Кровь и Розы

Глава 19

Мария

Лев уехал сегодня рано утром с Борисом и Исааком. Бизнес. Работа. Клубы. Я никогда не просила разъяснений. Отчасти потому, что я не хотела знать. Я не хотела ужасных подробностей этой стороны жизни Льва. Я знала, что он делал и насколько жесток он был в должности Пахана. Он построил свою империю крови и сопутствующей ей брутальности. Все это были грязные деньги.

Но теперь он расширял свою империю. Кольца торговли людьми были закрыты с большим трудом. Лев боялся, что это вызовет войну на нашей территории. Но они решили это довольно мирно, после того как все поняли, что Лев не сдвинется с места и драться с ним нет смысла. Он был Господином. Правителем. Королем. Игра принадлежала Льву Иваншову и только ему. Его слова были законом, и все ему подчинялись.

Unknown

Роялист больше не действовал. Он умер в ту ночь, когда я рыдала о своей Софии в объятиях Льва.

Теперь Лев вкладывал деньги в другие средства. Он пообещал мне, что это будет безопасно, и я ему доверяла. Он был богатым человеком. Могущественным. Для него не было ничего невозможного.

Мои мысли вернулись к настоящему, когда я остановилась перед дверью Лены. Я постучала и ждала ее ответа. Сегодня мы решили пойти по магазинам для детей. Чувствуя, как меня охватывает возбуждение, я почти нетерпеливо ждала, подпрыгивая на цыпочках.

Прошла минута, а ответа не было. Я снова постучала и позвала. Прислонившись к двери, я прижалась к ней ухом и попыталась прислушаться к чему-нибудь с другой стороны. Тишина.

Но я знала, что Лена там, потому что ее больше нигде не было.

Взявшись за ручку, я повернул ее, чтобы проверить. Она была открыта, и дверь открылась. Беспокойство проникло в мое тело, и мой живот скрутило от странного ощущения.

Я вошла внутрь и остановилась на пороге комнаты.

Что-то было не так.

Комната была опрятной, залита ярким солнечным светом. Это был обманчивый взгляд, потому что атмосфера в комнате казалась неправильной.

«Лена», — крикнула я.

Еще несколько секунд тишины. Мои ладони вспотели, и я ненавидела это чувство, зарождающееся во мне, тихая буря, борющаяся за освобождение. Мой живот сжался, и мой счастливый ребенок перестал двигаться, как будто малыш тоже понял, что что-то не так. Я прижала животик, успокаивая нас обоих.

«Лена», — снова сказала я, оглядывая комнату. «Это Мария. Ты в порядке?»

Наступила тишина.

Пока я не услышала хныканье.

А потом всхлип.

Было больно, и мои легкие сжались. Мне вдруг стало холодно.

Я проследила за звуком и поняла, что он исходит из ванной. Я прошла через комнату и открыла дверь.

Это зрелище почти поставило меня на колени. Легкий вздох сорвался с моих губ, когда я увидела Лену, свернувшуюся на полу рядом с туалетом, скулящую и плачущую от боли.

Ее глаза встретились с моими, и они были полны тоски. Мое сердце упало в живот, и я почувствовала там судорогу. Я почувствовала боль Лены и быстро подошла к ней.

Немного маневрируя, я наконец опустилась на колени рядом с ней. Я протянула руку, чтобы прикоснуться к ней, но она вздрогнула, а затем снова подавленно всхлипнула. Мои глаза скользили по всему ее телу, прежде чем остановиться на ее плоском животе.

У меня пересохло в горле, и мой язык стал тяжелым, когда я попытался говорить.

«Больно», — прошептала она сквозь болезненное горло. Ее голос был почти неузнаваемым. Исчезла счастливая, веселая девушка. На ее месте была хрупкая сломленная женщина, оплакивающая потерю.

Мой взгляд упал на кровь, которая прилила к ней. «Ох, Лена». Я закрыла глаза. Моя грудь сжалась, и стало больно, когда я осознала значение этой ситуации.

Покачав головой, я сглотнула, сдерживая пересохшее горло, и открыла глаза. Мне нужно было быть сильной ради Лены.

«Тебе нужно встать. Пойдем к врачу. Ничего не случится. Все будет хорошо, Лена. Я схватила ее за руку, пытаясь поднять. Она не двинулась с места. Вместо этого она еще больше сжалась в своем теле, как будто хотела спрятаться от всего. «Пожалуйста, Лена, — умоляла я.

Она снова всхлипнула, и ее стоны заполнили ванную. Ее рука легла на живот, пальцы крепко обхватили ткань платья.

«Слишком поздно.»

«Нет. Не говори этого!» Я снова потянула ее, чувствуя панику.

«… Слишком поздно», — прошептала она, закрывая глаза.

Ее платье задралось, и я увидел, как кровь покрывает ее внутреннюю поверхность бедер. Казалось, что на полу были сгустки крови, что-то похожее на комок между ее ног.

Поднеся руку ко рту, я попыталась сдержать сдавленный крик. Было слишком сильное кровотечение. И я знала, что она права. Было слишком поздно.

Мы обе были так счастливы прошлой ночью, когда узнали, что она беременна. Мы собирались стать мамами вместе. Лена не могла перестать болтать об этом… о наших детках.

Сегодня она хотела сообщить Борису хорошие новости.

«Больно. Так сильно больно.»

Ее сломанные слова казались ударами по моей душе. «У меня… не было… возможности сказать… Борису. Он… собирался стать… отцом.»

Мой разум метался. У меня болело сердце. Я не знала, как утешить Лену. Хотелось бы, чтобы у меня были правильные слова, но нельзя было сказать ничего, что могло бы уменьшить боль матери при потере ребенка.

Я села у стены. Я сжала одну ее руку в своей, а другая осталась на ее животе. Слегка сжав Лену, я попыталась утешить и успокоить ее своим прикосновением. Думала позвонить Борису. Она нуждалась в нем в такое время, но я также не хотела оставлять ее одну. Когда я пыталась пошевелиться, ее рука не отпускала меня. Она приняла решение за меня.

Лена продолжала плакать, пока ее слезы не стихли. Я думала, могли пройти часы. Или всего несколько минут? Я не могла сказать. Я потеряла счет времени. Было мучительно ощущать пинок моего ребенка.

В конце концов я отошла от стены и снова встала на колени рядом с головой Лены. Прикоснувшись к ее вспотевшему лбу, я убрала ее волосы с лица и погладила ее щеки.

«Лена. Тебе нужно встать. Нам нужно привести тебя в порядок. Пожалуйста, — тихо сказала я.

Она открыла глаза и посмотрела мне в глаза. Ее были темные — маска страданий. Ее губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но затем она снова закрыла рот. Тишина.

Я тоже ничего не сказала, потому что в словах не было необходимости. На самом деле говорить больнее, чем слушать тишину вокруг нас.

Лена вздрогнула, когда двинулась. Я помогла ей сесть, и ее взгляд упал на кровь на платье. Выражение ее лица стало мрачным, а затем она вздрогнула. С моей помощью она встала на шатких ногах.

Убедившись, что она может стоять, прислонившись к стене, я сделала шаг в сторону и пошла включать душ. Я ждала, подогревая воду до температуры, которая, как я знала, могла бы понравиться Лене. Я вернулась к ней, где она все еще стояла неподвижно. Ее руки безвольно лежали по бокам, когда она просто смотрела в пол. Я избежала лужи крови и остановилась перед ее дрожащим телом.

Она позволила мне помочь ей раздеться, пока она не осталась только в трусиках и бюстгалтере. Подбородок Лены дрожал, и я могла сказать, что она снова вот-вот заплачет. Я знала, что боль не только эмоциональная, но и физическая. Я крепко держала ее за руку и повела в душ. Когда она находилась под струящейся водой, я сделала несколько шагов назад, предоставив ей уединение. Я даже повернулась спиной. «Ты хочешь, чтобы я ушла?»

Лена не ответила, а я держалась к ней спиной. Взяв новое полотенце и пару нижнего белья из ящиков ее ванной, я положила их на стойку. По-прежнему не было ни звука, кроме текущей воды.

Я заглянула через плечо и увидела, что Лена неподвижно стоит под водой и смотрит вдаль. Она все еще не сдвинулась с той позиции, в которой я её оставила. Мои плечи опустились, и я глубоко вздохнула, пытаясь облегчить боль в груди.

Мои ноги повели меня вперед, и я остановилась. Я не знала, что мне делать. Я хотела помочь, но боялась, что это не приветствуется. И потом я не знала, как помочь.

Лена обняла себя, ее маленькое тело задрожало. Увидев ее такой хрупкой, такой уязвимой, я не раздумывая приняла решение. Она нуждалась во мне сейчас, больше, чем когда-либо.

Мое платье скатилось к моим ногам, когда я быстро разделась. Я оставила нижнее белье и присоединилась к Лене в душе. Она едва замечала меня, пока я не коснулась ее рук и не попыталась разжать руки вокруг ее талии. Лена поморщилась, а потом захныкала.

Ее глаза встретились с моими. «Мария.» Ее шепот был натянутым и хриплым, исходящим из глубины ее души. Я увидела в этом намек облегчения, когда она поняла, что не совсем одна.

Мы не разговаривали, пока я намыливала ее тело и волосы. Она позволила мне помочь ей, пока я массировала ее кожу головы. Ее глаза закрылись, и она вздохнула, ее тело немного расслабилось. Этого было достаточно для меня.

Смыв мыло и шампунь, я позволила теплой воде струиться вокруг нее. Лена глубоко вздохнула и наконец открыла глаза. Ее руки крепко сжимали мои, как будто она боялась, что я отпущу. Но я не собиралась этого делать.

Мы с Леной были командой. Так было с самого начала — с первого дня нашей встречи, и она решила, что мы будем лучшими друзьями. Нас ничто не разделит.

Я вытащила ее из душа и обернула полотенцем. Она вздрогнула, когда я вытерла ее насухо, а затем помогла ей одеть одну из рубашек Бориса и брюки. Я сделала то же самое с собой, снова натянув платье. Мы вышли из ванной вместе, не бросив ни одного взгляда на лужу крови. В горле снова появился комок.

Дверь за нами закрылась, и я помогла Лене сесть на кровать. Я стала на колени позади нее на матрасе и стала расчесывать ее мокрые волосы, пока каждая прядь не распуталась. Затем она легла, и я присоединилась к ней, накидывая на нас одеяло.

«Спасибо», — прохрипела она. Два простых слова, которые значили тысячу вещей между нами.

В ответ я крепко обняла ее, и она свернулась возле меня. «Спасибо», — снова сказала она мне в грудь. Лена тихонько заплакала, пытаясь заснуть, и мои слезы беззвучно катились по моим щекам. Я нежно качала ее, пока не поняла, что она спит.

Я здесь, Лена. Все будет хорошо.

Однажды наши малыши будут играть вместе. Эта мечта не была разрушена. Она была надломлена, некоторых деталей не хватало. Но это не навсегда.