Перебежчик

При этой мысли света Даледжема и Балидора ещё плотнее вплелись в его свет.

Было странно находиться под защитой этих двух мужчин, учитывая, кем он являлся.

Это было странно, но не нежелательно.

Глава 6. Адипан

Ревик, конечно, слышал об Адипане и раньше.

Он мало что знал о них в плане деталей.

С другой стороны, за исключением Вэша и горстки видящих, занимающих высокое положение в Совете Видящих, большинство видящих ничего не знало об Адипане.

На самом деле никто не должен был много знать об Адипане… если только они не принадлежали к Адипану.

Всё, что знал Ревик, всё, что было известно большинству видящих, существовало в форме слухов и квази-мифов. Если честно, Ревик сомневался в достоверности большей части того, что ему рассказывали об элитном отряде разведчиков, хотя бы потому, что многие, казалось, пытались использовать наблюдения или встречи с ними как повод для хвастовства.

Они шутили о таких вещах, когда Ревик был в Организации.

Они шутили по поводу того, что у каждого двуличного видящего, мнящего себя кем-то, есть дурацкая история об «Адипане».

Все считали эти истории ложью.

Исторически сложилось так, что Адипан всегда работал втайне.

Они втайне тренировались. Они втайне вербовали людей.

Так было на протяжении тысячелетий.

Все видящие слышали об Адипане, независимо от того, верили они в них или нет. Ревик слышал истории об Адипане с тех пор, как был ещё мальчиком и рос в Гималаях.

Как и большинство юных видящих, он героизировал их.

Также, как и большинство молодых видящих, он не раз фантазировал о том, что его пригласят в этот элитный отряд… отметят как одного из избранных.

Конечно, этого так и не случилось.

Сам Балидор был квази-мифической фигурой, ещё когда Ревик был ребёнком. Ревик слышал похожие на мифы слухи об Адипане Балидоре столько, сколько себя помнил. Те, кто вообще верил в его существование, говорили, что Балидор был величайшим разведчиком из ныне живущих — возможно, даже среди последних нескольких поколений. Говорили, что его навыки видящего соответствовали навыкам видящих Совета и намного превосходили их в любой области, где использовались военные навыки или навыки разведки.

Балидор был живой легендой, и не только потому, что очень немногие могли утверждать, что встречались с ним или даже видели его во плоти.

Многие верили, что именно Адипан Балидор во время Первой Мировой Войны нейтрализовал печально известного Syrimne d’Gaos — единственного известного в истории видящего-телекинетика… прежде чем Сайримн смог практически уничтожить человеческую расу.

У Ревика всё ещё оставались мимолётные сомнения в том, что этот похожий на человека видящий действительно может быть знаменитым Балидором, но, наблюдая за его работой и исподтишка изучая его свет — ну или притворяясь, будто делает это исподтишка, поскольку случайный озадаченный и/или насмешливый взгляд, брошенный в его сторону самим Балидором, говорил об обратном — Ревик понял, что это не так. Сомнения начали рассеиваться.

Он не чувствовал двуличия ни в одном из этих видящих.

Даже те, кто не доверял ему или недолюбливал его за то, кем он являлся, не скрывали от него этих чувств. Они были открытыми в отношении этого.

Кроме того, Ревик почувствовал в Балидоре частоту света, подобную той, что он чувствовал в Вэше. Возможно, из-за этого становилось всё труднее не доверять ему.

Почему-то это ощущалось как правдивость.

Истина, ясность, любовь… возможно, даже «реальность» в более широком, философском смысле.

Во всяком случае, этот свет, казалось, ничего от него не скрывал, особенно с точки зрения намерений или того, кем и чем они были.

По тем же причинам, когда Балидор объявил Ревика своим подопечным, Ревик не воспринял это как пустые слова. Адипан не только следовал Кодексу, они считали себя защитниками этого Кодекса, его поборниками.

Они не лгали. Даже не допускали полуправды.

Более того, они не действовали против свободной воли какого-либо существа. Это один из самых основных принципов Кодекса, который требовал абсолютной прозрачности.

Иными словами, если Балидор был тем, за кого себя выдавал, он защитит Ревика, по крайней мере, здесь.

Ревик ещё не спрашивал, вернут ли его в пещеры Памира, как только Кали перестанет нуждаться в нём, но он предполагал, что так и будет. Поэтому он воспринял обещание Балидора как означающее, что он сделает всё, что в его силах, чтобы вернуть Ревика монахам в целости и сохранности, чтобы Ревик смог выполнить условия своего покаяния.

Что также могло означать, что Ревик по большому счёту был здесь пленником.

Он, конечно, забыл обо всём этом, когда выходил из самолёта в Сан-Паулу.

Он даже забыл о Кали, о которой отчаянно пытался не думать с тех пор, как они впервые рассказали об её похищении — и об её партнёре, который уже угрожал убить Ревика, если ему удастся всё испортить — и об её нерождённом ребёнке.

Вместо этого Ревик снова обнаружил, что ему сложно просто существовать в этом мире.

Он также был вынужден признать тот факт, что на самом деле не существовал в этом мире сам по себе, на протяжении многих лет… возможно, даже десятилетий.

На самом деле он и сейчас этого не делал.

Ревик превратился из зависимого от Шулеров в зависимого от монахов.

Теперь он зависел от брата Балидора и его прославленного Адипана.

Через несколько минут Ревик обнаружил, что изо всех сил старается не…

Ну, не драться.

Руки тянулись к нему, дергая за одежду.

Он покинул аэропорт, следуя по пятам за Балидором и Даледжемом, отслеживая позиции других разведчиков, пока они покидали закрытую зону таможни.

Как только вторая пара стеклянных дверей вывела их на тротуар, навстречу тропическому солнечному свету и плотному влажному воздуху, Ревик невольно ахнул.

Влажный жар лип к его рту и носу, втягиваясь в лёгкие, затрудняя дыхание. Всё его тело, казалось, покрылось потом; шок поразил его организм, когда он снова осознал, как мало изменений в окружающей среде ему пришлось пережить за предыдущие несколько лет.

Погода напомнила ему о Вьетнаме, что не совсем его успокоило.

Хуже того, Ревик чувствовал себя беззащитным.

Он почувствовал себя незащищённым ещё до того, как группа зазывал заметила их группу и окружила их, предлагая отели, женщин, экскурсии, еду и украденные часы. Они вторглись в его физические границы и aleimi прежде, чем Ревик хоть как-то восстановил равновесие — чёрт возьми, даже прежде, чем он сумел привыкнуть к яркому солнечному свету.

Стараясь контролировать свою реакцию, он оглянулся на видящих, с которыми покинул самолёт, и увидел, что все они стоят на обочине в нескольких метрах от него, с некоторым удивлением наблюдая, как Ревик один среди них, казалось, был не в состоянии… или, возможно, не желал… управлять толпой людей, которые, казалось, все чего-то от него хотели.

В отличие от Кабула, на этот раз они ему не помогали.

Даже Даледжем не помогал ему; он стоял вместе с остальными.

Адипанские разведчики использовали эту ситуацию как момент акклиматизации для него.

Они намеренно позволяли ему справиться с этим.

Разум Ревика видел логику в этом, в принуждении его к адаптации, но осознание этого поначалу заставило его запаниковать. Он не до конца понимал, насколько сильно опирался на них всех, пока они не вырвали у него из-под ног эти тренировочные колёса.

Он оказался в кучке людей, изо всех сил стараясь успокоить себя, не реагировать слишком остро… неуклюже надвинул на глаза зеркальные солнцезащитные очки, чтобы свести к минимуму шансы, что кто-нибудь опознает в нём видящего.

— Дигойз! — насмешливо позвал женский голос. — Ты собираешься позволить им раздеть тебя догола? Или ты планируешь в какой-то момент присоединиться к остальным из нас…?

С этими словами она отправила ему снимок.

Ревик почувствовал скрытый за этим смысл, и к его коже прилило тепло, вызванное не только горячим воздухом.

Видящие Адипана накрыли его щитом, чтобы защитить его, несмотря на его панику.

В том же скоплении упакованных образов и смыслов Ревик понял, что все они ждали, когда он воспользуется своими способностями видящего, чтобы оттолкнуть местных жителей.

В том же сжатом пакете информации Мара отправила ему дополнительную информацию и указания относительно Кодекса Разведчика Адипана.

Она объяснила, что если люди сами приблизились к нему, то надавить на них своим светом не было нарушением Кодекса. Он также не нарушал Кодекс, создавая иллюзии, чтобы люди не могли распознать в нём видящего… особенно если такая иллюзия была в целом важна для целей хартии Адипана, которая требовала, чтобы они действовали тайно, в том числе среди людей.

Мара сообщила ему, что всё это подпадает под категорию самообороны.

Как и остальным членам команды Балидора, ему было позволено делать всё, что нужно, чтобы беспрепятственно пройти по городу, при условии, что он использовал минимальное количество убеждения, силы или иллюзии, необходимое для достижения его целей.

Ревик почувствовал, как его свет съёжился от смущения, и отправил сигнал подтверждения женщине-разведчице.

Прошло так много времени с тех пор, как ему приходилось учить азы разведки.

В то же время он ценил их ясность в отношении правил — даже если его смущало, что он нуждался в этой ясности, как если бы он был ребёнком-сарком, не имеющим собственного встроенного представления о морали.

Правда заключалась в том, что у Шулеров на самом деле не было правил, по крайней мере, когда дело касалось такого рода вещей. Ревик не мог припомнить, когда в последний раз он действовал в качестве разведчика таким образом, чтобы от него требовалось учитывать что-либо, хотя бы отдалённо напоминающее этический кодекс.

Конечно, у монахов имелись свои правила.

Однако они не были разведчиками. Их правила были другими.

Более простыми во многих отношениях, но в высшей степени непрактичными для работы в человеческом мире.

Выдохнув и пытаясь отогнать смущение, Ревик своим aleimi послал мягкий тычок в толпу, старательно отводя от себя мысли людей.

«У него нет денег. Он бесполезен для нас…» — послал он тихо.

Он знал, что в этом нет ничего страшного.

Адипанские видящие практически велели ему сделать это, но что-то в посягательстве на их свободную волю, даже таким незначительным образом, всё ещё казалось ему неправильным.

Может быть, он действительно провёл слишком много времени с теми монахами.

Даледжем, который всё ещё стоял и наблюдал за ним вместе с остальными Адипанскими видящими, издал звонкий смешок, явно услышав его.

Ревик невольно бросил на него суровый взгляд.

«Знаешь, ты довольно забавный, — послал Даледжем, и его ясный голос, согретый юмором, прозвучал в сознании Ревика. — Ты коришь себя за отсутствие моральных ориентиров… а в следующую секунду чувствуешь вину даже за малейшее давление на человеческий разум. Когда убиваешь насекомых, ты, наверное, тоже морщишься, na? По правде говоря, это восхитительно. Но я не могу не задаться вопросом… это действительно печально известный и смертоносный Шулер Дигойз Ревик? Тот, о ком нас всех предупреждали? Тот, кого нам велели бояться?»