Перемещение

12. Невероятное продолжение дня

Меня тошнило от сладостей. Хоть я и поела их немного. Пару ирисок и пакетик маршмэллоу и запила все вишнвым соком из маленького пакетика. Но меня все равно тошнило. Может, сказался нарушенные режим питания или нервы мои начали сдавать. А, может, сладости и вправду вредные.

Я пыталась не думать о словах Ксении Олеговны, хоть они навязчиво кружились в моей голове. Чтобы отвлечься, я достала из своего пакета скотч, который кажется в прошлой жизни забросил в мою тележку Колян. Тогда я очень на него злилась. А сейчас я обернула фантик из-под ириски несколькими слоями скотча и, сложив его гармошкой, сделала из него бантик. Закрепила центр маленьким куском скотча и посмотрела на свое убогое творение. Барсик бы с моим бантиком играть не отказался, но он и пахучими носками папы и брата не брезговал. И я привязала к этому бантику ниточку от бинта. Подняв за непривязанный кончик ниточки бантик в воздух, я другой рукой дважды шлепнула по нему. Сразу представилось, как брат крутит у своего виска указательным пальцем.

— Точно, выберусь отсюда и сразу в дурдом, — сказала я вслух.

А потом я раскрутила бантик и намотала ниточку на палец.

— У меня, вообще-то, ещё и пластмассовая еда есть, — также громко произнесла я. — Впаду в детство, хоть будет с чем играть.

В этот момент из тумана до меня донеслись громкие голоса. А потом в тумане крикнул какой-то ребенок и прямо к моему автобусу выбежала какая-то девчушка со светлыми волосами и коротком простом платьице. Она чуть не врезалась в автобус, но вслед за ней выбежали мужчина с девушкой и они почти одновременно поймали ребенка и прижали к себе. Даже я облегчённо выдохнула, когда увидела, что девочка находится в безопасности. А она не была рада своему спасения. Ребенок что-то говорил на непонятном мне языке и рвался к автобусу. Когда девочка на руках своих спасителей смогла развернуться в мою сторону, она стала указывать на меня пальцем и плача что-то требовать. А когда ее попытались унести она подняла такой крик, что даже у меня заложило уши.

— Голос вашей девочки можно использовать как звуковое оружия массового поражения, — сказала я девушке, что пыталась удержать ребенка на руках.

И она что-то мне ответила. Я ее не понимала, но сочувствующе покивал ей головой. Я и сама не любила маленьких детей, слишком они непредсказуемые, эта девочка, например, чуть не убилась, врезавшись в автобус.

А девушки и ее спутник и даже девочка стали мне что-то усиленно объяснять, при этом они трое некультурно указывали на меня пальцем.

— Я и сама знаю, что выгляжу плохо. — Сказала я им. — Да, да. И одежда на мне потная и волосы не расчесанные, я даже зубы не мыла. А ещё говорят это другой мир. Как думаете, это правда?

Они не могли меня понять, но внимательно меня слушали. А потом продолжили что-то мне говорить и тыкать в мою сторону пальцами. Я проследила в направлении их указанных пальцев и поняла, что они все показывают на мой самодельный бантик. Очень непривлекательный, надо заметить.

Но, когда я указала на него пальцем, все трое иностранцев начали активно кивать. А девочка даже сделала очень характерное хватательное движение руками.

— О, ты хочешь этот замечательный бантик? — Спросила я у девочки, покачав в руке бантиком. И она кивнула, но взгляд при этом был очень жалобным.

Я свесила за ниточку бантик из окна автобуса, и мужчина, схватив его, передал девочке. А она чуть ли не разрыдавшись, осмотрела его со всех сторон и прижала к себе. Я бы даже сказала, что девочка прижала самодельный бантик к своему сердцу. После того, как они все вместе благодарили меня за подарок, жесты у них были очень говорящими, они пропали в тумане.

А я впервые после разговора с Ксенией Олеговной задумалась, что она могла мне и не солгать. Не стала бы в моем мире целая семья восхищаться бантиком, сделанным из скотча и фантика.

— Странно, — сказала я в пустоту и отправилась заниматься неблагородным делом. Все-таки, было несправедливо, что я осмотрела вещи своих одноклассников, а в сумку Ксении Олеговны руку не запустила. Я решила исправить это упущение.

Сперва я открыла её аптечку. Ожидала я в ней увидеть примерно то же, что и в аптечке водитель. Но преподавателю удалось меня удивить. В ее аптечке лежали упаковки с гормональными препаратами. Можно было, конечно, предположить, что у пятидесятилетнего педагога начался климакс, или другие проблемы со здоровьем. Но зачем все эти бутылки брать с собой на экскурсию?

Хотя она же сказала, что это она перетащила нас в этот мир, значит, она подготовилась, сделала для себя запасы медицинских препаратов?

Отложив аптечку, я стала осматривать содержание самой сумки. Здесь я нашла две косметички, но в них были драгоценности. В одной, кажется, изделия из золота. А в другой — дорогая бижутерия. Косметика и парфюм тоже имелись, но лежала коробочки, пузырьки и футляры в боковом кармане сумки. И ещё Ксения Олеговна запаслись гигиеническими пакетами, разнообразными канцелярскими принадлежностями, магнитиками с видами города, кожаными перчатками, ремнями, мужскими часами, расческами, гребешками, зубными щетками с пастой, лосьоном для чистки лица и мицеллярной водой, шампунем, кремами и сменной одеждой. Особенно меня порадовало сменное белье. Размер, конечно, не мой, но я, все равно, сменила свое белье. Для этого пришлось присесть, чтобы меня не могли увидеть неожиданные гости. И свою несвежую футболку я также сменила. А потом расчесалась, почистила лицо лосьоном и слегка накрасила губы. Не то, чтобы я хотела произвести на кого-то впечатление, но смогла немного отвлечься.

И я очень радовалась тому, что не отдала сумку ее хозяйке. Уже бывшей хозяйке.

Конфетки есть мне не хотелось, вообще, голода я не чувствовала. Так всегда случалось, когда я испытывала сильный стресс.

И когда голос Ксении Олеговны позвал меня от двери, я внутренне сжалась, но вышла к ней уверенно. Как будто выполняю свой долг королевы, приветствую даже неприятных мне подданных.

Ксения Олеговна была не одна. Рядом с ней стояли те мужчина и женщина, которые просили для девочки бантик из фантика, и ещё двое мужчин. Одного я узнала, он приходил ко мне вчера в составе тройки. Выглядел младшим из них, и единственный был без бороды. А второй мужчина был представительный мужик, с проседью в светлых волосах. Такая многочисленная компания мне ещё визит вежливости не наносила, с улыбкой отметила я. Может, в ответ на мою улыбку, но все стали улыбаться. Только Ксения Олеговна все еще выглядела злой.

— Ты посмела надеть мою футболку, — громко прошептала она.

Я оглядела себя и довольно кивнула.

— Это называется воровство.

Я покачала головой.

— За воровство в этом мире сажают на кол.

Мне пришлось напрячься, чтобы сохранить видимость благодушия.

— Я, как оказалась, иномирянка. — С натянутой улыбкой проговорила я. — И единственная, кто не сбежал из автобуса. Значит, и автобус, и все, что вы, беглецы, в нем оставили, принадлежит мне.

И представительный мужчина, который внимательно меня слушал, кивнул, соглашаясь с моими словами.

А потом он заговорил на своём языке, и Ксения Олеговна попыталась перевести мне его слова.

Я замахала рукой, не желая ее слушать.

— Я перевожу для тебя слова Отца города Оруэлл, — возмущённо проговорила Ксения Олеговна.

Я посмотрела на того, кто больше напоминал Отца города, и ему сказала:

— Эта женщина не вызывает моего доверия. Она обманом вытащила меня и моих одноклассников из наших домов. Она всегда лжет и угрожает мне. Поэтому я не принимаю ее посредничества в нашем разговоре. — Закончила я категорически.

Ксения Олеговна начала говорить им быстро что-то, указывая на меня пальцем.

— Она врёт, — сказала я.

— Ты даже не знаешь, что я сказала! — Истерично выкрикнула она.

— Это не имеет значения, вы всегда лжёте. — И уже Отцу города я сказала. — Вы же понимаете, что я говорю, почему мы не можем общаться без переводчика?

— Потому что ты недостойна говорить с Отцом города! — Заявил черноволосый мужчина.

А Отец города кивал, пока мы с говорили, и обратился к этому мужчине. Отец города явно что-то приказал сделать черноволосому.

— Отец города из своей милости и в благодарность за щедрый подарок его внучке, приказал обучить тебя местному языку, — обратился ко мне мужик.

Я, прижав к сердцу одну ладонь, слегка поклонилась Отцу города. И он, быстро кивнув мне, с самодовольным видом скрылся в тумане. У меня всегда были хорошие способности к языкам. На английском я говорила почти без акцента. И учила корейский. Только, конечно, было непонятно, как они будут меня обучать, если я даже книги от них взять не могу. Хотя, если они по несколько часов будут просто объяснять правила их грамматики и обучать новым словам, язык я выучу легко.

А, зная язык, я разберусь в этой истории с другим миром и постараюсь вернуться домой.

Все, кто подходил к автобусу, уже ушел. А я снова была предоставлена сама себе. С грустью вспоминались те времена, когда я просила оставить меня одну в моей комнате и как пинками выгоняла из нее брата. Сейчас бы я с удовольствием пообщалась с братом и с мамой, и особенно с отцом. Даже с соседями и бабушками у подъезда я обсудила бы новости и погоду. И чего мне раньше всегда хотелось быть одной?

А сейчас я вынуждена радоваться даже неприятным особам и недоброжелательным гостям.

К автобусу вернулись Ксения Олеговна и ещё двое мужчин. Вернее один был мужчиной, а второй — старик. Они мне раньше говорили, что принадлежат к роду Магикир.

— Соломина подойди ближе к входу, сейчас тебя обучат языку. — Сказала Ксения Олеговна, смотря мимо меня в салон автобуса.

— В смысле подойти ближе? — Я не хотела к ним приближаться.

— Дева, — обратился ко мне старик, — ты должна встать как можно ближе ко мне. Мне необходимо коснуться твоего лба. Так я передам тебе знания оруэллского языка.

Я, конечно, не была настолько глупой, чтобы довериться этим троим, но все же спросила:

— А вы гарантируете мне безопасность?

— Мы гарантируем тебе знание, — ответил старик. А Ксения Олеговна фыркнула.

— Я без знаний проживу, только не хочу быть рабой и спину свою этой женщине не доверяю, — кивнула я на классную руководительницу.

И старик сказал:

— Отец города поручил мне обучить тебя языку. Я должен исполнить свой долг.

— Тогда поклянитесь, что не навредить мне. — После этих моих слов, старик пообещал, что вредить мне не будет. Оставался ещё вопрос, не навредит ли ему самому автобус, только это была не моя проблема. Я только старшеклассница, а они все взрослые люди, должны сами разобраться, как правильнее поступать.

Я спустилась на последнюю ступеньку, крепко схватила правой рукой за перегородку между пассажирскими сидениями и ступенями и настороженно уставилась на троих взрослых. Они также не испытывали ко мне особой симпатии. Непокорная «дева» их совсем не радовала. А Ксения Олеговна даже отступила на шаг назад, видимо опыт с получением ожогов от автобуса был не самым радостным в ее жизни.

— Дева, — поднимая вверх обе руки, обратился ко мне старик, — вытянитесь вперед, чтобы я мог коснуться вашей головы.