Погонялово «Маньяк»

— А почему сразу приговор? — Юлия насторожилась.

— Потому что люблю я его. И ничего не могу с собой поделать в его присутствии, — одними губами прошептала и снова уткнулась лицом в подушку. Уже из этого положения немного громче добавила: — Поэтому разговора между нами не выйдет. Врет он или нет… Не выйдет, понятно?

— Оу… Даже так… — шокировано протянула сестра. — Тогда все ясно. И вообще просто.

— Да где просто? — стараясь не повышать голоса, уточнила. — Я не могу с ним нормально поговорить. Я даже стоять и молчать не смогу в присутствии Никиты.

— Вот, упрямая, — Юлька нахмурилась. — Думаешь, если он увидит тебя в таком состоянии, то захочет?

— Он уже давно хочет — сам говорил, — эхом откликнулась.

— Ну, он же не насильник…

— Нет, конечно! — все-таки я начала выходить из себя. — Это я мазохистка.

— Ну, вот видишь, — нервно рассмеялась систер. — Раз тебе в любом случае хочется быть с ним, тогда зачем сомневаешься? Бежишь от него?

Потому что не хочу быть брошенной дурой, как ты. Как жалко, что этого не скажешь родному человеку в лицо…

— Шутишь? — вымученно прошептала. Потому что голос окончательно перестал меня слушаться. — Окей.

И замолчала. Юля что-то там говорила про мои чувства, которые не угасли даже после разговора с отцом. Про взаимную тягу, которой бессмысленно противиться. Про то, что лучше совершить глупость, чем отойти в сторону и потом всю жизнь корить себя за то, что не смогла решиться и перебороть собственный страх. В общем, глупости влюбленной оптимистки в розовых очках, которой я не являлась. Реалистка с мозгом скептика и сердцем девушки. Душа же находилась в метаниях. Мне хотелось, чтобы Юлия оказалась права. Но это было далеко не так.

Она еще какое-то время проговорила сама с собой и ушла. А я еще битый час не могла успокоиться. Нашла, с кем откровенничать. Юлю, конечно, жалко, но она сама выбрала свой путь. Сама без конца прощает и повторяет собственные ошибки. Вот куда лучше было бы раз и навсегда оборвать все связи и выкинуть подлеца из головы. Да, сложнее, да тяжелее… Но действеннее. И полезнее для собственных нервов. А то так и поседеть от частых расстройств можно.

Еще через полчаса села читать книгу. Села и тут же вскочила на ноги, чувствуя, что еще немного, и от возмущения пар повалит из ушей.

Тук-тук-тук… Тук!

Нет, плакать мне больше не хотелось. И бегать от этого гада — тоже. У меня появилось странное желание наведаться в соседнюю квартиру и придушить Гоголева. Чтобы больше не стучал в мою стенку, когда родители еще не легли спать. Про нашу маму-писательницу и говорить не стоит. Если ее сейчас посетило вдохновение, то над романом она просидит до утра.

Тук! Тук! Тук-тук!

Я тебя сейчас прибью. Через стену пройду и прибью. Чего привязался, когда у меня на душе кошки скребут?

Тук!

Че-орт! Да что же он за паразит такой? Почему не может оставить в покое хотя бы на сутки? Ведь знает же правду и все равно тревожит.

Посмотрела на часы. Поздно… Мне бы принять душ и лечь спать. Только вот совершенно не хочется. И на завтра повторять материал — тоже. Вот, почитать думала, и то не дали. Может, наесться чего-нибудь сладкого с горя? Буду толстая, некрасивая, но довольная жизнью. И сосед от меня уж точно отстанет.

Хотела уже выйти из своего убежища, как вдруг на телефон пришло входящее смс. На экране высветился контакт… соседа. Вот, черт! Забыла добавить его в черный список.

Взяла в руки гаджет, разблокировала экран и тут же наткнулась взглядом на следующее сообщение:

«Лисичка, я больше так не могу. Я не виноват, слышишь? Выйди ко мне, пожалуйста. Нам надо поговорить»

Не надо. Знаю я, как он со мной поговорит. Сгребет в охапку, утащит к себе на территорию и начнет яростно доказывать свою невиновность. И я не могу быть уварена в том, что его уговоры мне не понравятся. Надо же еще папиного вердикта дождаться. А так, откуда я узнаю, соврал мне Гоголь или нет? Как поцелует, так все из головы и выветрится. И сразу доверюсь ему. Нет, лучше подождать. Во избежание.

Уже было полезла в контакты, чтобы заблокировать Никиту, как все мои планы испортило новое сообщение:

«Лисичка, учти, если ты меня добавишь в черный список, то я припрусь к вам под дверь и буду орать до тех пор, пока мне кто-нибудь не откроет. Тупо игнорить меня тоже не советую. Ибо тебя ожидает та же кара. Мне пофиг, что твой отец потом меня прибьет. Он этого не сделает. Потому что я могу быть убедительным. Ну, ты знаешь. Так что иди-ка ты лучше ко мне сама».

Мысленно застонала, потому что этот маньяк не оставлял мне иного выбора. Я ведь не хотела расстраивать родителей? Нет. А чтобы они ни о чем не узнали, необходимо как следует угомонить Никиту. Только как это сделать, если на меня там, снаружи уже расставили ловушку? Собственно, поэтому я предприняла последнюю попытку охладить пыл молодого героя-любовника:

«А подождать денек-другой? Мне нужно время, чтобы все обдумать. И ты прекрасно знаешь, что при тебе я не могу этого сделать. Не могу успокоиться и подумать, как быть дальше. Оставь меня пока в покое. Прошу».

И зачем, спрашивается, душу изливала? Все равно мои слова никто во внимание не принял.

«Я тебе не верю. Так что быстренько собралась и бегом ко мне. Я заказал пиццу и суши. Все для тебя, упрямая. Я считаю до трех…»

Больше мне повторять было не надо. Я мигом подлетела к одному из стульев, на котором лежала моя сумка. Вынула оттуда ключи и на всякий случай сунула их в карман толстовки. Последнюю надела поверх футболки.

«Раз…»

Я опрометью выбежала в коридор. Воровато осматриваясь по сторонам, тихонько отперла входную дверь.

«Два…»

Выскочила на лестничную клетку и тут же уткнулась носом в грудь Гоголя. Так же осторожно прикрыла за собой дверь и устремила недовольный взгляд на парня.

— Три, — довольно улыбнулся парень и поцеловал в кончик носа.

Так бы и придушила его голыми руками. Ух, зараза бессердечная! Просила же подождать. нет, шантажом да вкусняшками выманил меня на ночь глядя. Надеюсь, меня не хватятся. Иначе быть беде.

— Ну, здравствуй, — нахмурилась, позволяя взять себя под локоток и увести в соседнюю квартиру. — Вот чего тебе неймется, а?

— Соскучился я по тебе, Лисичка, — шумно выдохнул молодой человек.

Когда мы оказались в прихожей, он закрыл дверь и указал в сторону кухни. Хм, неужели и правда мы будем есть суши? И почему у меня в груди разливается радость пополам с сожалением? Я вроде и благодарна ему за то, что не давит. Но в то же время в противовес хотелось бы чего-то большего. Чего-то, о чем я потом буду сильно жалеть.

— На холостяцкую берлогу не похоже, — желая сменить тему разговора на более безопасную, промолвила.

Пол чистый, носки нигде не валяются. Согласна, это ужасный стереотип, придуманный женщинами для того, чтобы лишний раз позлословить. Ибо вовсе не обязательно что все мужчины разбрасывают свои вещи по квартире, не закрывают тюбик зубной пасты и так далее. Есть и более чистоплотные парни. Такие вот, как Гоголев, например.

— Тебя ждал, — не пожелал переключаться на нормальную беседу сосед. — Только готовить у меня не шибко получается. Так что потом эта обязанность ляжет на твои плечи, Лисенок.

Я удивленно посмотрела на этого интригана. Значит, он все-таки решил меня окрутить. Ну, не о настоящей же свадьбе идет речь, верно?

Подготовился, так подготовился. Кока-кола два литра, огромный сет роллов, огромная же пицца, две штуки. Будто я тут на все сутки… Зато без алкоголя. Это что-то новенькое. Учитывая тот факт, что меня сейчас наглым образом соблазняют, то логичнее было бы предложить мне выпить. Но нет, все по-честному. Невинно, я бы даже сказала. Хотя, Никита и невинность — две несовместимые вещи.

— Крис, расслабься, — этот наглый птах все-таки подошел ко мне сзади и обнял. Его дыхание приятно грело кожу, и я послушалась. — Я не трону тебя до тех пор, пока ты сама не позволишь мне сделать это.

Этого-то я и боялась. Если он продолжит вести себя в таком духе, то я очень скоро сдамся.

— Спасибо, — тихо сказала, прикрыв на миг глаза.

Меня сжали чуть крепче в своих объятиях. Потом подтолкнули и чуть и не силой усадили на стул. И я была ему очень признательна за это. Потому что сама сдвинуться с места уже не могла. Спасибо сильным мужским рукам и нежным словам, которые молниеносно дошли до девичьего слуха, бальзамом разлились в душе. Словно мед — так сладко мне было ощущать его присутствие рядом.

Молодой человек топтаться на пороге кухни тоже не стал. Устроился слева от меня. Сначала думал расположиться напротив, но потом почему-то решил иначе. По-хозяйски положил одну руку на спинку моего стула и вольготно потянулся. Знаем мы этот трюк. Сначала обнял, а потом я не я и корова не моя. Ух, провокатор.

— Ты решил меня раскормить, — обреченно проговорила, оглядывая голодным взглядом заказанную Гоголем еду. — Я же потом до дома не дойду.

Сказала и только потом поняла, что сморозила лишнее. Может, кое-кто действительно хотел, чтобы я осталась у него на ночь после столь плотного ужина, а я тут уже слюнки пустила. Птах несносный. С него станется, пока я спать буду, по-быстрому наведаться в отцовский кабинет. Если, конечно, папа уже лег спать.

— Донесу, если что, — фыркнул сосед и таки обнял меня за плечи. — Ешь, сколько хочешь.

И уткнулся носом мне в шею. Да так и замер.

— Не обращай внимания, — хрипло проговорил Никита. — У меня крыша просто едет. Скоро пройдет. Мля-а-а… Лиса, не двигайся.

— Так я и не двигаюсь, — отчаянно краснея, сообщила ему. — Ник, ты чего?

— Я того, — выдал тот. — Погодь.

Дурой никогда не была, поэтому сразу просекла, что с ним. Но… А как же Катеньки, Леночки, Дашеньки и так далее? Он что, перестал менять девчонок, как перчатки? Странно… Только ради того, чтобы уложить меня на обе лопатки, длительное воздержание совсем не обязательно.

Хотелось провести рукой по волосам, украсть поцелуй, обнять в ответ и больше никогда не отпускать. Но проделав все это, я рисковала очень скоро оказаться в его постели. А я пока не была уверена, хочу этого несмотря ни на что или нет. Смогу ли идти дальше, если меня на утро бросят? Если да, то месть Гоголева-старшего потеряет всякий смысл. Я ведь не буду особо страдать. Или буду? Ведь гораздо больше я сейчас мучаюсь, в неизвестности. Коря себя за беспочвенный страх и нерешительность.

И вроде прошло всего пара минут, а мне показалось, что целая вечность. Меня, наконец, отпустили. Временно переключив свое внимание на газировку.

— Прости, — так, между делом, произнес Никита. — Я не должен был этого делать.

— Да нормально все, — пробормотала я, стараясь не смотреть парню в глаза. Иначе он все поймет и совсем обнаглеет. — Не переживай.

— Я пообещал тебя не трогать и тут же нарушил свое обещание, — поморщился Гоголев. — Придурок он и есть придурок.

— Ну, зачем ты так? — я все-таки посмотрела на него. Улыбка сама поселилась на губах при виде этого взъерошенного птаха. — Никит…

— М-м-м? — промычал парень и тоже на меня посмотрел. — Ну, Лисичка! Зачем?!

— Что зачем? — моргнула. — А…

И так мне его жалко стало, что сама решилась поцеловать первой. Прижалась губами к его губам, положила одну ладонь ему на грудь и почувствовала, как учащенно бьется сердце моего персонального маньяка.