Кровь и Розы

Мои губы коснулись ее щеки, и я нежно поцеловал ее. Она сдержала рыдание. Я убрал ее волосы за лицо и смотрел, как она моргает своими ярко-голубыми глазами. Они встретили мои, и я снова попал в ловушку.

Мария сильно прикусила губы при следующем сокращении, и я оторвал их от ее зубов. «Ты делаешь себе больно, Ангел».

«Я вижу голову. Мне просто нужно, чтобы ты потужилась еще раз, Мария», — объявила акушерка между ног Марии.

Она слабо кивнула мне в шею. В следующий раз, когда схватка случилась, она закричала, и я увидел, как у нее в животе пошла рябь. Мои руки сжались вокруг ее дрожащего тела, когда я поддерживал ее сзади.

«Вот так. Еще один толчок, — продолжила акушерка.

«У тебя получается, Ангел. Наш ребенок будет в порядке. У нас все будет хорошо. Я люблю тебя, — прошептал я ей на ухо.

Еще одна схватка. Еще один болезненный крик. Еще один толчок.

А потом тишина.

Мария перестала кричать. Мое сердце перестало биться. Рев крови, текущей в уши, прекратился. Все было устрашающе… тихо.

До…

«Это мальчик.»

Мое сердце забилось. Мария вздохнула и уронила голову мне на плечи, но я увидел след улыбки на ее губах.

«Алессио», — устало пробормотала она. Я кивнул в ответ, мне было трудно говорить.

Я поцеловал ее в губы, и она сладко поцеловала меня в ответ.

Был переполох. Вдалеке я слышал, как акушерка просит перерезать пуповину.

Через несколько минут мы с Марией услышали кое-что, что заставило нас расстаться.

«Почему он не плачет?» — тихо спросила Лена со своего места рядом с Марией.

Я поднял голову и посмотрел на женщину, держащую моего сына. Она тяжело сглотнула и слегка покачала головой. Мария испустила горестный вопль.

Я замер. Мое сердце замерло, и я мог только смотреть.

«Ты хочешь подержать его?» — пробормотала акушерка.

Мария раскрыла руки, и нашего сына положили ей на грудь. Она продолжала тихо плакать, держа на руках нашего неподвижного ребенка. Акушерка снова прошла между ног Марии. Она сказала что-то об остановке кровотечения. Мария вздрогнула, и мои руки крепче обняли ее.

У меня перехватило горло, и я потерял все слова.

Я смотрел, как Мария расстегнула ночную рубашку и положила его себе на грудь, кожа к коже. Она повернулась лицом к моей шее и заплакала.

Моя ладонь прижалась к спине ребенка. Его кожа была немного холодной, и я держал на руках жену и сына. Мария посмотрела на него и тихо запела русскую колыбельную, которую выучила в аббатстве, низким мелодичным голосом. Каждую ночь, пока она была беременна, она пела ее нашему малышу.

Мои глаза сфокусировались на нашем сыне, и тогда я это заметил.

Взлет и падение его маленькой груди.

Мое дыхание остановилось, глаза расширились. Я сжал руку Марии, где наши пальцы были переплетены. Я выдохнул одно слово. «Ангел».

Она перестала петь и тоже это заметила.

А потом мы это увидели.

Наименьшее движение. Просто подергивание его мизинцев на груди матери.

«Лев. Он движется».

Тогда все произошло быстро.

Алессио у нас забрали. Акушерка осмотрела его, и я увидел, что она непрерывно гладила его спину небольшими прикосновениями.

А потом он заплакал.

Громкий пронзительный вой, который дал нам всем понять, что он жив и очень дышит. Его присутствие было громким и сильным. Алессио Лев Иваншов.

Его вымыли, а затем запеленали, прежде чем вернуть к нам. К тому времени кровотечение Марии тоже прекратилось, и Лена помогла ей вымыться. После этого она вышла из комнаты, слезно поцеловав Марию в лоб. «Ты так хорошо поработала, дорогая. Я дам вам троим побыть наедине. А потом придет мое время с маленьким мальчиком, — сказала она, прежде чем отодвинуться и улыбнуться мне и Марии.

После того, как Алессио снова был заключен в объятия Марии, я мог закричать от радости, но я боролся с этим. Я все еще держал своего Ангела, а теперь она держала нашего ребенка. Они оба были хрупкими.

«Он такой красивый.»

И так оно и было.

Я наклонился и поцеловал его в лоб. «Ты нас всех напугал. Это был чертовски крутой выход, Алессио, — сказал я, глядя на его теперь теплую кожу. Он икнул в ответ. Его лицо исказилось. Его маленькие ручки сжались в крошечные кулачки, а затем он громко, почти сердито заорал.

Я не мог не рассмеяться. Вот. Вот здесь и было… счастье.

«В конце концов, он твой сын», — мечтательно вздохнула Мария. «Вы, Иваншовы, никогда ничего легко не делаете. Всегда драматично. Всегда жаждете внимания».

Затем я поцеловал своего Ангела в губы. «Ты была идеальна. Спасибо, что подарила мне сына».

Она напевала в ответ. «Спасибо тебе. За то, что не отпустил меня. Это твоя сила заставила меня пройти через это, не сдаваясь, Лев. Без тебя я бы не справилась».

«Тебе никогда не придется ничего делать без меня. Мы всегда будем вместе, Ангел».

Была дана клятва. Я никогда не нарушал своих клятв.

Они всегда были сделаны на крови. Но на этот раз она была сделана из глубины моего сердца.

«Обещаешь?»

«Обещаю.»