Погонялово «Маньяк»

Но самым главным отвлекающим фактором являлся сам Гоголь. Рассказать отцу о том, что наш сосед все знает, означало поставить жирную точку в наших так и не начавшихся отношениях. Я понимала, что ничем хорошим мое промедление не закончится, что надо это сделать как можно быстрее. Но рука слабела с каждым мгновением, и вскоре совсем опустилась, безвольно повиснув вдоль тела.

С самого начала я была готова к тому, что Никита окажется корыстным, наглым типом, которому от меня нужен только секс. Я не питала насчет него радужных иллюзий и не надеялась, что он изменится. И, кажется, еще тогда проиграла этот бой. Как бы я не уговаривала себя пройти мимо, послать парня к черту, не могла этого сделать. Меня тянуло к нему с непреодолимой силой, противиться которой было невозможно.

Слабая. Хотя, раньше никогда себя таковой не считала. А сейчас… Стою рядом с отцовским кабинетом, уже вполоборота, и смотрю на входную дверь в прихожей. За ней с Юлькой и Веником разговаривает тот, кто незаметно для меня самой украл мое сердце. И я боюсь пойти к нему и забрать назад то, что принадлежит только мне. Потому что, опять же, боюсь, что вместе с сердцем он похитит и меня саму.

Ноги сделались ватными. Что бы папа ни говорил, ни сегодня, ни потом, когда накопает на Гоголя что-то еще, я не смогу вернуть все назад. Не знаю, что должно произойти, чтобы я разочаровалась в Никите до такой степени, что он бы вновь стал для меня обычным парнем.

Как оказалась в своей комнате, помню плохо. Просто неожиданно очнулась от забытья и обнаружила себя стоящей посередине своей норы, в которой уже успел побывать Ник. Воспоминания нахлынули с новой силой.

От очередной мысли меня отвлёк звук открываемой входной двери. Недолго думая, я опрометью метнулась к кровати, чтобы уже через несколько мгновений притвориться спящей.

Я не хотела никого видеть. Хотелось просто лежать, смотреть в потолок. Может, плакать. А потом заснуть и проснуться только ночью, когда все уже лягут спать. Тогда я смогу по-тихому заварить себе чай и съесть в прикусу с ним Бабаевскую шоколадку с коньяком. И еще вчерашний пирожок. Надеюсь, в холодильнике еще осталась парочка.

Тихие шаги за дверью и осторожный стук сказали о том, что на разведку пришла Юлька. Нет-нет… Не сейчас. Я должна полностью успокоиться. И только потом уже смогу выйти и нормально поговорить с Никитой. Иначе, ничего хорошего из нашей беседы не выйдет.

Еще один стук, и дверь бесшумно отворилась. Шаги возобновились, и я поняла, что сестра решила взять меня штурмом. Только вот кого брать, если этот кто-то самым наглым образом спит?

— Тук-тук… — проговорила систер, надеясь, что я ей отвечу. — Крис, ты спишь? Реально?

Как бы да. И в отличие от нашего брата я не часто имитировала сон во время бодрствования. Просто Вениамин у нас периодически балуется просмотром мужских журналов… Ну, а когда был чуть помладше, таким же образом скрывал от родителей, что до трех утра играл в телефоне… Так что, в моем случае, в плане доверия со стороны домашних, все было куда более радужно.

— Пс! — шикнула Юля на кого-то. — Она спит.

Не закрыла входную дверь, что ли? А там парни наверняка внимательно вслушиваются в то, что происходит в квартире. И не боятся же все трое попасть под горячую руку главы нашего семейства. Как будут оправдываться перед папой, когда он застанет и Гоголева-младшего на пороге своего дома?

— Так буди! — раздался нетерпеливый голос брата.

Время замедлилось. Мир сосредоточился на одном человеке, которого мне нельзя было видеть. Но это "нельзя" ничего не стоило против моего желания быть с ним. Против его желания обладать мной. Против стремления брата и сестры свести нас. Интересно, они вообще понимают, что случится, если у них получится это сделать? Вряд ли.

Липкий страх окутал душу и заставил сердце биться сильнее. Как мне себя вести, когда больше нет выбора? Надо будет открыть глаза, состроить недовольное выражение на лице, зевнуть, встать с постели. А дальше? Я уже не ребенок, чтобы заныть, что не хочу никуда идти. Позвать взрослых и наябедничать им на брата и сестру. Надо пойти и разузнать, почему Гоголю так сильно захотелось меня увидеть, что они с Веником никак не отреагировали на новость о том, что я сплю.

Разбудить во что бы то ни стало и вывести на лестничную клетку. Неужели его отец настолько сильно надавил на Никиту, что сын теперь из кожи вон лезет, чтобы вернуть мое доверие? А если его запугали или вообще угрожали, шантажировали? Странно все это. И почему образ Никиты не вяжется у меня со всеми этими ужасами? В этом-то и заключается вся проблема. Не похож он на богатенького сынка суперкрутого бизнесмена, который без указания папочки и шагу в сторону не сделает. Впрочем, я пристрастна. Сосед может оказаться кем угодно. А я потом буду сидеть с разбитым сердцем в компании брата и сестры и слушать тяжелую музыку у Вениамина в комнате.