Давайте поиграем, папа-босс!

— Да! — с вызовом отвечает.

— Зря, Варя, зря, — предупреждаю её. Не с тем играться вздумала. Особенно когда я сейчас такой. — Я жутко зол, потому что меня пытались провести.

Умело, я хочу сказать.

Играть она умеет. Не зря Снегурочку на детских утренниках играла, опыта поднабралась.

Эта проблема выпрямляется, поправляет волосы и лукаво улыбается, прячась за диваном.

— Ну, скажи же, что я хорошо играю? — гордится собой. — Ты даже ничего и не понял.

— Хуже только делаешь, — шиплю. И снова вижу этот озорной язык, что между губок протиснулся. И это всё. Последнее, что я терплю, срываясь с места. — Иди сюда, маленькая пакость!

Варя. За несколько часов до этого

— Ой, — простонала, уже прощаясь с жизнью. Но тут же чувствую на своём теле чьи-то руки. Поскальзываюсь и медленно опускаюсь вниз под тяжёлый и недовольный вздох. Но ничем не ударяюсь. Спокойно приземляюсь на холодную землю. Ничего перед глазами не вижу — шапка съехала.

— Под ноги смотреть надо, — басит недовольно над головой злобный голос. Ого от него агрессия прёт. — Вставай давай.

Я никак не реагирую на недоброжелательный тон. Этот человек помог мне! Мне падать нельзя, а я, дура, рот разинула. А если бы у меня выкидыш был? Боже, такое врагам не пожелаешь.

Мне помогают встать, и я наконец поправляю шапку и смотрю на своего спасителя. Мужчина лет тридцати пяти. Хм, внешность очень знакомая такая, приятная, брутальная. Да и взгляд. Хмурюсь, изучая его.

Точно!

— Ой, вы ж Артур Беркутов, правильно? Вы ещё это… — вспоминаю, где его видела.

— Ты головой не ударилась? — вдруг перебивает. Ну он и грубиян. По-человечески общаться не может? — Под ноги смотри.

— Я это уже слышала, — хмурюсь. Капец. Я думала, такой человек, как он, намного милее. Он же там благотворительностью занимается, бизнес свой. А он… Я разочарована.

— Напомню, — выплёвывает. — Вдруг ты ударилась и забыла.

И мимо проходит.

— Спасибо, — кричу ему в спину. Он хоть и говнюк, но поблагодарить его надо! Хотя я злиться начинаю и беситься.

Осадок на душе остался неприятный.

— Себе оставь. У тебя там телефон под машину упал.

Я хлопаю себя по карманам. Точно, телефон! Подарочек мой любимый! Выронила всё ж! Наклоняюсь, встаю на коленки и залезаю под единственную машину поблизости. Фига далеко улетел! С трудом достаю его, засовывая голову под махину. Спасибо, что у машины посадка высокая!

Когда хватаю телефон — от радости ползу назад. Но совершенно не жду, что так долбанусь о низ этой металлической банки!

Больно становится от резкого удара. Хватаюсь за затылок и скулю, чувствуя, что там точно шишка появится.

Бли-и-ин! Плакать охота! Глаза щиплет. Хорошо, что ещё последние мозги себе не отбила!

Сижу, шмыгаю носом и тру макушку.

— Да чтоб тебя!..

— Знаешь, я так и думал, что ты глупая, — раздается над головой. Я вздрагиваю, быстро поднимаюсь и выпрямляюсь, смотря на Беркутова. Он меня что, преследует? Чего не уходит? — То под ноги не смотришь, то в холодном снегу сидишь.

— Я ударилась, — шиплю на него. Раздражает!

— А, ясно, память потеряла, — хмыкает так, будто это ожидаемо.

— Ты чего вообще пристал ко мне? — начинаю злиться. — Иди своей дорогой.

— Вот так и помогай глупым девицам, — шипит сквозь зубы. — Ты перчатки потеряла.

Кидает мне их, разворачивается, засунув руки в карманы куртки, и уходит. Вот и пусть катится своей дорогой!

Отряхиваю телефон и задумываюсь.

А вообще, он неплохую идею мне подкинул.

Как сэкономить десять тысяч и помириться с мужчиной?

Нужно вовремя притвориться дурочкой. Или же получить кратковременную амнезию.

Настоящее время

— Фот так фсё и было, — с трудом проговариваю, пока сильные пальцы сжимают мои щёки, играясь со мной. Хватаюсь за запястье и отстраняю ладонь от себя. — А ну перестань, синяки скоро появятся!

— Не нравится? — ехидненько так недоумевает. — Я тебя сейчас затискаю настолько, что ты встать потом не сможешь.

— Ты меня быстрее задавишь, — хриплю. Нельзя же так сильно обниматься!

— А надо было быстрее бегать, — парирует на мои слова. Здесь я с ним согласна. Я успела только выскочить на улицу и пробежать несколько метров. Потом я поскользнулась, и благо — Марат вовремя догнал меня и поймал. Поднял на руки и занёс меня обратно в клуб. И теперь мы запертые сидим в какой-то комнате на диване, пока очередной кусочек мандаринки отправляется мне в рот.

— Ты жесток, — выпаливаю. Не могу. Он прекрасно знает, что я люблю мандарины, и теперь кормит меня ими так много, что я сама готова выплюнуть лакомый фрукт изо рта. — Но я уже выучила урок! Отпусти меня.

— Не отпущу, — сильнее к горячему телу прижимает. — Нам ещё поговорить надо. Решить всё.

Я опускаю взгляд вниз, немного расслабляюсь и трогаю ладонь Марата. Она у него большая, широкая. А кожа до жути горячая. Я вожу ноготком по линиям жизни и не знаю, что сказать.

— О чём? — бубню себе под нос.

— О будущем. О ребёнке.

О моём или Наташином, интересно?

— Где жить будем, когда поженимся.

— Ну, не зна-а-аю, — стойте, стойте, какая женитьба? — Это, конечно, здорово, что ты развёлся.

Очень-очень! Одной проблемой меньше.

— Но не знаю, в курсе ты там или нет, но… У тебя там ребёнок скоро родится. У Наташи. Мне Снежка рассказала, что из-за неё она… — я прерываюсь, потому что не хочу об этом говорить. Он ведь опять сторону ребёнка примет, и я боюсь, что мы снова поссоримся, когда я начну разговор о дочери.

— Договаривай.

Я вздыхаю. Если мы опять поругаемся… Я его убью.

— Снежка мне рассказала, что Наташа её подговорила всё сделать. Если я буду рядом с тобой, братик не родится, — я закусываю губу, боясь его реакции.

— Я в курсе, дочь поведала.

Издаю облегчённый стон.

Ну, хоть что-то хорошее!

— Ты так не стони. А то мне тебя трогать нельзя.

— Нельзя, — качаю головой чисто из вредности. Можно всё, но это месть за мандарины.

— Не бойся, — чувствую горячее дыхание на ушке. И горячий язык, что дотрагивается до мочки. — Я всё решил. Потребовалось немного времени, но всё же. Наташа беременна, но не от меня. Мы сделали ДНК, во всём разобрались. И я добился того, чтобы мама с дочерью виделась максимум раз в месяц, чтобы не пудрила ребёнку мозги. А сам ребёнок… Жуть как раскаивается.

Мне дико приятно становится от этой новости. Тяжёлый груз, давивший на мои плечи всё это время, с шумом падает вниз. А я вот облегчённо выдыхаю, чувствуя наконец свободу.

— Она, знаешь, что сейчас делает?

— М?

— Полы моет каждый день, — глухо, но искренне смеётся.

— Да ладно?! — восклицаю. Не могу представить! — Ты её заставил?

— Нет, сама. Грехи свои замаливает.

Мне отчего-то становится смешно. До этого я не могла представить ту маленькую девочку, работающую хоть с чем-то. А тут швабра. Удивляет.

— Поэтому я не вижу ничего плохого, если мы сойдёмся снова, — Марат неожиданно целует меня в то место, где сейчас есть маленькая шишка. — Конечно, если ты простила такого барана, как я.

Мне хочется заурчать, как довольная и заласканная кошка. Что, в принципе, и делаю, когда выговариваю одно короткое, но решающее:

— Простила.

Улыбаюсь.

— Но! — пусть не думает, что всё так просто. — У тебя есть любовница. Я помню. Она тебе фотки отправляла.

— Чего? — недопонимает меня.

— На новый год ты должен был с ней встретиться, — насупившись, поджимаю губки.

— А, — его словно озаряет. — Вера. Вон ты чего. Между нами всё кончено. Ещё давно. Как тебя встретил, мне никто уже не нужен.

Умеет же он задобрить. Ладно, главное, что мы всё решили. А пока сильнее сжимаю его ладонь и млею от тепла его тела.