Шпаргалка

Я успеваю свернуть за угол как раз вовремя, чтобы увидеть ее лицо у доски. Дерек отходит от нее. Я задыхаюсь, и мои ладони заливает пот. Это оно. Бри широко раскрытыми глазами смотрит на изобличающие улики, и мне хочется выпрыгнуть из окна. Как я это объясню? Все это планирование. Все эти годы терпеливого ожидания, и вот как Бри узнает, что у меня есть к ней чувства.

— Бри… я могу объяснить.

Она смеется одним громким недоверчивым смехом, лениво указывая пальцем на доску, а затем позволяя своим глазам подняться и встретиться с моими.

— Буфера.

Мой рот открывается, но я ничего не говорю, потому что вдруг начинаю беспокоиться, что мой мозг только что это выдумал.

— Какие?

Ее брови поднимаются, и она выглядит одновременно испуганной и удивленной.

— На этой доске действительно нарисованы сиськи. Просто так много… сисек.

Я сглатываю и осторожно смотрю на Дерека. Он показывает мне большой палец вверх из-за спины Бри. Я немного напуган тем, как быстро он их нарисовал.

Я тяжело вздохнул и покачал головой, облегченная улыбка изогнула мои губы. — Ага. Ну, я пытался тебе сказать.

Она сейчас смеется.

— Почему тут сиськи? Вы, ребята, просто кучка мальчишек?

Дерек предлагает себя в качестве жертвы.

— Это был я. Я пытался описать парням…

Бри прерывает его, подбрасывая руку в воздух.

— НЕТ. ЛА-ЛА-ЛА! Не хочу слышать то, что вот-вот вылетит из твоих уст. — она уходит, выглядя так, словно хочет вырвать себе глазные яблоки, и направляется ко мне, указывая на доску. — Сотри это, Дерек! Это грубо.

— Да, мэм.

Она останавливается передо мной и тыкает пальцем прямо мне в грудь.

— Здесь происходит что-то подозрительное, и я собираюсь в этом разобраться. Но сначала… мне нужно воспользоваться твоей стиральной машиной, потому что та, что в моем доме, снова пахнет горчицей. Смущает, что это не первый и не второй раз так пахнет.

Через час ребята ушли, и я переложил белье Бри из стиральной машины в сушилку, потому что она легла на мой диван и случайно уснула. Я не буду ее будить. Вместо этого я отнесу ее в комнату, она агрессивно напоминает мне, что это всего лишь комната для гостей, и она останется на ночь. Комнатой для гостей никто не пользуется, кроме нее. Комната, в которой она бы разозлилась, если бы нашла настоящего гостя, потому что все вещи, которые она оставила здесь за эти годы, действительно сложились и образовали настоящую спальню.

Перед сном я получаю сообщение от Дерека. Это фотография доски до того, как он ее стер.

Дерек: Это сработает.

Я надеюсь, что он прав…

Стадион гудит.

Это игровой день, и мы все в экипировке, плечом к плечу в туннеле, собрались вне поля зрения, ожидая разрешения выйти на поле. Это игра с высокими ставками, как и любая игра плей-офф, поэтому болельщики очень шумные. Там тяжелая смесь пения и освистывания.

Джамал жужжит рядом со мной. Он любит это. Над его головой есть счетчик энергии, и с каждым увеличением децибела в толпе он поднимается выше. Моя опускается. Я должен настроить все это.

Он случайно подталкивает меня к руке, двигая себя по плечам, пытаясь расшевелиться, и по какой-то причине это вызывает у меня иррациональное раздражение. Остальная часть команды позади нас и подпрыгивает на носочках, сжимая и расслабляя кулаки, вытягивая шеи из стороны в сторону. Мы кучка быков, готовых штурмовать арену.

Воздух начинает наполняться туманом, и в любую секунду нам прикажут выйти на поле. Я пытаюсь очистить голову, сосредоточиться только на этой игре и не беспокоиться о том, что она значит для нас. Но трудно не чувствовать давления. В последнее время я всегда чувствую это, и в этот момент оно крутится вокруг меня. Как бы я ни старался, я не могу оттолкнуть его.

Я крепко зажмурил глаза, пытаясь отгородиться от всего, но мои подушечки напряглись. Плотнее, чем обычно. Сужение.

— Стоять рядом с! — кричит оператор, объектив направлен в нашу сторону.

Так много шума. Рев толпы, музыка, барабанение рук по сиденьям стадиона — раньше я любил это, но в последнее время мне хочется бежать в другую сторону. Я не могу понять, почему. Что-то просто кажется неправильным, и я вспотел, хотя на улице всего тридцать градусов.

Я качаю головой.

Джамал поворачивается ко мне и кричит, перекрывая чрезмерный шум:

— Ты в порядке, чувак? Ты отворачиваешься.

Мое сердце бьется в ушах. Я чувствую, что сейчас потеряю сознание, но знаю, что не могу. Я должен оставаться на ногах. Нет времени на то, что это чувство подкрадывается ко мне. Я не нервничаю. Я помогаю нашей команде добраться до Суперкубка, а не теряю сознание в туннеле перед игрой. Но может быть, я могу просто быстро сесть на пол и перевести дух?

— Да, я в порядке, — лгу я, потому что Джамал не может знать, что я чувствую себя внутри торнадо. Он зависит от меня. Они все делают. Все делают.

Пытаясь обрести хоть какое-то самообладание, прежде чем нам придется бежать, я снова закрываю глаза и думаю о Бри. Я вижу ее широкую улыбку и слышу ее булькающий смех. Я говорю себе, что примерно через пять часов я лечу домой, и готов поспорить на все свое состояние, что она будет ждать меня там. Она обхватит меня руками за талию и сожмет. Там будет тихо.

Моя грудь немного расслабляется.

— Хорошо, все готовьтесь! — снова кричит оператор. Диктор подходит к громкоговорителю и сообщает битком набитому стадиону, что мы собираемся выйти на поле. Толпа звучит, как сильный ливень, обрушивающийся на жестяную крышу. Это топит меня. Прямо сейчас единственная мысль, которая заземляет меня, это Бри. Что бы она сказала мне, если бы была здесь прямо сейчас? Это было бы что-то идеальное. Она всегда говорит идеальные вещи.

— Три, два, один! Иди, иди, иди!

Выбегаем из туннеля, сквозь густой туман и прямо в хаос. Единственный способ удержаться от того, чтобы тянуть Форест Гамп и бежать всю дорогу домой, — это представить себе Бри: нос сморщился, язык высовывается изо рта и большой палец вверх, как она делала в самый первый раз, когда я принял поле в доме Дарена четыре года назад. Я предпочитаю слышать ее шепот мне на ухо, а не рев толпы. Ты можешь это сделать, Натан.

Бри

Ты издеваешься надо мной прямо сейчас?! Только гигантские люди держат свои формы для выпечки размером 9x13 на самом верху своих шкафов. Год назад Натан отремонтировал свою квартиру, чтобы она соответствовала его вертикальному благословенному росту, а это означает, что столешницы выше среднего и мебель, которая касается небес. Мы поняли, Натан, ты высокий!

Очевидно, он не учел, что его лучший друг вломился в его квартиру и испек для него пирожные, пока он летит домой после победы в игре плей-офф! Да, они выиграли, но это было напряжённо. Я не думаю, что у меня остались ногти. Однако счет был не единственным, что держало меня в напряжении. Натан выглядел действительно не в своей тарелке в течение первой четверти. В конце концов он освоился и сделал четыре тачдауна, но все же он был не совсем похож на себя.

Я смотрела игру с его дивана и большую часть времени кричала так громко, что не удивлюсь, если он скажет мне, что слышит меня на стадионе. Был один розыгрыш, когда его уволили, очень сильный удар на четвертом дауне, и я затаила дыхание, пока не увидела, как он встал и без посторонней помощи прошел к скамейке запасных. За исключением этого момента, он вел солидную игру. Сомневаюсь, что кто-то другой смог заметить в нем разницу, но я заметила. Каждый раз, когда камера приближала его лицо, я могла видеть что-то скрывающееся в его глазах, что заставляло меня нервничать. Это было больше, чем его обычный сосредоточенный взгляд — он выглядел грустным. А может быть устал? Или беспокоится?

Не знаю, но я делаю ему пирожные, чтобы отпраздновать и поднять ему настроение. Он не захочет их есть из-за своего режима питания, но я готова сделать все возможное, чтобы напомнить ему, что есть жизнь, веселье и сладости помимо футбола и брокколи.

Честно говоря, я была такая же, как он. Я бы сделала все возможное, чтобы стать лучшей, показать все, на что способна. Я не осознавала, насколько я выгорела, пока мне не пришлось взять годовой перерыв в лечении, занимаясь только базовой физиотерапией, чтобы восстановить использование колена после операции. Только когда я была вынуждена отдохнуть и искать новые способы развлечься в жизни, я смогла понять, что на самом деле больше не получала удовольствия от балета. Я стала ориентированной на выполнение задач роботом, который был одержим стремлением выйти на новый уровень любой ценой.

Теперь я стараюсь не относиться к жизни слишком серьезно. Я верю в упорную работу, но с перерывами. Отдых. Время от времени дурачиться и есть вкусные углеводы. Да, они почти всегда достигают моих бедер, но я предпочитаю верить, что это только делает их более сжимаемыми.

Духовка издает звуковой сигнал, сообщая мне, что она разогрета, тесто замешано и терпеливо ждет на прилавке. Все, что мне сейчас нужно, это красивая маленькая стеклянная тарелка, стоящая там наверху. Эй, Боже, это я, Бри, не мог бы ты передать мне вон ту форму для выпечки размером 9x13?

Это отлично. Я просто заберусь туда, как все мы, невысокие люди, научились это делать, когда перестали расти в возрасте двенадцати лет. Я цепляюсь пяткой за стойку, а затем использую каждый мускул своего тела, чтобы подняться туда. Оказывается, это было проще, когда мне было двенадцать. Тогда я не щелкала, не трещала так сильно.

Я как раз собираюсь взять тарелку, когда слышу, как открывается и закрывается входная дверь.

— НЕТ! — я драматично кричу, быстро вытаскивая маленькие стеклянные тарелки из той, что мне нужна, надеясь, что смогу спуститься вниз со своей добычей до того, как Натан увидит меня здесь и посмеется надо мной.

Я недостаточно быстрая.

Он поворачивает за угол, и я смотрю на него через плечо, руки над головой, пальцы сжимают форму для выпечки. На нем черные джоггеры Nike и такая же толстовка с капюшоном. Шляпа с плоским козырьком Sharks сдвинута задом наперёд на его прекрасной великолепной голове. Натан всегда одевается в лучшие сшитые на заказ костюмы, чтобы прибыть на матчи, но на рейсах домой он предпочитает комфорт. И поверьте мне, комфорт ему идет. Есть что-то в мужчине, который совсем не пытается, но все еще излучает уверенность и силу, что, несомненно, сексуально. Это в том, как он небрежно роняет свою спортивную сумку посреди пола. Ленивым движением запястья бросает ключи на мраморную столешницу. Смотрит на меня и наклоняет голову, когда его взгляд падает на маленькую полоску моего обнаженного торса, где моя рубашка задралась.

О боже, я чувствую себя горячее, чем овдовевшая герцогиня в рвущейся на части исторической романтике.

Он поднимает бровь и усмехается.

— Привет. Что ты там делаешь?

— Просто осмотр достопримечательностей.

Его улыбка становится глубже.

— Ты всегда стоишь на моих столах, пока меня нет? — Он проходит через кухню и встает позади меня.

Воздух рябит, как всегда, когда он приближается ко мне. Должна игнорировать это! Проблема в том, что мы не видели друг друга с тех пор, как договорились об одобрении сделки, так что я смогла выкинуть из головы мысль, что нам придется встречаться в течение следующих нескольких недель. Но теперь, увидев его после полных выходных, мои мысли кричат: ОН ТЕПЕРЬ В ОСНОВНОМ ТВОЙ ПАРЕНЬ — ПРЫГАЙ НА ЕГО!!!