспитана, из альвийского рода — что ещё нужно? Да, к тому же, Видар чувствовал привязанность к альвийке. Вот только… Несмотря на все вышеперечисленные качества — отец противился их связи. Нет-нет, да и говорил присмотреться к кому-топомимо альвиек.

В такие минуты Видар считал отца умалишённым, не меньше.

Прежде чем подойти к юной герцогине ближе, Видар внимательно оглядывает местность на наличие лишних глаз и ушей. Он молниеносно сокращает расстояние, прижимая её к себе.

— Видар, Вы нарушаете этикет! — Почти неслышно мурчит Кристайн, но от принца отходить не намеренна, протягивая ему тонкий мизинчик.

— Вчера ты не была против…

В холодной ухмылке играют нотки пошлости. Он механически поглаживает большим пальцем аккуратный пальчик герцогини.

— То было вчера. Сегодня же — Вы покидаете меня! — В её театральной полуулыбке сквозит флирт. — Неужели людской мир приятнее, чем моя компания?

— О, ничто не сравнится с твоей компанией! — Видар резко склоняется, оставляя дерзкий поцелуй на шее Кристайн. — Я вернусь так быстро, что ты не успеешь соскучиться.

Она с трудом сдерживает улыбку. В самых потаённых уголках души Кристайн мечтала оказаться его родственной душой. Но после всех проведённых вместе ночей (и не только) — никаких сдвигов в их отношениях не происходило. Видар не спешил наречь её суженой, не говорил слов любви, даже не выказывал крохотной заботы. Бесконечный флирт — всё, чем была удостоена герцогиня.

Любая на месте Кристайн Дивуар уже давно бы обливалась горькими слезами, отказывалась есть и жаловалась папеньке на безответную любовь во всех красках, лишь бы он решил все проблемы бедолаги-дочурки. Она же была другого полёта. Если что-то не могло стать её по доброй воле — забирала насильно, прибегая к хитрости и различного рода ухищрениям. Так было и с любовью Видара. Она выжидала и знала абсолютно точно, что рано или поздно он будет её — целиком и полностью, в этой Тэрре или в людском мире — ей глубоко наплевать.

— Вы ещё здесь, а я уже скучаю! — Она оголяет ряд ровных зубов, закусывая нижнюю губу.

— Вынуждаете меня остаться?

В глазах принца сверкает пошлый огонёк. Ему нравилась её неумелая манера флиртовать.

— Боюсь, я не способна на такой ужасающий поступок.

Видар бегло облизывает губы, скучающе осматривая её тонкие черты лица.

— Я постараюсь вернуться к Вам очень быстро, живым и невредимым. Но и Вы, взамен, должны пообещать мне кое-что.

Лицо принца становится серьёзным, будто пару секунд назад он не флиртовал.

— Всё, что угодно! — с готовностью кивает Кристайн.

— Приглядите за моими родителями. Понимаю, это непосильная просьба, но я хочу, чтобы Вы были моими глазами.

— Конечно, Ваше Высочество. Для меня это — честь!