Заповедная тропа

ГЛАВА 6

Известие о пополнении огненного семейства оказалось в воскресенье новостью дня. Стоило оклематься после ночных бдений, как на меня обрушился такой шквал поздравлений, будто счастливой матерью четверых детей стала не Огневушка, а я. Коллеги звонили мне на «рацию» и мобильный, заглядывали в гости. Самые сентиментальные, такие как Глеб Дубравин, кидались обниматься прямо на улице. Алена же и вовсе попросила при случае сделать для нее фотографию новорожденных цыплят, справедливо рассудив, что вживую огненный молодняк увидит не скоро.

В лес в этот день я заглянула всего на полчаса — принесла жар-птице побольше воды и пшеницы. Ей предстояло безотрывно греть малышей еще два дня, а уж потом она себе пищу будет добывать сама.

Огневушка, ворковавшая над детьми, внимания на меня почти не обратила, а потому, положив угощение и убедившись, что на поляне все живы и здоровы, я вернулась обратно в поселок — отдыхать.

На следующее утро сразу отправилась в горы. Накануне вечером мне позвонил Соколов и сообщил, что в понедельник доставит гостя на опушку леса, расположенного у подножия Змеиного хребта. Время Слава не уточнил, поэтому я отправилась туда пораньше, дабы убедиться, что ничего странного и необычного Иван в моих владениях не увидит.

Изначально я собиралась отвести его по широкой утоптанной тропе на вершину одной из местных гор, самой низенькой и пологой из всех. С нее открывался отличный вид на заповедник — для туристов самое то. Однако теперь решила немного расширить экскурсию и спуститься вместе с ним в уютную долину, из которой можно было незаметно открыть телепорт к Зеркальной горе.

На участке было спокойно. Светило солнце, в воздухе играл легкий ветерок, над вершинами кружили какие-то птицы. Драконы все еще пребывали в дальнем гнезде, саламандры сидели под магическим куполом, игривое эхо молчало и терпеливо ожидало, когда появится возможность над кем-нибудь подшутить.

Гости явились на опушку в десять часов утра. К этому времени я не только проверила сохранность отворотных и охранных чар, но и успела протоптать на опушке новую тропинку, шагая по ней взад-вперед.

Сначала я услышала их голоса. Вернее, голос — говорил один Соколов, а Иван молчал, очевидно, внимательно слушая своего собеседника. Слава рассказывал что-то забавное. Его интонация была веселой, а слова то и дело прерывал громкий смех. Когда же мужчины вышли из зарослей на открытое пространство, оказалось, что Царев орнитолога вовсе не слушал. Лицо мужчины было серьезным, а во взгляде скользило заметное напряжение.

Увидев меня, Иван улыбнулся и ускорил шаг. От его улыбки у меня в груди стало жарко.

— Вот, Василиса Матвеевна, мы добрались и до тебя, — торжественно провозгласил Славик. — Приготовила ли ты для нас экскурсию?

— А как же, — я тоже улыбнулась. — Здравствуйте, коллеги.

— Привет-привет, — махнул рукой орнитолог. — Так куда ты нас поведешь?

— Думаю, Слава, сегодня мы можем устроить тебе еще один выходной, — неожиданно заметил Царев. — Спасибо, что помог добраться до места. Дальше мы с Василисой Матвеевной справимся сами.

Соколов удивленно приподнял бровь и перевел взгляд на меня. Я утвердительно кивнула.

— Что ж, выходной — дело хорошее, — ухмыльнулся мужчина. — Василиса, оставляю гостя под твою ответственность. Проследи, чтобы сегодня с ним ничего не случилось.

— Верну в целости и сохранности, — усмехнулась я. — Иди, Слава. Отдыхай.

Соколов по-мальчишески подмигнул и резво зашагал обратно к лесу. Когда он скрылся из вида, Иван подошел ко мне ближе и, протянув руку, спросил:

— Ну что, идем гулять?

Я улыбнулась и вложила пальцы в его протянутую ладонь

— Что ты мне сегодня покажешь?

— Чудесный пейзаж. Видишь ту гору? — я указала на видневшуюся вдалеке вершину, поросшую деревьями и куцым кустарников. — С ее склонов здешние леса и озера можно увидеть, как на ладони. С другой же стороны лежит маленькая уютная долина, а чуть дальше — потрясающий водопад. Хочешь посмотреть?

— Очень хочу.

Отпускать мою руку мужчина не спешил. Я вырываться тоже не стала, а потому по тропинке мы пошли, держась за руки.

Не дожидаясь, пока Иван начнет задавать вопросы, я принялась воодушевленно вещать про здешние красоты, а также про местных птиц, ящериц и сусликов. Царев же, похоже, спрашивать меня о них не планировал. Он с вежливым любопытством рассматривал окружавшие нас красоты, однако восторгов не высказывал и вообще был на удивление задумчив.

Это плохо скрываемое равнодушие меня несколько задело. К озерам Алены Иван проявил куда больше интереса — каждую травинку рассмотрел, о каждой пиявке расспросил, а в моем предгорье молчит, как заяц. Неужели владения водяницы ему понравились больше, чем мои?

— Ваня, у тебя все хорошо? — спросила я, когда мы ступили на широкую тропу, ведущую к горному склону. — Ты сегодня очень молчалив.

— Все нормально, — ответил Царев. — Я действительно задумался, извини. У меня есть к тебе вопрос.

Наконец-то.

— Внимательно слушаю.

— Кто такой Виталий Яровой?

От удивления я замедлила шаг.

— Работник заповедника, — сказала ему. — Один из моих коллег.

— Это мне известно, — кивнул Иван. — Я имею, в виду, кто он тебе?

Я вопросительно приподняла бровь. Царев коротко вздохнул.

— Вчера после обеда господин Яровой встретил меня на улице, — пояснил он. — Сказал, что желает познакомиться. Мы немного прогулялись и поболтали.

— Вот как.

— Знаешь, он был вежлив и держался очень непринужденно. Вежливо попросил меня не дурить тебе голову и непринужденно пообещал: если я не оставлю тебя в покое, он заставит меня об этом пожалеть.

Ничего себе!..

— А ты?..

— А я послал его к черту. Тоже вежливо. И теперь мне интересно, откуда у Ярового к тебе такой горячий интерес? Он твой тайный поклонник?

— Виталик мой коллега, — повторила я. — А вообще, я удивлена. Когда-то мы с Яровым дружили, однако потом поссорились и с тех пор общаемся только по работе. Не знаю, какая муха его укусила, честно. У Виталика есть невеста — Алена Козлова. Они вот-вот должны назначить дату свадьбы. Угрожать тебе он не имел морального права.

— Его угрозы меня не волнуют, — отмахнулся Царев. — Ты очень мне нравишься, Василиса. Однако у меня появились нехорошие сомнения — вдруг своим интересом я порчу твою репутацию?

От его слов в груди стало жарко, как в печке.

— Знаешь, Ваня, у меня в заповеднике сложилась такая безупречная репутация, что ее давно пора испортить.

Он улыбнулся и чуть сильнее сжал мою руку.

По горе мы гуляли больше часа. Добравшись до склона, долго смотрели на раскинувшееся под ногами море желто-зеленых древесных крон с голубоватыми вкраплениями озер. Потом поднялись на вершину и снова любовались открывшимся великолепием, только теперь это было не море, а огромное лоскутное одеяло с заплатками полян и полей и извилистыми швами полноводных рек.

После нашего короткого разговора Царев заметно расслабился и с живым интересом разглядывал открывшиеся ему красоты. Я же, наоборот, напряглась.

Похоже, настала моя очередь ловить Ярового в темном переулке. У него, я извиняюсь, обострилось слабоумие? Или появились навязчивые идеи? Какого черта он так беспардонно ведет себя с малознакомым человеком и так нагло лезет в мою жизнь?! И в курсе ли его странного поведения Алена? Надо уточнить. Правда, есть опасность, что после такого разговора мы с Виталиком разругаемся уже навсегда.

— Я вижу вдалеке скалы, — вдруг сказал Иван. — Высокие, пронзающие облака. К ним мы тоже пойдем?

— Без специального снаряжения в тех местах делать нечего, — ответила ему. — Поэтому — нет. Однако в их сторону мы все-таки прогуляемся. Помнишь, я говорила про водопад? Он омывает самую ближнюю гору этой гряды. Ты непременно должен его увидеть.

В долину мы спустились, когда время приблизилось к полудню. она была небольшой — узкое и вытянутое, это место больше напоминало перевал, ведущий к другой, более крутой части массива Змеиного хребта.

— В этот раз я захватил с собой еду, — сказал мне Царев. — Сегодня солнечно и тепло. Можно устроить пикник. Как считаешь?

Мы устроились чуть в стороне от тропы. Иван вынул из своего рюкзака странную конструкцию, которая после несложных манипуляций превратилась в маленький складной стульчик, и усадил на нее меня. Сам же устроился прямо на рюкзаке, достав из него еще и термос с чаем и два контейнера с бутербродами, сыром и колбасой. В моем ранце съедобного было меньше: бутылочка с водой, печенье, пакетик с домашними сухариками и два куриных яйца, сваренных вкрутую. Все это мы сложили в общую кучу и умяли меньше, чем за пятнадцать минут.

Пока мы ели, Иван увлеченно рассказывал какую-то забавную чепуху. Я слушала, смеялась и думала о том, что горы и долины Цареву действительно не нужны. Вот с Сорокиным у меня на прошлой неделе действительно была деловая прогулка, а с Иваном — очередное свидание, только на свежем воздухе и в рабочее время.

Как интересно все-таки возникает между людьми симпатия. Несколько дней назад вы друг о друге слыхом не слыхивали, а теперь греетесь вместе на солнышке, едите бутерброды — по два с половиной на брата — обсуждаете какую-то ерунду и чувствуете себя при этом так, будто знакомы даже не с детства, а с момента зарождения Вселенной.

Между тем, продет еще немного времени, он уедет и все забудет — и солнечный день, и желто-зеленый лес, и горную долину. И меня. Если же когда-нибудь мы случайно встретимся на улице или в коридорах министерства, он пройдет мимо и не обратит на меня внимание. Министерские стиратели — специалисты серьезные, так уберут ненужные воспоминания, что от них и тени не останется.

А жаль. Очень-очень жаль.

— Ну, где, говоришь твой прекрасный водопад? — спросил Иван, убирая в рюкзак стул и пустую посуду.

— Там, — я махнула рукой вперед. — Видишь дорогу между двумя горами? Она ведет прямо к нему.

— Чудно, — кивнул Царев. — Тогда идем?

Мы собрали последние вещи и двинулись к горам.

— С этим водопадом связно интересное поверье, — говорила я по пути. — Его вода не падает с горы, а струится по ней, а потому кажется, что камни покрыты тонким стеклом. Из-за этого гору называют Зеркальной. Люди, которые жили здесь много лет назад, считали, будто тот, кто посмотрит в эту воду, увидит свою сущность.

— Что значит — сущность? — удивился мой спутник. — Душу? Бестелесную субстанцию?

— Не бестелесную, истинную. Ту, которая определяет предназначение человека. Главные черты его характера. Суть его жизни.

— Как-то это расплывчато и туманно, — усмехнулся Иван. — Человек — существо многогранное. Как можно определить его сущность, если он всегда разный? Добрый, и сердитый, и жалостливый, и равнодушный, ласковый и жесткий. Причем, одновременно, в зависимости от конкретной ситуации. В характере же его не может быть главных или не главных черт, они главные все. Именно их совокупность делает нас теми, кто мы есть. Что же до предназначения — о да, мне хотелось бы его увидеть. Главное, чтобы я смог правильно истолковать то, что увижу.