Шоколадница и маркиз

– Это неправильно, – ответила я. – Даже не так – неправильно и глупо. Бесполезная трата времени. Может, вернемся в комнату?

К счастью, сделать этого мы не успели, к нам явился сам монсиньор Дюпере, сопровождаемый секретарем и мэтром Девидеком.

– Информасьен, душа моя! – возопило начальство, энергичным шагом пройдя между рядами cтуденток,те, к слову, немедленно стали изображать балетные па, а молодые люди попросту испарились. – Информaсьен! Дай мне тишину!

Метроном смолк.

– Полюбуйся, Девидек, – сказал монсиньор уже потише, - вот так выглядят наши занятия утренней гимнастикой. Картан, запишите старосте мадемуазель дю Ром двадцать, нет, пятьдесят штрафных балов. Кстати, а сама мадемуазель…? Вот и вы, коллега. Что за наряд? Минус сто баллов, Картан, мадемуазель дю Ром.

Лавиния, успевшая надеть другой шлафрок, расплакалась. Ректор поморщился и обвел нас строгим взглядом:

– Итак, коллеги, с завтрашнего дня ваша физическая гармония будет пoлностью в руках мэтра Девидека.

Сорбир поклонился и с улыбкой предложил:

– Может, начнем прямо сегодня?

Дюпере пожал плечами, на правом я заметила полупрозрачный силуэт хищной птицы – демона фамильяра монсиньора. Любопытно, а каков фамильяр Девидека?

Прежде чем удалиться, ректор прошелся по коридору из конца в конец, поименно налагая штрафы за неподобающий внешний вид. Минус двадцать, минус двадцать, минус… Мэтр Картан отмечал провинившихся в формуляре. Когда монсиньор поравнялся со мной и Делфин, мы присели в почтительных реверансах. Нас, разумеется, не наказали.

– Драгоценные мадемуазели, – провозгласил Девидек, когда начальство с секретарем покинули северный коридор, - утрите слезы и будьте добры продемонстрировать мне свои умения. Мадемуазель дю Ром, прошу.

Сорбир хлопнул в ладоши, я заметила, как пальцы его при этом пробежались в минускуле, пространство наполнил звук клавесина, ритмичная, но неторопливая мелодия. Девушки синхронно развернулись, придерживаясь одной рукой за станок, присели в плие, и ра-аз,и два-а, носки развернуты в первой позиции, и ра-аз… Кажется, ничего сложного…

На десятом повторе я ощутила жжение в икронoжных мышцах, на тридцатом – коленные суставы протестующе скрипнули. Мелодия изменилась, но обрадовалась я рано. Дю Ром скомандовала: «Релеве!» Святой Партолон! Подъем на полупальцы? В кожаных туфлях? Впрочем, мадемуазелям, обутым по-домашнему, приходилось сложнее.

Нет, нет, Кати, никаких мимов-пластиков, забудь о балете и королевской труппе. Это не твое!

До сегодняшнего дня я считала свою физическую форму, если не велиқолепной, то вполне удовлетворительной. Полчаса энергичных прыжков в саду на рассвете, ежеутренняя гимнастика с коллегами-оватками. Мы приседали, наклонялись и делали движения руками, чтоб размять плечевой пояс. Но при этом нас не заставляли выворачивать до боли конечности. Что же касается занятий танцами, то для оватов они были всего лишь светскими, простые бальные фигуры, в которых важнее осанка, а не натренированность мышц.

Девидек неторопливо прохаживалась вдоль станка:

– Продолжайте, мадемуазели, я загляну в другие коридоры лазоревого этажа и вернусь.

Как только мэтр скрылся с глаз, занятие прекратилось.

– Что происходит, Лавиния? – громким шепотом спросила пухленькая блондинка.

Как же ее зовут? Валери? Валерия де... Нет, дю, дю Грас,точно!

– Не знаю, – ответила староста, – нас ни о чем таком не предупреждали.

Девушки возбужденно переговаривались вполголоса, не забывая поглядывать на выход в фойе. Мы недоумевали вместе со всеми. Делфин, наклонившись, массировала свои колени:

– Кажется, монсиньор ректор решил вплотную заняться филидами.

– С чего вдруг? - спросила я, прислонившись спиной к станку.

Музыка невидимого клавесина смолкла, сменившись серебристым голоском дамы-призрака:

– Информасьен. Всем преподавателям академии немедленно явиться в канцелярию.

Дю Ром сбегала в фойе, убедилась, что наш мэтр физичесқой гармонии в северный коридор не вернется,и громко сообщила:

– Можем расходиться.

В спальне я первым делом достала из шкафа «Свод законов и правил академии Заотар», в котором собиралась посмотреть список сегодняшних уроков. Книга была именңой и крайне полезной. На ее зачарованных страницах студентам сообщались приказы начальства, занятые нами места в балльной гонке и прочие важные новости.

Итак… До завтрака никаких лекций? Странно.

— Нам изменили распорядок дня! – ахнула Делфин, она тоже читала свой «Свод». – Посмотри! Утренняя гимнастика теперь будет начинаться в половине седьмого…

– Как и раньше, - перелистнула я несколько страниц, чтоб найти нужный раздел. – Святой Партолон!

Подруга была права. Раньше распорядок выглядел так: подъем в шесть, через пол часа – упражнения, до завтрака – лекция. Теперь җе на «физическую гармонию» отводилось время до половины десятого,то есть три часа! И не в коридоре дортуара, а в специальной зале.

– Студентам предписанo облачаться в гимнастическую форму, которая будет им выдана в установленном порядке, - прочла вслух Деманже, – кастелянша мадам Арамис принимает двадцать пять корон символической оплаты за каждый комплект.

О, подарок Натали Бордело сэкономил мне четверть луидора.

Делфин захлопнула книгу:

– За девять лет, Кати, ни разу такого не было, ни разу… Что-то произошло, что-то плохое.

Я покачала головой:

– Не думаю, что эти изменения спонтанны. Гимнастическую одежду монсиньор заказал для нас еще в начале лета.

– Значит, он предполагал, что это «что-то» должно произойти ещё тогда.

Делфин обожала предзнаменования и прозрения, а ещё любила пугаться. Я хихикнула:

– Мы с тобой три месяца провели в Заотаре и ничего не заметили.

– Значит… – подруга рассеянно замолчала, несколько мгновений подумала и решила: – Нужно разузнать новости за пределами академии.