Новенькая не для меня

Глава 25

Снежинка

– Зимина Снежана, к директору вызывают, – первый урок начинается с этих слов.

Ярослав оборачивается и хмурится, а я сама понятия не имею, что нужно от меня папе.

– Снежана, идите, я вас не задерживаю, – напоминает о вызове учитель.

Приходится заставить себя и выйти из кабинета. Лопатки жжёт от пронзительного взгляда, и я примерно догадываюсь, кому этот взгляд принадлежит.

Захожу в кабинет к папе, он что-то подписывает, но поднимает голову при звуке моего вторжения.

– А, привет, доча, – откладывает в сторону ручку и складывает руки на столе, – проходи.

Пытаюсь припомнить, не косячила ли я где-нибудь в последнее время, но вроде вела себя максимально тихо.

Поэтому причина моего вызова «на ковер» остается для меня загадкой.

Усаживаюсь на край стула и стискиваю руки коленями.

– Что-то случилось?

Папа откашливается и встает со своего места. Подходит ко мне и усаживается на стул рядом. Выпутывает мою руку. Моя ладошка тонет в его руке, от этого жеста мне становится ещё некомфортнее.

– Па?

– В общем, мне звонил врач. У меня для тебя две новости.

– Плохая и ещё хуже? – не могу сдержаться и хмыкаю.

Не знаю почему, но когда речь заходит о моем лечении, я ничего хорошего ждать не могу.

– Не угадала, – папа криво улыбается и поднимает на меня глаза. – Первая новость – освободилось место на операцию.

Папа замолкает, словно дает мне время воспринять информацию. У меня перехватывает дыхание, но я боюсь что-то сказать, чтобы не разрушить иллюзию радости.

– Вторая новость – я нашел остаток суммы.

– Как нашел? – пораженно выдыхаю и округляю глаза. – Где ты их нашел, пап?

– Тебя это не должно никак касаться, Снежан. Главное, что скоро тебя можно будет отправить на операцию. Неделька – и ты снова в строю. Насчет уроков не беспокойся, я договорюсь, чтобы твою учебу перевели на дистанционку, и прогулов не будет.

– Аа-а-а-а, – слова все теряются от потрясения.

Ещё вчера я думала об операции как о чем-то далеком и несбыточном. А сегодня все меняется.

– И когда?

– Я договорился на понедельник, – папа не может скрыть улыбку, – устроит?

– Через четыре дня? – пищу.

Папа кивает.

– Ну ты учитывай, что всякие там обследования, операция сама в среду или в четверг, а в понедельник вернешься в школу уже с новой ножкой и выбросишь трость.

Перед глазами начинает все плыть от застилающих слез. Не выдерживаю и бросаюсь папе на шею.

– Спасибо тебе, – утыкаюсь ему в плечо и громко шмыгаю.

– Дмитрий Валерьевич, ого, – звук этого голоса разрывает ушные перепонки.

Я отскакиваю от папы и с ужасом смотрю на Маркелова.

– Вячеслав, а вас стучаться не учили? – папа на удивление остается спокойным и невозмутимым.

Вот бы мне щепоточку его спокойствия.

– А вас не учили, что зажиматься с ученицами – это подсудное дело? – Маркелов складывает руки на груди и плотоядно усмехается.

– Снежана, можешь идти, – папа оборачивается ко мне и кивает на дверь.

– Но…

– Иди, ты свободна.

Бросаю ещё один взгляд на Маркелова. Стоит, щурится как стервятник, увидевший добычу.

– До свидания, – протискиваюсь мимо Маркелова и иду на следующий урок.

Так некстати вспоминается последнее ночное сообщение от Ярослава. Просыпается интерес, о чем же он хочет поговорить со мной.

Прохожу мимо шушукающихся Ромы и Лизы и не могу сдержать улыбки. Хоть у этих двоих все встало на свои места, и Чумак теперь от себя Лизку не отпускает даже на переменах, а она пытается сопротивляться, но всегда проигрывает ему.

– О, Снежа, чего хотел директор-то?

– Ай, – отмахиваюсь, – по поводу учебы моей дальнейшей.

Не хочу при всех обсуждать с Лизой операцию. Вечером, когда останемся в комнате, скажу. А сейчас ей самой не до этого.

В коридор вваливаются над чем-то ржущие Глеб и Ярослав, и я замираю на месте.

Просыпается непонятное волнение. И ладошки начинают потеть, и сердце заходится трепетом, и макушку покалывает.

Да уж, Зимина, ну ты и идиотка.

Ну кто же так реагирует на первого парня в школе?

Кривлюсь. Ярослав замечает меня и меняет траекторию движения.

– О, хромоножка, как с директором-то? Наобжималась? Прикиньте, народ, захожу в кабинет директора, а там наша новенькая с ним обнимается, – в дверном проеме стоит Маркелов и скалится.

Ярослав дергается, и карие глаза полыхают бешенством.

– Я его урою, – не успеваю моргнуть, как Яр срывается с места и за грудки отрывает Маркелова от пола. Слышится глухой удар, и Маркелов начинает громко ругаться.

Яр прижимает его к стене. Перед глазами темнеет, забываю про ногу и, не думая ни о чем, несусь к парням.

Глеб что-то кричит мне вслед, Лиза тоже пытается остановить, но я только её руку скидываю.

Единственное желание – не дать Ярославу влипнуть и заработать себе штраф.

– Ярослав, – висну на его руке, – прекрати, пожалуйста.

Стараюсь перекричать вопли в коридоре и мысленно прошу всех заткнуться.

Он переводит на меня бешеный взгляд и сжимает челюсть. От этого взгляда дурно становится и спина потом покрывается, но сейчас мне важнее его отодрать от горла Маркелова, а то тот уже покраснел.

– Прекрати, – не отвожу взгляда от его глаз, в которых бушует ад, – подумай о том, что если ты лишишься баллов, то ты не сможешь выезжать.

Шепчу так, чтобы слышал только он.

Не знаю, почему я решила давить именно на это, но, кажется, срабатывает. Ярослав расслабляет пальцы и делает шаг назад как раз вовремя. В коридор забегают охранник и психологичка.

– Что тут происходит? – охранник окидывает притихших нас суровым взглядом и задерживается на Ярославе. – Опять ты, Бородин, решил переворот устроить?

– Все хорошо, – встревает Глеб, – пацаны просто поспорили, кто за неделю стал сильнее.

Охранник ещё раз обводит нас взглядом и уходит. Психолог задерживается и всматривается в лицо Ярослава.

– Ярослав, я жду вас у себя в кабинете.

– Зачем? – Ярослав выравнивает дыхание и уже выглядит вполне спокойным.

Стискивает мою руку, а я стараюсь не показать удивления.

– Хочу обсудить с вами ваше поведение.

– У меня с ним нет проблем, – хочется врезать ему подзатыльник, но я стискиваю руку в кулак.

Ещё не хватало, чтобы и меня утащили.

– Хочешь пополнить баланс баллов?

– Это шантаж, – голос Ярослава становится ниже и более угрожающим, я стискиваю его руку сильнее, чтобы он не выходил из себя.

– Нет, я просто оглашаю вознаграждение за хорошее поведение, – улыбается наш психолог.

– Ла-а-а-а-адно, сейчас приду.

Екатерина Павловна кивает и скрывается в коридоре.

Ярослав поворачивается ко мне и притягивает к себе. Делаю резкий вдох и боюсь моргнуть лишний раз.

– Ну и что это за обжимания с директором?

– Не было никаких обжиманий. Кому ты поверить решил? Маркелову? – знаю, что было бы вполне логично признаться Яру, что директор – это мой отец, но он сейчас слишком взвинчен, чтобы соображать корректно.

Выдыхает сквозь стиснутые зубы. Шторм в карих глазах постепенно утихает, и он расслабляется.

– Да уж, извини, – бормочет.

– Бородин, у меня мало времени. Пройди, пожалуйста, в кабинет, – за нашими спинами снова материализуется психолог, и мы отлипаем друг от друга.

Ярослав корчит недовольное лицо, а я только могу выдавить сочувственную улыбку.

Лизка толкает меня в бок и поигрывает бровями.

– Между вами воцарился мир, наконец-таки?

Фыркаю и показываю язык:

– Сама ещё не решила.

– Но он все же решил заткнуть гадкий рот Маркелова.

Морщусь при упоминании этого слизняка.

Окидываю взглядом опустевший после стычки парней коридор и утаскиваю Лизу за угол.

Её глаза вспыхивают интересом. Она тоже осматривается и приближается ко мне.

– Выкладывай.

– Тебя фиг от твоего Чумака сейчас отдерешь, – закатываю глаза к потолку.

– Ну а я что могу поделать? – пожимает плечами.

– Да я шучу, я за вас рада, наконец-то вы все решили и расслабились. Хотя сейчас неинтересно без ваших перепалок. Тихо слишком.

Лизка таращит на меня глаза. Складывает руки на груди.

– Серьезно? Мы здесь, чтобы ты меня сейчас драконила из-за наших старых отношений с Чумаком?

– Нет, просто хочу поделиться с тобой новостью, – не могу сдержать радостной улыбки, из-за которой лицо может треснуть.

– Ну? – нетерпеливо топает ногой подруга.

– На следующей неделе мне сделают операцию, – выдыхаю и замираю в ожидании реакции.