Случайная невеста для олигарха. Любовь рядом

Глава 13

Мирьям 

 Замираю возле двери, заглядывая в небольшой просвет. Через него хорошо видно, что отец стоит у огромного окна, драпированного красивыми складками классических портер глубокого синего цвета с замысловатым восточным узором. 

Сложив руки на груди, родитель задумчиво поглаживает свою не длинную густую бороду с лёгкой проседью. Как всегда, отец отдал предпочтение классике. 

Широкие классические брюки укорачивают его и без того не высокую фигуру, а бежевая рубашка почти сливается со смуглой кожей. Не удачный выбор. Мохнатые, как толстые гусеницы, тёмные брови сведены на переносице, карие глаза устремлены на Садулаева. 

— Куда собираетесь в свадебное путешествие? – отец хмурым тяжелым взглядом обводит высокую спортивную фигуру Давида, который выше его на добрых тридцать сантиметров. Наверняка злится, что Садулаев хоть и на время, но покинет свой пост, а долгожданные сделки придется отложить на неопределенное время. - Надеюсь, не надолго? Недели вполне достаточно, чтобы наследника заделать. Не стоит забывать о делах. Слияние компаний - это… 

На кончике языка так и вертится колкость в ответ на эти безобразные, лишенные такта слова, но я его прикусываю. Слишком уж любопытно, о чем еще будут говорить эти двое.

 Кто знает, вдруг я потом смогу использовать этот разговор в своих целях. Сердце пропускает удар, когда я обращаю взгляд на Давида.

 Что-что, а одеваться молодой мужчина умеет. Мне всегда это импонировало. 

В отличие от младшего брата - Максута, предпочитающего спортивный стиль, старший из братьев Садулаевых всегда одет с иголочки. 

Сегодняшний выбор Давида - зауженные брюки карамельного цвета и белоснежная рубашка, что выдают его предпочтения.

 Непринуждённый стиль типа кэжуал или гранж. Цветовая гамма поразительно подходит к его темным глазам, делая их намного мягче и спокойнее.

 Прикусываю губу, в ожидании ответа. Клянусь Богом, если Давид сейчас скажет, что мы поедем в Африку, я… 

— Я жду окончательного решения Мирьям, — хриплый спокойный, как всегда, невозмутимый голос жениха заставляет меня крепче сжать круглую ручку двери. — Полностью полагаюсь на выбор своей невесты. Неделя? Нет, это слишком мало для того, чтобы провести время с любимой женщиной. 

Это заставляет меня удивиться. Он, правда, не против, чтобы я САМА выбрала, куда отправиться в свадебное путешествие?! 

Отец недовольно морщиться, словно Садулаев сморозил какую-то несусветную глупость.

О, сколько раз я видела это взгляд, адресованный мне. Бесчисленно! 

— Неосмотрительно с твоей стороны, Давид, давать ей полную свободу выбора, – снисходительно ворчит отец. Жёсткая линия рта становится почти прямой. – Ни для кого ни секрет, что моя дочь взбалмошная, - отец тяжело вздыхает, словно я тяжкий крест на его плечах. - Не удивлюсь, если девчонка захочет что-то экзотическое. Типа сафари на слонов, лишь бы всем насолить. Женщины нуждаются в твердой руке, иначе, поверь, не успеешь оглянуться, как начнет брюки носить и доказывать, что она - хозяин в доме. 

- У Мирьям не простой характер — это правда, - сдержанно отвечает Садулаев, - но на мой взгляд, это только добавляет ей шарма, - поза Садулаева расслаблена. Он полностью уверен в себе и своих силах. 

На секунду я даже чувствую зависть. 

Мне бы так… 

Давид криво усмехается, и мои губы непроизвольно дрожат в ответной, не смелой, никем не замеченной улыбке. 

Отец нарушает этот момент тем, что достаточно громко и саркастически хмыкает: 

- Сколько раз говорил Мирьям, что женщина без стыдливости - что пища без соли, – брюзжит недовольно, направляясь к столу, на котором в хаотичном беспорядке лежат документы. 

- Не все любят соль, кто-то предпочитает острые экзотически пряности, – лениво тянет Давид и неожиданно бросает скользящий взгляд на дверь, за которой я затаилась.

 Черные глаза смотрят слегка сощурившись, правый уголок губ приподнят. Проведя пятерней по волосам, он вновь возвращает взгляд в сторону моего отца. 

Сердце успокаивается, когда я понимаю, что осталась не замеченной, но спокойствие тает, будто первый снег, после следующей фразы отца, которая обжигает горячим унижением, словно едкой кислотой: 

— Я понимаю, что Мирьям - тот еще подарочек, но, Давид, хочу тебя заверить, что моя дочь чиста, можешь даже не сомневаться. 

Судорожно сглатываю тягучую слюну, с силой прикусывая губу. Опускаю взгляд на туфли, боясь посмотреть в лицо Давида.

 Чувствительную кожу щек нещадно жжет. Где-то глубоко во мне зарождается и погибает полный тревоги стон. 

— Даю тебе слово Юсуповых, — жестко обещает отец, не отводя прямого взгляда от будущего зятя, - впрочем, сам убедишься. Традиции ещё никто не отменял. Простынь «покажет». 

Бледнею, понимая, о чем идёт речь. Я погибла! 

- Право первой ночи твое. А если Мирьям посмела… - отец делает многозначительную паузу и с намеком поднимает бровь. - Брак будет расторгнут в срочном порядке, - отец недовольно кривит губы, будто на секунду представляя развитие событий именно в таком ключе. 

Ничего не могу с собой поделать, с ужасом пристально вглядываясь в лицо Давида. Челюсти брюнета плотно сжаты, глаза горят не хорошим огнём. Мне безумно страшно.

 Вдруг он сейчас опозорит меня?! 

— Я думаю это ни к чему, – резко чеканит Садулаев, заставляя меня затаить дыхание. — Я нисколько не сомневаюсь в Мирьям. Думаю, пора покончить с варварскими традициями не имеющими никакого отношения к современному обществу, – желваки на скулах Давида в полной мере показывают его отношение к предложению моего отца. - Свадьба будет в европейском стиле. 

Словно дуэлянты, отец и Давида скрещивают взгляды-шпаги и, к моему удивлению, отец сдаётся первым. 

- Как хочешь, Давид. Твоя свадьба - твоя воля, – едко усмехается. – Вижу, девчонка моя тебе по душе пришлась.

глава 14

Мирьям 

С удивлением понимаю, что мне искренне интересно, что же на это скажет Давид.

- Разве такая девушка, как Мирьям, может вызывать какие-то чувства, помимо восхищения?

Внутри начинает зарождаться что-то странное - теплое, приятное... Казалось, по вечно открытым ранам деликатно прошлись лечебным бальзамом, смягчая, успокаивая, заглаживая все неровности и рваные края, ранее грубо нанесенные безразличием и грубостью со стороны близких. Больше не вижу смысла в том, чтобы прятаться и смело толкаю дверь.

Стоит переступить порог, как мне в грудь летит упрек, так похожий на острозаточенную стрелу, кончик которой пропитан ядом гадюки.

- Мирьям, опять спишь до поздна, – тут же цепляетчя ко мне отец, словно дворовый цепной пес при виде кошки, – еще бы к вечеру спустилась!

- И тебе доброе утро, папа, – совершенно не дрогнув в лице, обращаюсь к отцу. Затем поворачиваюсь к жениху и негромко приветствую: – Здравствуй, Давид.

При виде меня Садулаев сразу же поднимается с объёмного кресла, стоящего возле камина. Мужчина за считанные мгновения оказывается рядом, с невообразимой нежностью берет мою руку в свою ладонь, а затем опаляет чувствительную тонкую кожу поцелуем. Губы твердые, но поразительно нежные.

- Мирьям.

Он просто называет по имени, а у меня ощущение, что невидимой глазу лаской приветствует. 

Тону в черных глазах, у зрачка которых отчетливо видны янтарные искры. И почему я никогда раньше их не замечала? Неохотно признаю - красиво. Смотрю на него снизу вверх, почти не отдавая отчета тому, как пристально разглядываю мужественные черты лица Давида Садулаева.

- Куда собрались в такую рань? - выводит меня из ступора недовольный голос отца.

Рань?! Ехидно приподнимаю бровь, намекая на нелогичность мыслей. Интересно, кто только что говорил о том, что я сплю до поздна?!

- Хочу отвезти Мирьям в Парадайз, показать, как работает отель, – ровный голос Давид, несмотря на вежливые ноты, тверже арматуры. – Хочу, чтобы моя будущая жена была в курсе дел.

Отец отрывает взгляд от бумаг и смотрит на Давида так, словно он вдруг сказал, что хочет стать дрессировщиком диких львов.

- Пора выдвигаться, - игнорируя красноречивые взгляды отца, продолжает жених, нарочито внимательно бросая взгляд на каминные часы. – Как раз скоро смена персонала, и мы успеваем.

Отец что-то неразборчиво фыркает, наблюдая, как мы идем к выходу.

Горячая ладонь Давида почти прожигает через мой пиджак легкую ткань на спине. 

Перед тем, как закрыть дверь в кабинет, я слышу брюзжание отца про брюки и что-то про то, что его бизнес под угрозой. 

Почти испытываю восторг от того, что именно сегодня решила одеть брючный костюм. Просто идеально!

Как только дверь за мной захлопывается, моего слуха касается хриплый смешок Давида. 

- Тебе кто-нибудь говорил, что ты самое настоящее маленькое исчадье ада? - в его голосе слышится ничем не прикрытое восхищение и даже какая-то гордость. 

Он с удовольствием разглядывает мой наряд, скользя темными глазами по приталенному пиджачку и ногам стройность и изящество которых подчеркивают брюки.

- Да, – скромно опускаю глаза, прежде чем добавить, - постоянно.

Не выдержав затянувшейся паузы, смотрю сквозь ресницы на жениха, с трудом сдерживая улыбку. Это самый лучший комплимент, который я слышала за последнее время.

- Черт, да обгони ты его уже! – с силой сжимаю ремешок сумочки, выражаясь словами, что совсем не украшают леди, наблюдая за тем, как Садулаев уверенно ведет авто. – Давид! – голос мой звучит требовательно и резко.

Аристократический, гордый , словно выточенный из скалы, профиль мужчины ни на секунду не дрогнул от моей брани. 

У меня даже возникло стойкое ощущение, что я разговариваю со стеной. 

Упрямый осел!

- Мирьям, еще одно слово и я остановлюсь у обочины и… - будто прочитав мои мысли, откликается наконец Садулаев.

- Ну, ты что, не видишь?! - подаюсь вперед в обличающем жесте показывая пальцем на автомобиль, что мельтешил то за нами, то сбоку от нас. – Он провоцирует, хочет показать, что круче!

Давид со спокойствием сфинкса бросает на меня изучающий взгляд ониксовых глаз.

- Нам до этого какое дело? Еще пару минут и мы у отеля.

Буквально взвиваюсь на месте, откидывая на плечо густую массу темных волос.

- Да у тебя тачка круче в сто раз! – округляю глаза и для уверености киваю. - Нет, в тысячу! – не могу успокоится понимая, что Давид совсем не хочет утереть нос этому негодяю, что на протяжении десяти минут выводит меня из себя.

Разочарованно стону, когда мужчина не меняет скорости. Черт, мне бы за руль такой тачки... Я бы показала тому уроду, где раки зимуют! Злобно кошусь на синий "Аурус Сенат".

Выражение лица Давида  непреклонно. Он не намерен показывать и доказывать кому-то, кто «хозяин дорог».

 Ну, и ладно! 

Ну, и пожалуйста!

 Отворачиваюсь к окну, надувая обиженно губы.

Бесчувственный осел делает музыку громче и продолжает чертово движение в пределах семидесяти километров в час.

Как только мы останавливаемся у здания отеля, Давид выходит из автомобиля и обходит его вокруг. С ехидством думаю о том, что сейчас скажу ему, что никуда не пойду и заставлю везти себя назад, а если откажется, то возьму такси.