Ты — Моё Море

Глава 18

Лора поедала хрустящие шарики попкорна, наблюдая за жестокой схваткой между двумя огромными накачанными мужиками обезьяньей внешности. Могучие, волосатые, орангутанг в красных трусах и горилла в зеленых бились насмерть. Эффектное, но омерзительное зрелище. Лора, округлив глаза, смотрела, как они добровольно мутузят своими лапищами друг друга, нанося жестокие удары куда придется. Окружающая беспощадный ринг толпа визжала от восторга, повсюду слышались крики: “Добей, убей его!” Становилось жутко, насколько окружающие люди кровожадны, как легко они готовы переступить через человечность ради хлеба и зрелищ.

— Я так тоже могу, — шепнул ей завороженный боем Вадик, который с одной стороны, внимательно следил за рингом, а с другой, наблюдал за ее ошеломленной реакцией на очередной крутой удар бойца в ярко-зеленых шортах.

— Снова выпендриваешься, Северов? — поддела его Лора. Она знала, что Вадик очень хороший боец. Абсолютный чемпион в среднем весе в боях без правил. Даже кое-что видела из его фирменных трюков, к ее великому сожалению. Но Лора никак не могла отказать себе в удовольствии поприкалываться над ним. Улыбаясь, Вадик хмыкнул, и Лора спросила: — Почему ты ушел из спорта?

Северов нахмурился. Кинул в ее сторону серьезный взгляд и ответил:

— На последнем бое начался приступ. Обычно только ночью, ты ж в курсе. Но фиг его знает, какого лешего тогда случился, — он нервно передернул плечами. — Может, из-за серии ударов, что пропустил. То ли че… В общем, я… такое наворотил, самому жутко. Я на ринг больше ни ногой, глюкануть может в любой момент. Да и Кирилл вечно талдычит, что еще парочка ударов головой ― и все. Мне кранты.

Лора абсолютно солидарна с Кириллом. Вадика хлебом не корми, дай обо что-то башкой треснуться или подставить свой круглый череп под пули. Придурок лысый. Чувство самосохранения отсутствует полностью.

— Врешь, Северов. Просто признай, небось, испугался, что молодые и энергичные молодцы, — она кивнула в сторону бойцов, — тебя уделают. Вот и свалил вовремя на пике карьеры, ― она ухмыльнулась, снова пытаясь его задеть. По страстным глазам Северова, которыми он смотрел на ринг, Лора поняла, что он скучает по спорту.

— Лора, я мужику кусок губы откусил. Чуть не забил насмерть. Меня от него восемь ребят оттаскивали. Не маленьких, скажу я тебе. Да и после боя штормило так, что мама не балуй! — Северов вмиг погрустнел. Видимо, тот приступ был слишком серьезен. Лора догадывалась, что Вадик считает себя дефектным из-за своих глюков. Она помолчала пару секунд, а потом сказала:

— Снова привираешь, Северов, ну признайся уже, что тебе просто слава Тайсона не давала покоя. Че это, ему можно, а тебе нет? Чем ты хуже? Ведь так? — весело подмигнула ему Лора.

— Точно, — хмыкнул Северов и посмотрел на нее одновременно с неловким смущением и признательностью.

Лора улыбнулась и вернулась к просмотру боя. Следя за одним из бойцов, резво пропускающим удары соперника, большим и указательным пальцем она дотронулась до его ладони. Мягко погладила. Северов глянул на нее насторожено. Прищурился, будто проверяя, честна ли Лора с ним, не отталкивают ли ее его жуткие приступы. До сих пор не верит. Дурак. Сидит нахмуренный, комплексует из-за своей болезни. Будто он виноват! Сам же мучается. Странная у мужиков природа. Все как один до ужаса боятся показаться слабыми. Только для Лоры это ничего не меняет. Она не считает его частые приступы отвратительными. Что нельзя сказать насчет его рода деятельности…

— Ставлю на зеленые трусы! — воскликнула она, указывая в сторону одного из бойцов.

Северов прыснул.

— Потому что он проигрывает? — спросил он. — Пожалела? Зря, Рыжик. Он прогнется.

— Слушай, во всех боевиках героя сначала побеждают злодеи, а потом он такой восстает и лихо всем надирает задницы! — Лора стала на защиту зеленых трусов.

— Не в этом случае.

— С чего такая уверенность?

— Бой заказной. Ему хорошо заплатили, чтобы он лег, ― ответил Вадик.

Лора с искренним удивлением округлила глаза, повернулась на ринг и тут… Она даже не поняла, как это произошло. Боец, на которого она делала ставки, действительно, как Вадик говорил, лег. В прямом смысле. Его соперник нанес ему несколько сильных непрерывных ударов. Тот упал, прикрыл руками голову и лежал, практически не шевелясь, пока его избивали ногами по животу, ребрам, почкам, печени. Знакомая картина… Слишком. До такой степени, что стало невыносимо до резкой боли в теле находиться в этом душном противном помещении. Толпа улюлюкала и поддерживала явно побеждающего бойца в красных трусах, а Лора, стиснув зубы, швырнула ведерко попкорна куда-то в сторону, резво подскочила с места, чуть ли не подпрыгивая, и выбежала из зала. Ей нужен свежий воздух. Пара холодных глотков, чтобы успокоиться и не вспоминать. Стереть из памяти до пронизывающих колик привычную картину…

Лора выбежала на прилегающую к залу открытую террасу. Обняла себя руками, съежившись совсем не от зимнего холода. Не от крепкого мороза ее начала пробирать болезненная дрожь.

— Лора, ты че? — спросил выбежавший вслед за ней Вадик, открывая дверь на террас. Естественно! Хрен Северов ее теперь в покое оставит, пока до сути дела не докопается. Пока душу наизнанку не вывернет ― не успокоится. Как же Лору нервировала эта его дурацкая привычка!

— Вадик, у тебя сигарета есть? — спросила она, положив руки на перила. — Дай, пожалуйста.

— Дык, я бросил, — заявил Вадик.

— Северов, если ты думаешь, что мятная жвачка, которую ты постоянно жуешь, мне не даст учуять табачный запах, ты сильно ошибаешься. Ты ж покуриваешь втихаря. Хотя, обещал не курить, — вывела она его на чистую воду.

— Рыжик, так я одну-две в день, — оправдывался Вадик.

— Так дай мне одну.

Северов вытащил из кармана пачку и протянул ей сигарету. Лора прикурила, сильно затянула и сразу закашлялась от едкого дыма.

— Ну, вот и на хрен тебе это? Не умеешь же! — возмутился Вадик, выхватывая у нее из рук сигарету и отшвыривая окурок в сторону. — Лора, ну ты чего? Че случилось?

— Заплатили ему, говоришь… за то, чтобы его избили, он деньги получил… — прошептала Лора, глядя на огни ночного города, что простирались вокруг. Яркие, красивые. Такие далекие. — Классно… такими темпами я бы уже давно миллионером стала.

— Не понял…

— Ничего… — буркнула Лора, резко развернулась, направляясь к выходу. Вадик остановил ее, обняв за сильно трясущиеся плечи.

— Договаривай. Не сбежишь в этот раз.

Лора потерянно взглянула ему в глаза. Она никому не рассказывала. Даже Лаврентьеву. А он ее лучший друг. Да и как о таком расскажешь?!

— Вадик, я… не надо… — взмолилась в отчаянии Лора.

— Говори, — настаивал он. Почему он не может ее просто оставить в покое?!

— Он на полу лежал, пока его избивали. Ну, боец. И руками голову прикрывал. Чтобы по ней не попали. Я так тоже делала. А то в голову ― слишком больно. Отходишь дольше, чем обычно, — выдохнула Лора и замолчала.

— Значит, все же не авария, — с шумом выдохнул Северов.

— Что? — не поняла Лора.

— Ничего, продолжай.

Она высвободилась из его объятий и вновь подошла к перилам террасы. Наверное, если не смотреть в лицо собеседнику, будет проще говорить. Яркие огни города мерцали, переливаясь разноцветными красками. Красивый вид. Завораживающий. Что не скажешь о жутких воспоминаниях, которые всплывали у нее в памяти. Почему нельзя стереть их, словно ластиком на бумаге? Пара движений резинкой ― и не было ничего! Больше никогда не помнишь, не ужасаешься и не должна вновь и вновь погружаться в свой персональный ад, который преследует тебя. Хоть она изо всех сил старается бежать от него, подальше, быстрее, однако тщетно. Он все равно настигает. Пусть и в воспоминаниях.

— Анатолия Ткача все считали идеальным. До сих пор так думают. Идеальный муж, идеальный отец. Светило медицинских наук. Лауреат Нобелевской премии! — Лора горько ухмыльнулась. — Как умилялись учителя и соседи, когда такой великолепный мужчина водил свою маленькую дочурку в школу. Они думали, какой он заботливый, когда поправлял ей ворот свитера и теплый шарф, чтобы не замерзла. Только они не догадывались, что Анатолий Валерьевич это делал, чтобы моих синяков заметно не было, ― Лора прервалась, выдохнула с силой и продолжила: — Летом еще ничего было. Жить можно. Но это понятно, одежда открытая, мог спалиться. Да и дед меня часто забирал к себе на каникулы. Он в Сочи жил. Осенью и зимой совсем тяжко приходилось. Он будто отрывался за потерянное летом время. По лицу обычно не бил. Один раз только, сломал челюсть. Мне лет десять было. Я тогда полгода через трубочку ела. Плохо заживало. А врачам он объяснил, что я жутко неуклюжая. Вечно что-то ломаю себе. Под ноги не смотрю, — Лора скривилась. — И никто, Вадик, никто не задался вопросом, что ж я так часто себе ломаю что-то? Руки, ноги, ребра. Почему ребенок такой зажатый, угрюмый и не хочет возвращаться домой из школы? Всем плевать было. А я как на расстрел шла. Каждый чертов день, — Лора прикрыла глаза и стиснула зубы. ― Матери тоже доставалось. Но меньше. Тоже понятно. Жена, все-таки. Знаешь, я никогда не понимала, а за что? Ну, что я такого сделала, чтобы меня избивать каждый день? Я не прибедняюсь, не подумай. Каждый гребанный день. За что? Ребенок как ребенок. А потом до меня дошло: а просто так! — Лора засмеялась. — Просто потому, что мог, — она затрясла головой, будто пыталась отряхнуться от воспоминаний. — Никто не защищал. Мать его боялась. Или любила. До сих пор не могу понять, почему она с ним живет. Дед не знал. Но это моя вина. Я не рассказывала. Мне было почему-то стыдно. Дурацкое чувство, я знаю. Но мне так хотелось забыться, хотя бы на то время, пока гощу у дедушки. Не вспоминать, не думать, не чувствовать. Быть обычным ребенком, которого любят. Да и что дед смог бы сделать? У Анатолия Ткач хорошие связи. Ничего бы он не сделал. Стало бы только хуже. Он мог легко навредить дедуле, а деда я любила. Сильно, ― то ли себе доказывала Лора правильность своего решения, то ли Северову.

Пока Лора говорила, Вадик, кажется, успел скурить полпачки сигарет залпом. Он очень внимательно ее слушал. А когда она остановилась, он спросил:

— А потом ты сбежала…

— Ага. В семнадцать. Достало просто. Я смогла. Егору тогда папа квартиру подарил. Ну, он мне разрешил там жить.

— Рыжик, не сходится чего-то, — Вадик прищурился и смотрел на нее с подозрением. — Столько лет терпела, а сбежала только в семнадцать? Почему не в пятнадцать, не в шестнадцать? Ты ж, если чего не по-твоему, бежишь сразу, только пятки сверкают! Ищи тебя потом, хрен пойми где. А тут психанула только тогда? И как так вышло, что он не искал? Не пытался вернуть?

Лора не могла. Она не хотела делиться. И так чересчур много рассказала. Однако она прекрасно понимала, что если Вадик задался идеей докопаться до истины, то он не остановится, пока не узнает. Да и врать ему не хотелось. Почему-то…

— Рыжик, что он сделал? — спросил Вадик, заметя, что она не спешит откровенничать. — Я такое в детдоме повидал, закачаешься… Ты мне не рассказывай сказки, что он просто тебя п. здил. Че он конкретно сделал, когда тебе исполнилось семнадцать?