Жена на продажу, таверна на сдачу

Слезы мальчишки капали на нее, но чернила не размывали. Наоборот — от каждой такой слезы по бумаге бежали золотые сполохи.

— Что это, Карл? — тихо произнесла я, нерешительно останавливаясь на пороге.

— Это завещание, — тихо ответил мальчишка, утирая нос. — Мама… она все мне оставила, не ему…

Я осторожно подошла, взяла бумагу из его рук.

Буквы в очередной раз красиво блеснули золотом, складываясь в слова.

— «Таверну мою и все ее Дары, а так же доходы завещаю своему сыну Карлу», — прочла я вслух. — «Только он вправе распоряжаться всем. А если Карлу они будут не переданы, то пусть завладеет всем добрая женщина»…

Ах, вот почему Дар перешел ко мне… И как хитро зашифровано! Никто и не догадается, о чем речь идет!

Эльф перехватил у меня бумагу, пробежал взглядом по строчкам.

— Карл, нам нужно идти, — сказала я. — Сейчас твой отец приведет сюда людей, и они нас, скорее всего, убьют. Ты, конечно, можешь остаться, но он…

Я еще что-то хотела сказать, про то, что Дар, которым я завладела нечаянно, должен ему служить. И что я б его отдала, но не знаю как. И что таверна, конечно, принадлежит Карлу. Но один, без Дара, как он ее поднимет?..

Но эльф мне не дал болтать без дела.

— Нет, — вдруг твердо ответил эльф. — Никуда нам не надо идти.

— А-а-а…— протянула я изумленно. — А что делать?!

— Для начала, — переведя дух, ответил эльф, — налейте-ка мне пива.

Я вытаращилась на него.

— Мы разломали папашину дверь! — напомнила я Феланору. — Он сейчас вернется, и…

— И получит по заслугам, — ответил Феланор, многозначительно покрутив завещанием у меня под носом.

— Но он расскажет всем, что в лесу…

Эльф лишь отмахнулся.

— Пива, — повторил он. — В горле пересохло ото всех этих скачек. Фух, даже устал немного.

И вот, когда в таверну вломились разъяренные люди, да все с факелами и с вилами — и даже те, кто не так давно тут отплясывал и выпивал, о, неблагодарные! — их ждала картина маслом.

Пылал огонь в очаге.

Я жарила мясо, источающее дивный аромат. А эльф сидел, небрежно положив ноги на стол и даже чуть раскачивался на стуле, и пил пиво.

И картина была такая мирная и спокойная, что воинственно настроенные люди так и встали на пороге в недоумении. Преступники, обобравшие и ограбившие несчастного человека, себя так не ведут!

— Ты посмотри, наглецы какие! — заорал Якобс, пробираясь сквозь толпу. — Они еще и не прячутся! Но вам с рук не сойдет, не сойдет!..

— Что именно? — уточнил эльф.

Якобс с ненавистью уставился на Феланора.

— И ты еще смеешь спрашивать?! — прохрипел он. — Ты напал на меня! Служанку украл!

Феланор лишь пожал плечами.

— Но откуда у тебя служанка? — с презрением ответил он.

— Как откуда! — взревел Якобс. — Я ее на базаре купил, весь город может подтвердить!

— Купить-то купил, — согласился эльф. — Но не на свои деньги.

— Что?! — ахнул Якобс.

— На деньги сына, — подсказал ему Феланор и выложил завещание на стол. — Ведь таверна, доход с нее и все, что тут есть, ему принадлежит. Ведь так? А значит, и служанка его. А он, как мне кажется, вообще не давал своего согласия утаскивать ее ночью в лесок.

Тут Якобс вдруг осекся и замолчал, затравленно оглядываясь по сторонам.

Среди людей, приведенных Якобсом, был и законник. Он аккуратно отставил в сторонку свои вилы, поправил очки, огладил длинные усы и сунулся ближе, чтоб посмотреть в завещание.

Эльф ему любезно передал бумагу.

— Все так, — подтвердил законник, прочитав. — Бумага подлинная, хозяин всего действительно сын, Карл. И только он волен распоряжаться доходами от таверны, имуществом, деньгами, ну и, соответственно, купленной женщиной!

— Ну, вот мне и стало интересно, старый гоблин, — продолжил эльф, — куда это ты на ночь глядя тащишь служанку, принадлежащую не тебе, а сыну. Так что я просто забрал ее и вернул ее хозяину таверны.

— Но-но-но, — затараторил Якобс. Даже заикаться начал, как Карл в минуты волнения.

Договорить ему не дали.

Сверху, стараясь ступать твердо и уверенно, спустился Карл.

Хозяин таверны.

Глаза его все еще были красны от слез, а лицо бледно.

Но он уже успокоился и не выглядел потерянным.

— Ты все это время обкрадывал меня, — зло бросил он в лицо отцу. — Жил в этом доме, управлял всем, все забирал себе! Голодом меня морил! — выкрикнул он и треснул кулаком об перила.

— Но-но-но, — затараторил Якобс, — я же читать не умею! Откуда мне было знать, что там написано?! Я думал, все мое! Я так правда думал!

— Так вторая копия завещания должна быть в управе, — вдруг вступился законник. — Вам не нужно было думать! За вас давно обо всем подумали другие! И вам могли не сказать, что там написано!

— Забыл, — попытался наивно выкрутиться Якобс.

Карл чуть качнул головой.

— Не такая уж плохая у тебя память! — горько ответил он.

— Вообще-то, за такое мошенничество полагается строгое наказание! — снова влез законник. — Как минимум сотня плетей! Прикажете его наказать, мастер Карл?

— Делайте с ним то, что положено по закону, — ответил Карл.

— А-а-а-а! — заверещал Якобс. Но его крепко ухватили за руки, не позволили скрыться.

— Убирайся! — сердито выдохнул Карл, гневно кривя губы. — Чтобы никогда я тебя не видел! И не смей даже близко подходить к моей таверне!

— Но на что ж я буду жить?! — возопил Якобс, извиваясь, как пиявка. — На что?

— Раньше на до было об этом думать, — злорадно влез эльф.

— Ты просил двенадцать серебряных, — произнес Карл. — Вон они, валяются на полу. Бери их и убирайся навсегда. Этого хватит, чтоб начать новую жизнь… если у тебя достанет ума распорядиться ими правильно.

Эльф с укоризной глянул на мальчишку.

— Ну, зачем, — протянул он. — Этак он вообразит, что снова сможет паразитировать на вашем добром сердце. И, получив заслуженных тумаков, снова притащится сюда.

— Ни гроша больше не дам, — зло ответил Карл.

Якобса отпустили, и он с жадностью бросился на разбросанные деньги. Пополз по полу, обдирая на коленках чулки и собирая трясущимися руками монеты.

— А можно ли попросить вас, — обратился Карл к законнику, — составить бумагу, где будет написано, что Адель свободна? Она заплатила выкуп.

— Ну, разумеется! — радостно воскликнул законник, потирая руки. — Если вы нальете мне пивка, то я могу сделать это сейчас же!

***

И уже далеко за полночь законник ушел. А в моих руках осталась бумага, подтверждающая мою свободу.

Все!

Теперь можно было выдохнуть. Теперь можно работать в таверне, просить у шкафа много вкусного, готовить чудесные блюда и разбогатеть.

А я вдруг расклеилась.

Уселась на лавку за столом, уронила руки на колени, и встать не могу.

Смотрю на бумагу, а слезы так и текут по щекам.

— Адель, что же ты плачешь? — осторожно спросил Карл. — Ведь все же хорошо! Клянусь, я не подпущу теперь его близко к таверне! Он и пальцем тебя не коснется!

Какой добрый и хороший мальчик этот Карл… Я головой киваю, а сама реву.

— Воды, может, тебе принести? Или кружечку пива?! Тебе нужно успокоиться.

— Коньяк, — сказал Феланор твердо. — У нее истерика. И лучше б ей взять себя в руки, а то это нервное потрясение может перерасти в горячку. Живо!

Карл заметался.

Откуда ему было знать, что такое коньяк и где его взять?!

— В нашем шкафу, Карл, — подсказала я, икая от слез. — Он там стоять… должен.

Я изо всех сил старалась взять себя в руки и представить себе тот самый коньяк, что приглянулся эльфу. Но мысли все расплывались, и я плакала дальше.

Продажа на базаре, тяжелая работа в таверне, Якобс этот ненормальный с угрозами и желанием жениться, похищение… нет, это слишком для моих нервов!

— Я просто устала, — всхлипывала я. — Я очень, очень устала! Вот сейчас быстренько доплачу, и пойду готовить завтрак.

Но доплакать не получалось.

— Мои красивые занавески! — выла я, глядя на окно, разоренное Якобсом. — Самые лучшие из тех, что были! А венок над камином был хорош! Я так старалась, красоту наводила!..

И мне правда казалось, что все мои труды пошли прахом. И все разорено и в запустении.

— Я куплю вам новые, — утешил меня эльф. — Еще лучше.

Он принес теплой воды. Осторожно обмыл ссадины на моих запястьях и даже перевязал их бинтами. Теми самыми, что лежали в его походной сумке и что он готовил для себя.

— Не часто принцы мне руки моют, — всхлипывала я, все старясь пошутить. Но от этой шутки заревела еще пуще.

Вернулся Карл с виноватым выражением на лице.

Нет, коньяк-то он из шкафа принес. Только не парадную красивую бутылку, а порядком уже отпитую, залапанную чьими-то руками.

И кислый огурец на блюдечке.

Почему-то.

Видно, я была в таком раздрае, что наколдовать смогла только их.

«Да, — трагично подумала я. — Примерно так я себя и чувствую! Использована, опустошена и прокисла! Если б шкаф был художником, то творил бы в стиле символизм!»

Но даже в ополовиненной бутылке коньяк оставался коньяком, крепким и отличным.

Феланор, особо не церемонясь, раздобыл три небольших рюмки, вроде тех, из которых папаша Якобс хлестан самогон, и налил всем поровну.

— Тебе тоже не помешает, — сказал он изумленному Карлу. — Успокоишься. Крепче будешь спать. А когда проснешься, все беды окажутся уже ничего не значащим прошлым. Ну?

В меня коньяк он влил почти силой, и я, задохнувшись от его крепости и аромата, который стал отчего-то насыщенней, тотчас замолкла и перестала хныкать. И кислый огурец пришелся как нельзя кстати, несмотря на свой непрезентабельный вид.

Опьянение приятно стукнуло в затылок, потекло в лоб, и я сразу окосела. И Карл тоже окосел. Он-то такого крепкого сроду не пробовал. Папаша Якобс скорее повесился бы от жадности, чем дал своему отпрыску своего самогона.

Поэтому прислуживать он был негоден.

Щеки у него раскраснелись, он сидел и улыбался с самым глупым видом.

Эльф же наоборот, был бодр и деятелен.

Уже знакомый с коварством коньяка, он не свалился тотчас с ног. Он сбегал к печи, достал несколько кусков мяса, раздобыл вилки и принес нам.

А затем по-хозяйски налил нам всем еще по стопочке и вручил нам с Карлом по вилке, чтоб мы ели.

— Не каждый день мне принцы прислуживают, — заявила я после второй стопки. — Так, стало быть, господин Дубровский, вы принц?

— Дубовый Лес, — поправил меня Феланор.

— О, принц! — заплетающимся языком пробормотал Карл, утверждаясь в желании стать эльфом, когда вырастет.

— Да, — немного смутившись, подтвердил Феланор.

— И вы так запросто оставили ваших подданных, — все еще всхлипывая, сказала я, рассматривая стремительно косеющими глазами его простую охотничью одежду, зеленую куртку, простой плащ. — Свой дом и свою корону?

— Я… я не совсем чтобы их оставил, — смутясь, ответил Феланор. — Я служу им так же, как служил бы, сидя на престоле.

Несмотря на то, что Феланор якобы становится болтливым от алкоголя, на этот раз он не спешил раскрываться.

— А что вы делаете, господин эльф? — в совершенном восторге от принца, произнес Карл. — Защищаете их вашими верными стрелами?!

Я насмешливо фыркнула.

Много ли назащищает один, даже самый шустрый, эльф?