Король (не) желает жениться, или фиктивный брак для монарха

Глава 7

День моего рождения. Знаменательный день.

Иду по узкой тропинке к белоснежной арке. Количество цветов на ней поражает. И они все

живые.

По обе стороны от меня стоят ровные ряды стульев. На каждом сидят люди. Их лица сливаются в

одно мутное пятно. Я слишком нервничаю, слишком сосредоточена на конечной цели, чтобы

отвлекаться на них.

Он стоит там. Мужчина, о котором я не смела мечтать ни в одной из своих фантазий. Человек, на

которого затаила обиду, но потом простила.

Генрих.

На нем надет строгий костюм. На руке сверкает родовой перстень. И моя душа согревается от

одной мысли, что скоро я официально вступлю в его род. А вместе с ним и Роберт. Наш сын.

И все проблемы будут решены. Навсегда.

Путь кажется мне бесконечным, но в итоге я у цели. Застенчиво улыбаюсь Генриху. И на сердце

почему–то снова теплеет.

Когда наше физическое притяжение успело перерасти в духовный союз?

– Жених и невеста готовы? – спрашивает нас белый жрец.

Замечаю его только сейчас.

– Да, –мы с Генрихом говорим синхронно, от чего снова улыбаемся друг другу.

Он берет мои ладони в свои и не отпускает, пока проводится ритуал.

– Знает ли кто–то причину, по которой эти двое не могут вступить в брак? Пусть выскажется

сейчас или замолчит навеки! – громко звучит голос жреца, отдаваясь эхом от гор.

Моим ушам больно, я пригибаюсь и не сразу замечаю шевеление в рядах зрителей.

– У меня есть! – произносит кто–то.

Все поворачиваются в сторону смельчака.

Я пока еще не нервничаю, в душе по–прежнему безмятежность и ощущение безграничного

счастья. Генрих решит любую проблему. К чему теперь мне волноваться?

– Говорите! Только представьтесь сначала, – требует жрец. – И помните, свет не простит ложь.

Покарает за нее!

– Я в курсе, – кивает этот человек. – Только не думаю, что нуждаюсь в представлении. Я Киприот, король Ксандрии. А это моя дочь Гризельда.

Только сейчас мне удается их рассмотреть. Размытое пятно становится четким.

– Прекрасно, ваше величество. Мы слушаем, – кивает жрец.

– Эта девушка – преступница! – Киприот указывает на меня. – Она утаила наследника от отца!

Все вокруг ахают.

Червячок тревоги впервые появляется внутри моей груди.

– И что? – спокойно отвечает Генрих. – Он ее бросил.

На сердце сразу становится легче. Я ведь знала, что мой жених все уладит.

– А то, что это твой сын, Генрих, – слова Киприота раздаются, как гром среди ясного неба. –

Ключик к спокойному правлению без заключения брака все время рос в моем королевстве.

Забавно, не так ли?

Киприот вместе с Гризельдой усмехается. А мне становится страшно. Паника нарывает с головой, не давая вдохнуть полной грудью.

– Милый, какая теперь разница? Наоборот, все чудесно складывается, ведь правда? – лепечу

растерянно.

Но Генрих смотрит на меня, как на главного врага народа. Поворачиваюсь к гостям и замечаю

моего мальчика, Роберта. И его глаза полны осуждения. Ведь я ему лгала.

– Что будете с ней делать? – равнодушно спрашивает жрец.

– Генрих, отдай ее мне, – говорит Киприот, – я с ней разберусь.

– Нет, – он качает головой, – я сам справлюсь. Стража! Мальчика забрать, а девицу кинуть в пруд к

пираньям.

Почему–то обезличенное обращение «девица» ранит больше всего. И я не сразу осознаю, что

меня грубо хватают и тащат куда–то. Прямо так, в красивом белом платье.

Понимаю, что конец близко, когда вижу перед собой гладь пока еще спокойного озера.

– Нет! – вскрикиваю. – Ведь нас так тянет друг другу! – словно очнувшись, пытаюсь воззвать к

милосердию Генриха. – Не оставляй ребенка без матери!

– Ты обманула нас. Ты нам не нужна, – равнодушно произносит король, прижимая к себе Роберта.

Мысль, что сын увидит, что со мной сделают пираньи, последняя. Дальше мое тело встречается с

гладью озера. Генрих решил проблему…

– Ааа! – истошно кричу, задыхаясь. – Помогите! Кто–нибудь!

– Госпожа? – в покои вбегает Розалинда. – Что случилось?

Смотрю на нее, потом на себя. Я в постели, запуталась в одеяле.

– Кажется, пока ничего, – медленно отвечаю.

День рождения начинается не очень.

– Нет–нет, Рози, все хорошо, – привстаю на кровати, кряхтя. Даже мышцы болят, словно

действительно куда–то тащили, – просто проверку устроила.

– Проверку? – помощница смотрит на меня, как на умалишенную. Считает, небось, что с

приездом Генриха госпожа ненормальной стала. – Ладно, как скажете, – Розалинда опускает глаза

в пол, разворачивается к двери, но в последний момент добавляет. – Просто знайте, дурные сны, они от совести идут.

– Что? Ты к чему клонишь? – подозрительно прищуриваюсь.

– Ни к чему, госпожа, – качает головой Розалинда. – Пойду распоряжусь насчет завтрака для вас.

И сбегает из покоев.

Дурные сны от совести. Ха! Слишком длинный язык у девчонки. Он тоже до добра не доводит, как

и сны с совестью.

Медленно одеваюсь в домашнее платье, делать ничего не хочется. Чувствую себя ужасно

разбитой. Так и подмывает лечь в кровать и провести в ней весь свой день рождения.

А что, праздник ведь мой!

Но потом я вспоминаю о куче приглашенного народа благодаря Генриху и моим личным

стараниям. А ведь еще надо использовать пузырек Смитерса.

– Ох! За что мне это?! – стону в голос.

Жила себе прекрасно в уединении. Справляла скучные дни рождения и была счастлива.

Для меня, когда никто не трогает – это истинная радость. В обычное–то время постоянно гости

дергают. Не всех устраивает с Розалиндой проблемы решать, особо недовольным и спесивым

хозяйку подавай! То есть меня.

Но даже от таких гостей я бы не отказалась в данный момент. В конечном итоге они мне приносят

золото и серебро. Реже медяки.

А сегодняшние только угощаться за мой счет будут. Хоть я и приказала организовать легкий

фуршет в саду, безо всяких столов с первым, вторым и третьим.

И их же еще развлекать надо. Правда, с этим справятся наемные работники, Розалинда

позаботилась. Во всем, что касается своих обязанностей она умница. Этого не отнять.

Привожу–таки свои волосы в подарок и беру пузырек Смитерса. С момента его приобретения я

постоянно думала о том, как им воспользуюсь. Но день настал, а решимость моя тает.

– Где тут именинница? – раздается громкое позади.

Испуганно вздрагиваю и торопливо засовываю зелье в вырез платья.

– Г–генрих, – заикаюсь. После сна король вызывает легкую панику, – приветствую.

– Какая же ты красавица! Даже утром, – говорит он весело, не улавливая моего настроения. – Иди

сюда, покружись.

Хватает меня за руки и притягивает к себе. А потом крутит, рассматривая, как товар.

– Т–ты что себе позволяешь?! – на этот раз заикаюсь от возмущения.

Меня пока еще не разоблачили и пираньям не скармливают. И я не игрушка.

– Прости, душа моя, – он прижимает ладонь к груди, словно раскаивается, – но я так счастлив.

Ведь невеста моя – истинная красавица. И день твоего рождения – повод для великой радости.

Вносите!

Громко приказывает Генрих, заканчивая свою приторную речь.

На миг пугаюсь. Что такое сейчас внесут? Приговор?

Но в покои входят мои же слуги с большими вазонами, наполненными цветами. Здесь и

простенькие ромашки с вереском, и величественные лилии, и маленькие крокусы. Нет только роз.

Но я, кажется, догадываюсь почему.

– Ого! Красиво, – тихо восклицаю, восторженно осматривая комнату.

Теперь она превратилась в настоящий цветник. Невольно улыбаюсь.

– Нравится?

– Очень! Спасибо, – искренне благодарю. – Розы, я полагаю, ты оставил моему садовнику?

– Да, не стал забирать у него минуту славы. Посмотрим, расцветут ли они на кустах ко времени.

– А откуда все эти букеты? Это ведь наверняка очень сложно, достать их в это время.

– Королю многое подвластно, – Генрих пожимает плечами и по–мальчишески усмехается.

Снова вздрагиваю, припоминая сон. Действительно подвластно многое.

Черт. Я целый день буду о нем думать? Тогда нужно скорее пузырек использовать. Он, помимо

основного эффекта, делает людей добрее и честнее.

Не смогу найти Генриху невесту, так узнаю у него, способен ли он скормить человека пираньям.

Солгать не сможет.

– А–хах, – выдавливаю из себя жеманный смех.

– Как бы там ни было, – продолжает Генрих, – это еще не подарок. Основное получишь позже.

Притягивает меня за талию и ведет к выходу.

Н–да, видела я ночью, что получу позже. Где там ягодный напиток моей поварихи? Доработаю

его секретным ингредиентом.

Пока завтракаю, наблюдаю за слугами. Все куда–то бегут, что–то несут. Между ними раздаются

суетливые крики.

М–да, качаю головой, день рождения мне уже не нравится.

– Ты не в восторге? – спрашивает Генрих, усмехаясь.

– Что вы, ваше величество, как можно. Сегодня столько народа придет чествовать меня.

Обожаю! – прижимаю руку к груди и манерно закатываю глаза.

– Рассказывай. Но я тоже не люблю, когда много людей.

– А как же приемы? – ловлю Генриха на лукавстве.

– Так они для подданных. В свой день рождения я их не приглашаю. Меня всегда поздравляют на

следующий день.

– А мне решил испортить привычную идиллию, – вздыхаю.

– Не я решил, мы решили! – король сжимает мое запястье. – Не снимай с себя ответственность.

Ты поддержала идею продемонстрировать соседям, кто нынче является твоим женихом.

– Только для того, чтобы показать тебе изобилие свободных дам Ксандрии. Сам ведь хотел найти

истинную любовь! – отвечаю раздраженно.

– Ах, порой она совсем рядом, – Генрих театрально вздыхает, – и в упор не видит страдания

ближнего.

– Все, – вырываю руку, – пора и нам готовится к приему.

– Готовься, – он царственно кивает, – а я и без приготовлений всегда прекрасен.

Фыркаю напоследок и торопливо ухожу.

Настроение отвратительное. Вроде все идет, как я задумывала, но удовлетворения это не

приносит.

Но прежде чем запереться в покоях, направляюсь на кухню. Пора уже использовать пузырек по

назначению.

– Жани, здравствуй. Как ты, справляешься? – вежливо интересуюсь у поварихи, одновременно

осматриваясь.

Как я и предполагала, ее ягодный напиток уже во всю кипит в гигантской кастрюле.

– Госпожа, – женщина испуганно роняет половник, – что–то не так с завтраком?

– Нет. Все хорошо. Просто решила узнать, все ли в порядке.

Неужели я настолько строгий руководитель, что получаю такую реакцию.

– Все будет в лучшем виде! – заверяет Жани с круглыми глазами. – Не сомневайтесь! Я не

подведу! Мне еще двух внуков поднимать, муж дочки сбежал к любовнице.

Морщусь. Как будто я ее выгоняю.

– Прекрати истерику, – произношу строго, – никто не собирается тебя увольнять. Но дочку тоже на

работу отправь. Нечего у тебя на шее сидеть.