Перемещение

28. Перед Богом и людьми…

Мне, все-таки, пришлось достать бутылку из-под злополучного сиденья. Но отпила я из нее только глоток воды, а остальную влагу пришлось потратить на то, чтобы хоть немного очистить свои руки и лицо. В этот раз я впервые в жизни помянула недобрым словом свою хозяйственность с бережливостью. Я же не оставила в автобусе ничего, чтобы можно было использовать это как салфетки: ни саму пачку с влажными антибактериальными салфетками, ни туалетную бумагу, ни полотенце, ни даже какую-нибудь запасную одежду. Я утром так была уверенна в том, что уже наступающую ночь проведу в доме Анастаса, что все свои вещи упаковала в мешки и отправила к нему на виллу.

А сейчас мне нужно было хоть как-то привести себя в приличный вид. Одной пригоршней воды это сделать было невозможно. Пришлось мне опуститься на пол, снять свою футболку и, намочив ее край небольшим количеством воды, просто протереть ею лицо и руки. Футболку свою я и так не смогла бы отстирать, так что никто и не заметит, что на ней одним пятном стало больше. После того, как я обтерла лицо и руки, пришлось мне снова надеть свою далеко не самую свежую футболку.

Зеркала, что бы проверить, насколько я стала чище, у меня не было, но я из-за этого не сильно расстроилась. Меня больше волновала мысль, почему Анастас раньше ко мне во снах не приходил. Ведь мы могли бы столько всего друг другу рассказать. Я помнила, что он как-то сказал, что магия сноходцев — это очень тонкое искусство и магу нужно не только в совершенстве владеть своей силой, но и применять ее в правильный момент. Может, просто раньше он не мог пробиться ко мне, потому что не наступал «правильный момент». Агелай Пирр, хоть и намного сильнее Анастаса, тоже не часто мог влиять на меня своими «реальными» иллюзиями.

И ещё меня сильно беспокоила то, каким выглядел Анастас, когда его иллюзия стала бледнеть. Выходит, его и вправду мучили? Почему же его не защищает семья? И защитят ли Фасулаки меня, только потому, что я стала его женой?

Несмотря на общую слабость и сильную подавленность заснуть у меня не получалось. Хотя я очень хотела снова увидеть Анастаса, ведь во сне он был таким настоящим и милым. Не могла не радоваться, что в эту встречу я не стала его обвинять в предательстве и обижать недоверием.

Однако, если попытаться думать с точки зрения местных жителей, то Анастас почти отступник. Он единственный открыто встал на мою сторону, и отказался выдавать меня роду Магикир. Более того Анастас своих родственников и друзей перетянул на свою сторону, и, наверняка, сейчас в Оруэлле кипят нешуточные страсти. Хорошо, хоть люди своими глазами увидели, что Агелай Пирр жестокий и несдержанный человек. Убийство Ксении Олеговны и попытки, протаранив автобус, добраться до меня открыло людям глаза на истинное лицо мага. И сейчас многие из них перешли на сторону Анастаса.

Я почти всю ночь, лишь с небольшими перерывами повторяла фразу, которою мне нужно было произнести громко, четко и главное, как можно быстрее. Ведь каждую секунду промедления Анастас будет испытывать боль, которой он не заслуживал. Да никто не заслуживает гореть заживо. Бог даже Ксению Олеговну избавил вчера от таких мучений, оставляя ее в бессознательном состоянии.

— Перед Богом и людьми: ты мой муж, и я твоя жена навеки. — Повторяла я громко и шепотом, меняя интонации и даже представляя своего будущего мужа.

Странно, но именно эти слова наполняли меня гордостью. А раньше, когда я смотрела фильмы с душещипательными моментами, когда молодожены произносили клятвы о вечной любви и верности, я испытывала испанский стыд. В те времена чужая любовь и вера в ее бесконечность казалась такой глупостью. А сейчас все было иначе. Мы с Анастасом должны сохранить наши чувства на всю жизнь, потому что у нас не будет других пар и иных шансов на счастливую жизнь.

Наконец, небо стало светлеть и к моему убежищу начали подтягиваться люди. Разобрать лица большинства из них я не могла, тем более я уже не смела, как раньше, храбро смотреть на всех, выпрямившись у двери. Я выглядывала из окна, и только так смогла узнать некоторых из пришедших. Среди них точно был маг-целитель, старик из рода Принтезис. Еще я узнала кое-кого из моих не случившихся женихов, и время от времени в разных концах собирающейся толпы мелькала светлая кучерявая голова. Только рассмотреть, кто именно крутится возле разных групп людей — Анастас или Костас — у меня не получалось.

Людей собиралось все больше, темнота уже развеялась, но мой жених у автобуса так и не появлялся. И в тот момент, когда я уже поверила, что ничего у нас не получится, где-то в стороне, с краю многоголосой шумной толпы раздались крики и ржание лошади. Я смогла рассмотреть, как кучерявого мужчину, сидящего на коне, не подпускают к автобусу. От нетерпеливого ожидания я подбежала к двери и, обтирая вспотевшие ладони об джинсы, ждала, пока Анастас сможет подобраться до меня. Он же сидит на коне! Он должен доскакать до автобуса! Но у него на пути стоят размахивающие руками мужики. Может, правильнее будет, если я выбегу ему навстречу?

В этот момент наездник развернул коня, и я увидела удаляющуюся вдаль спину мужчины и развивающий с хвост коня. Я больше от удивления и непонимания происходящего не сразу впала в отчаянье. А кругов раздавался хохот и выкрикиваемые победные реплики:

— Сбежал!

— Струсил!

— Все Фасулаки трусы!

— Помахал хвостом!

— Осталась иномирянка на милость Магикир!

Но я сразу обратила внимание, что не все выражали радость от происшедшего. Особенно много было сосредоточенных серьезных людей вблизи автобуса. Мужчины, большинство из которых были совсем юными парнями, стояли плотной стеной как можно ближе к моему убежищу. И вот несколько парней раздвинулись в стороны, пропуская вперед… Анастаса! Только его кучеряшки были прикрыты капюшоном плаща. Оказавшись рядом с входом в автобус, он скинул капюшон и, ободряюще улыбнувшись мне, вытянул правую руку в мою сторону. И только я успела вложить в нее свою ладонь, как он крикнул:

— Перед Богом и людьми: я твой муж, и ты моя жена навеки!

Кругом установилась абсолютная тишина. И, кажется, даже стоявшие в последних рядах люди услышали слова этой ритуальной фразы. И мои ответные слова также разнеслись по толпе:

— Перед Богом и людьми: ты мой муж, и я твоя жена навеки.

Сразу после моих слов, не оставляя даже секунду, чтобы придать весомости своим словам, Анастас второй раз произнес:

— Перед Богом и людьми: я твой муж, и ты моя жена навеки.

Я ощущала, как кожа на руке Анастаса идет пузырями. И, прилагая усилия, чтобы смотреть своему жениху в глаза и не перевести взгляд на его ладонь, я второй раз произнесла:

— Перед Богом и людьми: ты мой муж, и я твоя жена навеки.

Одновременно с концом моей фразы раздался свист выпущенных стрел. Несколько пернатых снарядов влетели в автобус, и одна из стрел воткнулась в развороченную дверь и начала расщепляться на глазах у всех.

Толпа людей начала волноваться, мужчины еще плотнее сомкнули за Анастасом спины. Вдалеке раздавались крики и проклятья. Началась давки и суета.

Только Анастас, упавший на одно колено, все также громко и уверенно произнес:

— Перед Богом и людьми: я твой муж, и ты моя жена навеки!

И я прокричала ему в ответ ритуальные слова, чтобы их слышали все, и никто не посмел отрицать, что я произнесла слова и в третий раз.

— Перед Богом и людьми: ты мой муж, и я твоя жена навеки!

Как только я закончила фразу, Анастас с силой откидываясь на спину, вытянул меня из автобуса, и я, выпав наружу, растянулась поверх своего мужа.

— Кира, вот это настоящие первые объятия. — Лежа подо мной с вымученной улыбкой сказал Анастас.

А кругом раздавались ликующие возгласы:

— Я свидетель!

— Принтезис свидетель!

— Николас свидетель!

— Братья Адамас свидетели!

— Я Кавьяр! И я свидетель!

Кругом продолжали раздаваться вперемежку со свистом, крики десятков мужчин, свидетельствующие, что они лично только что слышали что иномирянка и Анастас Фасулаки из рода Кавьяр стали мужем и женой. И наш союз Нерасторжимый!

Только нам двоим радоваться не позволяла сгоревшая рука Анастаса. Кто-то стащил меня с моего мужа, и силой вырвал мою руки из крепкой судорожной хватки Анастаса. Я только увидела, что на его правой ладони белеют оголенные кости. И я крепче обняла своего мужа за шею, пока старый целитель Принтезис пытался оказать ему помощь. Обнимая Анастаса, я неосознанно терла свою ладонь о джинсовые штаны, чтобы избавиться от остатков человеческой кожи и мышц.

— Все я снял боль, — проговорил целитель, продолжая перевязывать ладонь Анастаса.

— Мне уже лучше, — вглядываясь мне в глаза, сказал и сам Анастас. — Не волнуйся.

А я не от обычного волнения, а от дикой нечеловеческой паники не могла даже слова сказать.

— Фасулаки, — произнес целитель, задрав рубаху Анастаса и начиная перевязывать его по линии пояса, — у вас ранение. Чья-то стрела вас все же настигла.

— Ничего, мне не больно. — Храбро сказал Анастас и подмигнул мне. А у него и на лице были следы побоев. Я постаралась улыбнуться ему в ответ, хоть мне хотелось плакать от жестокости местных жителей, основная злоба которых молотом била именно по Анастасу. А он был здесь самым чистым и надежным человеком. Настоящим мужчиной!

— Можно вставать? — Спросил Анастас у лекаря, когда тот закончил с повязкой.

— Не стоит спешить, молодой человек. Ночь еще далеко, успеете вы порадовать юную супругу…

Мы с Анастасом от таких намеков залились краской. А шутка очень понравилась окружавшим нас мужчинам и их добродушные советы и смачные предположения не позволяли Анастасу вернуть свой обычный цвет лица. А потом мой муж притянул меня к себе и подарил мне первый поцелуй. Казалось. Что толпа и весь этот мир пропали, оставив нас хоть ненадолго вдвоем. Я крепче обхватила Анастаса за шею и как только смогла, прошептала ему на ухо:

— Спасибо, Анастас! Ты смог. Не предал нас.

— Не благодари. Я только боролся за свою любимую…

Мне столько еще нужно было сказать мужу именно в этот момент, ведь позже события завертят нас и больше этот момент не повторится, когда самые правильные слова рожаются в сердце и их не стыдно и легко озвучить.

Но раздался громкий металлический скрежет, и на нас с новой силой обрушился шум сотни голосов. Все смотрели на мой автобус.

— Колесница!

— Там внутри разверзлась преисподняя! — Раздались кругом возгласы.

И мы с Анастасом поднялись на ноги, чтобы лучше видеть мое убежище. Внутри автобуса стояло яркое сине-желтое свечение, и металлический каркас автобуса вибрировал, как будто живое израненное существо пыталось надышаться последними глотками воздуха. Потом мой верный, хоть и бездушный, защитник начал сжиматься, и от него стали отлетать и испаряться большие и маленькие куски металла. Видя, как мой родной автобус — верный защитник, почти что друг — покидает чужой ему мир, я не могла сдержать слез и крепче прижалась к Анастасу. А он, чувствуя, что происходит в моей душе, обнял меня левой рукой, а правой, перевязанной ладонью вытер слезы с моих щек.