Танос

— Аласдэр!

ГЛАВА 8

Аласдэр не сводил глаз с Лео, когда тот вышел из ванной комнаты и направился в его сторону. Он был одет в большой и мягкий белый халат Василиоса прямо на голое тело. Увидев его взъерошенные волосы и выглядывавшую из-под ткани кожу, вампир облизнул губы.

«Дьявол, человек будто влез мне под кожу. Не хочу реагировать, а реагирую».

— Вообще-то уже не человек, или я не прав? — ответил умник, на что Аласдэр сложил руки на груди.

— Полагаю, что прав. По крайней мере, понятно, почему я не мог держаться от тебя подальше.

Остановившись перед вампиром, Лео провёл кончиком пальца по его щеке и подмигнул:

— Надеюсь, что и сейчас не можешь.

— Хм. Думаю, я доказал это прошлой ночью, file mou, разве нет?

«Доказал. А потом доказал ещё и ещё», — мысленно произнёс Лео, вторгшись в разум вампира с игривой улыбкой на губах — похоже, эта приобретённая способность ему очень нравилась. Потом одними подушечками пальцев прикоснулся к отметкам, оставленным вампирами на его шее, и Аласдэр не сдержал самодовольной усмешки.

— Доволен собой?

— Возможно, — ответил Лео. — А разве это так плохо?

— Нет. В этом даже есть определённый смысл. — Проведя пальцем под отворотом халата, Аласдэр сжал ткань и дёрнул парня к себе: — Ты соединил свою жизнь с двумя…

— …самыми сексуальными созданиями на земле?

— Я хотел сказать: самыми могущественными. Но, думаю, твой вариант вполне подойдёт.

— Как любезно с твоей стороны, — прошептал Лео и поцеловал Аласдэра в губы. — Но всё равно я не собираюсь отказываться от своей работы, своего дома и самого себя. Нам нужно обсудить…

Вампир впился ртом в губы Лео, но тот, верный своей натуре, продолжил думать, и довольно громко.

«Послушай, ты не можешь целовать меня каждый раз, когда не согласен со мной. Хотя… такой способ донести свою позицию куда приятней, чем крики и угрозы… Ах, да, сделай так снова», — подумал Лео, когда Аласдэр царапнул клыком по его губе.

«Ты должен быть в безопасности, file mou, — подумал Аласдэр. — А это можно сделать, только если оставить тебя здесь, с нами. Следовательно, сейчас мы пойдём и соберём твои вещи. Нужно оборвать все твои связи… убедиться, что тебя никто не ищет».

Откинув назад голову, Лео посмотрел своими серыми глазами на вампира, и Аласдэр нахмурился, почувствовав, как то новое, что появилось в нём недавно, начало подниматься из темноты души на поверхность.

— Что ты со мной сделал, Леонид Чейпел?

Лео положил руку ему на грудь, которую вампир всегда считал всего лишь вместилищем для своего холодного сердца, и сказал:

— Полюбил тебя.

Аласдэр покачал головой:

— Я не понимаю, ни тебя, ни всего остального. Тебя прислали убить меня. Убить нас. Но сейчас…

Лео моргнул:

— Что сейчас?

— Сейчас, похоже, ты — то, что возвращает нас, всех нас, к жизни.

Лео наклонил голову набок с вопросом в глазах — он не понимал, о чём идёт речь.

— Что ты сказал Таносу… — Аласдэр замолчал, подбирая слова. — Он послушал тебя. На наши советы он не обращал внимания. Но пара твоих слов, и он уже делает, как ты говоришь, разговаривает с твоим другом. Что за чары ты наложил на нас, file mou, что заставляют меняться не только Таноса, но даже Василиоса?

Лео обхватил ладонями лицо Аласдэра, и тот напомнил себе не уклоняться от нежного прикосновения. Таким был его мужчина. Таким был его Леонид.

— Я ничего не делаю, — прошептал он. — Я просто остаюсь собой.

Вампир внимательно посмотрел на совершенное лицо перед собой и мягко сказал:

— Ангел. Так я подумал, встретив тебя.

— Не ангел, — ответил Лео и поцеловал вампира снова.

— Нет. Бог.

Лео открыл рот, чтобы ответить, но тут из ванной донёсся вопль Таноса — он звал кузена и, похоже, дело было безотлагательное. В мгновение Аласдэр, прихватив с собой Лео, оказался там.

Танос пристально смотрел на мужчину, лежащего у него на коленях с вытянутыми ногами. Его длинные волосы, собранные в хвост, разметались по бедру вампира, руки безвольно повисли. Глаза, ещё недавно насыщенного карего цвета, вначале беспорядочно заметались, потемнели до черноты, а потом закатились под лоб. Парис выглядел так, будто вошёл в какой-то транс.

То, что Аласдэр рядом, Танос понял, даже не поднимая глаз. Он мог мгновенно ощутить присутствие кузена. И так же, как младший вампир не сомневался в том, что уже не один, он был уверен, что — судя по колотившемуся сердцу спутника Аласдэра — друг Париса тоже пришёл.

— О господи, что ты с ним сделал? — бросился Лео к другу.

Как только он присел рядом, Танос сжался в клубок и, подняв колени, отодвинул Париса от человека Аласдэра.

— Ничего, — ответил он. — Ничего я с ним не делал. Мы разговаривали, потом он упал и стал вот таким.

— Леонид, погоди. Отойди, — проговорил Аласдэр и положил руку на плечо своему подопечному. Когда Лео встал и отступил в сторону, Танос, не удержавшись, посмотрел на обоих с интересом. Было ясно, что пара уже соединена глубокой крепкой связью, и ему вдруг захотелось снова испытать что-то настолько же осязаемое. — Это то, что было с тобой? — спросил Аласдэр.

— Да… вообще-то. Танос, прости. Я не подумал, — проговорил Лео. — Я просто отреагировал. С мной такое было. Впервые случилось, когда ты меня поцеловал, — сказал Лео, повернувшись к Аласдэру. — А потом стало повторяться. Это происходило всегда, когда они хотели со мной поговорить. Когда…

— Тебя призывал Аполлон.

— Да, — подтвердил Лео, а потом: — Вот чёрт! — Он прикрыл рот рукой, и его глаза стали размером с блюдца.

— Что? Что не так? — спросил Танос.

— Если с ним сейчас то, что было со мной, тогда… — Лео замолк и посмотрел сначала на Аласдэра, а потом на Таноса, который ждал, продолжая держать Париса в объятиях.

— Тогда что? — не выдержал Танос.

— Тогда он сейчас с Аидом. Вот чёрт! Он с богом подземного царства.

ГЛАВА 9

Наши дни. Где-то…

«Господи… Что за чертовщина?» — подумал Парис, открыв глаза. Голова раскалывалась, словно с худшего в мире похмелья. И сколько бы ни моргал, перед собой он видел только черноту. Словно весь свет исчез, и тьма захватила власть.

Вполне подходяще, если подумать о том, что творилось в его жизни. Почему бы внезапно не провалиться в какую-то жуткую чёрную дыру?

Может быть, Танос перенёс их обратно в свои покои? Однако, вытянув руки вперёд, Парис не нащупал ничего кроме холодного камня. «Ладно, я не в комнате». Болезненная пульсация в основании черепа начала стихать. Но стоило сообразить, что он понятия не имеет, где находится и уж тем более куда подевались все остальные, как разум и чувства опутали щупальца страха.

— Парис Антониу… Наконец-то мы встретились.

Жуткий голос заполнил окружающее пространство. Парис лихорадочно заозирался в поисках говорящего, его кожа покрылась мурашками.

— Не дёргайся. Ты увидишь меня, только если я захочу этого. И прямо сейчас я не хочу.

«Чёрт. Если это какой-то извращённый кошмар, то нужно срочно проснуться». Но ничего не произошло, и Парис попытался сконцентрироваться на том, что уже узнал. Что объяснял Лео. Что рассказал Элиас.

Парис однажды слышал этот голос. В покоях Таноса. Голос сообщил, что ждал его, а это означало лишь одно — он принадлежал Аиду.

— Ты совершенно прав. Я долго ждал встречи с тобой, друг.

Друг? В этом Парис не был уверен и решил промолчать, не зная, что ответить. Так было безопаснее.

— Пожалуй, мудро. Нам с тобой нужно слишком много наверстать. Как всегда, Аполлон и его до противности правильная сестричка решили, что я вполне смогу быть последним в этой игре.

Парис понимал, что ему необходимо сосредоточиться. Но если это по-настоящему происходит, то о чём Аид, бог подземного царства — чёрт возьми — рассказывает? О семейных дрязгах?

— Намного серьёзнее, дорогой мальчик… — Слова, идущие от находящегося непонятно где мужчины или бога, достигли Париса, который сидел с прижатыми к груди коленями, и привели его в состояние ужаса. — Вечная борьба. Которую мне надоело вести. Я больше не желаю зависеть от ошибок горделивого дурака. Аполлон создал это проклятие, чтобы наказать человека, воспылавшего чувствами к его любимому…

— Амброджо.

— Правильно. Но, предсказуемо, ему не хватило смелости сделать это проклятие действительно тёмным.

Парис попытался вспомнить легенду об Амброджо в мельчайших подробностях. Но панический страх стёр его память так же, как ластик рисунок на бумаге. Осталось только семейное древо, что он и использовал.

— Значит… Аполлон пришёл к тебе. К своему дяде.

— Ах, мне нравится твой любознательный ум, Парис Антониу. Да. Он пришёл ко мне. Он хотел, чтобы проклятие привязало их к тьме, подальше от солнечного света. Я помог с условием, что проклятие ляжет только на Амброджо и тех трёх, которые станут его спутниками во мраке.

— Но на этом всё не остановилось, — заметил Парис, думая про Таноса и остальных.

— Нет. Оно разнеслось как чума. Свирепая болезнь, которая охватила Землю и быстро вышла из-под контроля. Поэтому я решил дать племяннику стимул избавиться от его небольшого проекта.

— Избавиться. В смысле убить? И тут появляемся мы. Вот зачем нас создали.

— Снова верно. Тем не менее двое из вас до сих пор только разочаровывали, — ответил Аид. И, прежде чем Парис осознал, перед ним появился бог, похожий на призрак с красными глазами. Парису захотелось во что бы то ни стало проснуться. — Надеюсь, ты проявишь себя иначе.

— Я… я не знаю, чего ты хочешь. О чём ты вообще говоришь? Стимул? Что вообще может сподвигнуть кого-то на геноцид?

Издевательский смешок прозвучал рядом с ухом, как будто Аид, или кто бы, черт возьми, перед ним не находился, внезапно оказался бок о бок с ним. Но это невозможно, ведь Парис до сих пор видел силуэт перед собой.

— Я заразил одного из них. Одного из изначально созданных. Он страдает от того, что воплощает собой всех демонов, скрывающихся в мерзости, которую Аполлон натравил на землю. Стоило племяннику воочию увидеть результат, как он поддержал идею уничтожения. А теперь, дорогой мальчик… Ты претворишь её в жизнь.

Итон. Аид, должно быть, имел в виду господина Таноса, о котором они говорили ранее.

— Да. Несчастный Итон. Но, возможно, это хорошее напоминание о том, что зачастую внешность обманчива. Итон с его ангельским лицом, например, имеет довольно уродливую сторону. Вскоре ты и сам узнаешь. Потому что все детали наконец на своих местах. Танос и его всепоглощающее чувство вины из-за того, что подвёл существо, которое поклялся поддерживать вечно. И Итон. Вампир, который не понимает, отчего наслаждается насилием над невинными. Вампир, который не остановится, потому что тот, кто держал поводок, бросил его ради тебя. Вся эта ненависть к себе, сомнения, вина между вами тремя станут огнём, что сметёт чуму раз и навсегда.