Deep space empires. Нэйт.

ГЛАВА 45. Финал.

ГЛАВА 45

Эргору удалось назначить заседание только на вечер. Мы незримо присутствовали при всех его многочисленных и порой даже скандальных конференциях с членами Управляющего совета. Он был очень убедителен. Несмотря на то, что прекрасно знал, кто из его голографических визави сегодня уже не выйдет с заседания, понять это по его лицу было невозможно.

Каждый, кого я встречала на своём коротком жизненном пути был величественен, иногда хладнокровен и бесстрастен, но у каждого была своя аура.

От Тенемхета веяло силой, самодовольством и юмором. От Айко — добротой, и в то же время отстраненностью и неимоверной высотой духа. От Йера — глубиной миллионов лет и вытекающим из этого многомудрым шутовством. От Тайра — молодостью и первобытностью, огнём и легкомыслием. От Гайла — мудростью закаленного в боях воина, и он был вне конкуренции.

Но Эргор — словно сам был духом камня и холодом льда. Льда, который не сможет растопить никакой огонь, не сможет сокрушить ни один меч. Если его совесть и мысли так же кристальны, как лёд, то да — он достоен того, чтобы стать самым главным существом в Третьей Вселенной. Он был как машина: холодная, бесстрастная, логичная, но при этом кристально справедливая. Что ж. До некоторой степени, он мне нравился, как лидер нашего мира.

Я поймала себя на мысли, что всерьез думала о том, кого привести к власти в МГС, я — маленькая избалованная, лишенная всяких гражданских прав бывшая тусовщица из Нитер-Райи. Эргор перехватил мой хитрый взгляд своими стальными глазами, и коротко улыбнулся в ответ, хотя его мимика не дрогнула ни на йоту.

На входе в Цитадель Моар-Ра меня обыскивали несколько раз. Под платьем теперь уже ничего не было, кроме высоких ботинок, что не укрылось от внимания двух живых мужчин, проверяющих всех не-членов МГС.

Эргор разделил нас с Гайлом, категорически запретив находится рядом, кидать друг на друга нежные взгляды и тем более — объединять наши выступления в одно. Он просил строго выполнять все его требования и условия, и все мы, переглянувшись с Тенемхетом, решили положиться на того, кто знал МГС изнутри.

«А вообще даже не плохо выгляжу», — подумала я, стоя в фойе Цитадели и разглядывая своё отражение в гигантской мозаике из сотен тысяч зеркальных кусочков. И главным моим украшением были горящие от удовольствия и счастья глаза. Так, Нэйт, спокойно. Ещё ничего не закончилось. Нам нужно уладить формальности, встряхнуть основы местного мироздания и вернуть себе отобранную жизнь. Всего-то. Чтобы не скрываться от них и скитаться в нищите по задворкам Вселенной до конца своих дней.

Теперь мысли вернулись в тревожное русло, и улыбка быстро слетела с лица. Вот. Так намного привычнее.

Гайла уже почти что амнистировали для МГС, быстро переназначив из гараидов в нирилиги. Осталось лишь, чтобы наш Совет Тринадцати Гарайской конфедерации сделал тоже самое и разрешил вернуться домой.

А вот меня пока никто не амнистировал и не отпускал. Я всё ещё Ищейка — собственность МГС, только без всяких прав. С одними лишь обязанностями.

Так что не факт, что меня отпустят просто потому, что я принесла им какое-то расследование на блюде. Может, до меня вообще не дойдет дело, когда поднимется всеобщий скандал. Одну часть Совета арестуют, а другая будет зла на меня, как стадо разъяренных ахвишемов, за то, что я нарушила основы их уютного и удобного роскошного мира, вскрывая, словно покрытый сусальным золотом нарыв. Все итак всё знают, я просто разрушу их равновесие, и все меня за это возненавидят.

Молодец, Нэйт. Уровень тревожности достиг максимума, стирая все положительные эмоции последних часов. Вот теперь я точно в привычном состоянии.

— Что-то у неё ребро фонит… — сказал один охранник другому. Они оба были живыми людьми, перепроверяя данные за техникой, которая спокойно меня пропустила.

— В пределах допустимого. Вроде там ничего нет.

— Может, леди пригласить в медсканнер? — спросил младший у старшего.

— Знаете, — я собрала всю свою женскую игривость и направила на двух молодых парней. Как могла, конечно. — У меня недавно было ранение. Может, из-за этого?

— Какого рода?

— В ребро воткнулся острый камень. До сих пор болит.

— Да, вижу, показывает кремний. Вам нужно в больницу, у вас там осколок. Не скажу больше.

— Спасибо за заботу, офицер! Если бы вы не сказали, я бы так и не знала! Думала, болит потому, что рана свежая. Я схожу, конечно. Но не сегодня, сегодня слишком важное заседание.

— Ладно, проходите.

— Подожди! — остановил его младший офицер: и по званию, и по возрасту, и по росту. Вот же зараза мелкая. — У неё заколка со встроенным острием.

— Да, ну перестаньте, просто схватила первую попавшуюся. Да. Она для женской самообороны, но кого я могу поранить здесь, стоя перед Вселенским собранием, одной маленькой булавкой? Разве что себя.

Охрана переглянулись.

— А инъектор в волосах? — не унимался мелкий. Так бы и придушила неугомонную крысу.

— У меня бывают резкие приступы мигрени!

Они снова переглядывались, а я пыталась улыбнуться самой соблазнительной улыбкой, на которую была способна, чем вызвала дым из ушей Гайла, наблюдающего за нами с внутреннего балкона пятого этажа. Он уже давно был здесь, и видел всё с самого начала. Но лишь издалека, как велел Эргор. Он скрестил руки на груди, и встал в стойку, расставив ноги. В стенах МГС ему следовало находиться исключительно в форме нирилига, но даже не видя его мимики, я знала, что он закипает.

— Нет, — старший офицер, наконец, пошёл на поводу у мелкого и ревнивого служителя правил. — Там может быть поражающий газ. А делать анализ сейчас долго, уже всё начинается. Давайте как-нибудь без инъектора пару часов.

Младший одобрительно кивнул, успокаиваясь. Наконец-то, он хоть что у меня отобрал. Ладно, подлые вы люди, справлюсь руками. Придётся потерпеть.

Эргор также не стал лично провожать меня в Цитадель, используя свои связи. Он сделал всё по закону — оформил как важного спикера, на общих основаниях, и запустил через обычный вход. Я не понимала, зачем столько формальностей, но он настаивал на исключительном их соблюдении, чтобы его ни на грамм не заподозрили в отсутствии абсолютной и тотальной беспристрастности.

И он был прав: с первого шага здесь я чувствовала, как за мной наблюдают. Буквально все. Никто из МГС не понимал, зачем я явилась, но почти каждый провожал меня взглядом: то тяжелым, то удрученным, то злым. Тревога витала в воздухе, это ощущали абсолютно все. И я была её источником. Казалось воздух в коридорах Цитадели был разрежен, а в коридорах стояла непривычная тишина, несмотря на бешеное количество людей.

Чтобы меня ненароком не ликвидировали подельники Рах Рахита, Эргор приставил ко мне такое количество переодетой охраны, что в радиусе ста метров почти не было обычных гражданских.

Ещё днём, в апартаментах Эргора, мы отрепетировали всю речь до миллиметра.

— Где кристаллы, Нэйт? — всё ещё не унимался Эргор, сверля меня фиолетовыми глазами.

— У тебя же вроде были зеленые глаза? — ответила я вопросом на вопрос.

— Я метаморф, — ответил он так, будто это всё объясняло, но прекрасно понял, что на его вопрос я отвечать не собираюсь.

Тенемхет обрадовался, когда увидел нас с Гайлом, возвращающихся с пляжа вдвоём, но, конечно, в своей обычной самодовольной манере:

— Так ты приняла обратно этого шелудивого? — спросил он меня.

— Заткнись, Тен.

Вижу, они сблизились ещё больше. Раньше они недолюбливали друг друга, но теперь это были не более, чем дружеские подколы. Когда Гайл отлучился, Тенемхет внезапно стал серьёзен:

— Я в курсе твоих обстоятельств брака с Джагаоном. Сочувствую.

— Всё в порядке, мы уже всё выяснили.

— Почему вы вообще допустили эту допотопную хрень? Мы что, варвары на Цирнардаре? Она же не хотела замуж. — процедил Тен, глядя на метаморфа.

— Это не моё дело. Их внутренние гарайские законы. Девушка уже разобралась с этим. Она же сказала. Зачем мне было вмешиваться в становление её личности? Зато смотри, как красиво всё разрулила. Значит, так было нужно. Давай не тратить время на обсуждение чужих отношений, это не в моих правилах. Мне нужен список тех, кто отвечал за заговор против тебя здесь, в Вар-Рате. С кем спелись твои дахраригские убийцы?

В зале заседаний я сидела отдельно от всех, на полностью изолированном балконе в районе двадцать пятого этажа, как один из важных спикеров. Эргор открыл заседание, как его инициатор, и почтил минутой молчания «безвременно ушедшего» Председателя Рах Рахита. Все камеры в городе транслировали, как его аэрокар с разгона врезается в наши апартаменты. Никто не знал, совершил ли Председатель это намеренно, или борткомпьютер аэрокара взбесился. Всё это ещё предстояло выяснить. Но ясно было одно — Председатель был в это время один, и пока что в его смерти никого не винили. Вот тебе и кристально чистый Эргор. Врёт как дышит.

Через пару часов Тенемхет уже заканчивал своё обвинительное выступление, вызвав очередную волну ропота и вскрики из толпы, а также несколько арестов. Я останавливала взгляд на каждом, кто был в списке преступных связей с семьёй Джагаонов, и они начинали нервничать. Это заметил и Эргор.

Он незаметно сделал несколько распоряжений, а когда я отлучилась в уборную, оказалось, что теперь каждый выход каждой ложи был заблокирован солдатами и синтетиками МГС. Умничка, Эргор. Никто не должен уйти. Зато меня синтетики пропустили свободно.

Коридоры были пустыми, абсолютно пустыми, и звуки шагов в тяжелых ботинках отражались гулким эхом. Я нервничала, и бегала сюда уже пару раз, — выступление Тенемхета прилично затянулось. Выходя из уборной, погруженная в размышления, я беспечно открыла дверь, оказавшись прямо перед дулом плазмогана. Он выстрелил с расстояния двух метров, и так бы я и умерла, не успев даже осознать этого прискорбного факта, если бы внезапно всё не остановилось.

Убийца, пуля, я. Всё, кроме моих мыслей. В тишине коридоров послышался лёгкий шелест, словно доносящейся от ползущей в траве змеи. Из-за округлого угла медленно и величественно, паря в полуметре от земли, выплыл мой недавний знакомец — каон.

«Твои мысли остановить невозможно, верно?» — казалось, он хихикает, подлетая к нам почти плотную. Он протянул небольшую когтистую лапку, спрятанную до этого вдоль тела, и медленно взял зависшую в воздухе пулю.

«Это не плазмоган, а инъектор. И не пуля, — поправил он меня. — Это капсула с амнеостейвисом. Ты просто должна была забыть всё, что хочешь рассказать сейчас там. Убивать тебя здесь открыто будет неразумно, даже для них. Спи», — обратился он к несостоявшемуся недоубийце, и мужчина отключился. Я резко встрепенулась, когда каон снял с меня свой гипноз. Странно: так и не успела испугаться, хотя уже второй раз за сегодня могла умереть. Или полностью потерять память. Интересно, подумала я, почему я так глупо не боюсь смерти?

«Потому что твоё сердце уже давно знает, что оно выше смерти», — прокомментировал каон. И похоже, ему было вовсе не сложно проникать в мои мысли, в отличие от всех остальных. Как он это делал?