Легенды и были таежного края

* * *

Аборигены тайги были отнюдь не чужды восприятию всего нового, что могло до них дойти и быть практически применимым. Они совершенствовали орудия труда, делали попытки сочетать различные виды хозяйственной деятельности в рамках единой экономической структуры. Однако развитие производительных сил и реальных средств производства не позволило им преодолеть суровость природных условий и перейти на качественно новый уровень производящего хозяйства. На протяжении всей многовековой истории они так и не смогли преодолеть этот рубеж. Их хозяйство осталось присваивающим.

Разумеется, в разные хронологические периоды в разных экологических микропоясах баланс отраслей охотничье-рыболовческого хозяйства колебался в ту или иную сторону. Определенное воздействие на это оказывала и конъюнктура внешних связен. Так, возможность реализации продуктов охоты (прежде всего пушнины) привела, по словам Г. И. Пелих, к гипертрофированному развитию охотничьих промыслов и преимущественной ориентации на добычу пушного зверя. Хозяйство таежного населения приобретало черты товарного производства.

Стремление к расширению пушных промыслов, увеличению добычи зверя объективно вступало в противоречие с биологическими ресурсами конкретной охотничьей территории. Ола же жестко сдерживала и рост населения. Проблема стабильного жизнеобеспечения всегда оставалась для западно-сибирских аборигенов одной из острейших. Поскольку увеличение количества продуктов за счет еще более интенсивного использования угодий было невозможным, с особой силой встала проблема территорий. Все это в тесном переплетении о явлениями социального порядка и создавало обстановку неизбежной войны «всех против всех».

На жизнь аборигенов тайги огромное влияние оказывала политическая обстановка на южных лесостепных территориях. Исторически зафиксированные внедрения в таежную зону южного населения в связи с экспансией тюркских каганатов или последствиями монгольских походов охватывали в первую очередь экологически наиболее благоприятные (а поэтому уже освоенные таежниками) районы. В итоге — уплотнение населения, консолидация различных объединений военно-оборонительного характера. Все это происходило благодаря вооруженным столкновениям и обострялось междоусобицами аборигенов тайги.

Фольклор коренного населения Западной Сибири донос до наших дней многочисленные и яркие описания подобных столкновений: жестокость и беспощадность нападающих, которые убивают всех жителей, не оставляя даже «привязанной к шесту собаки», картины уничтоженных поселков с площадями, усеянными жертвами («кусками женщин и мужей»). Противник стремится захватить и перебить все мужское население, и в первую очередь военного предводителя, затем — оставшихся в живых женщин, грабит имущество. Военным предводителем в этих случаях в фольклоре выступает глава семьи или хозяин стойбища. Образ такого военачальника мы встречали в целом ряде хантыйских и селькупских преданий. Характерной чертой таких повествований, помимо глубокого реализма, является необыкновенная конкретность в указании непосредственного места действия. Как правило, в предании фигурирует определенный поселок или городок, следы которого можно обнаружить и в наши дни. В одной из легенд — «О девяти братьях», записанной А. П. Дульзоном на Чулыме, как раз и повествуется о таких локальных «семейных» конфликтах, когда семья выступает самостоятельной военной единицей:

«Несколько отрядов остяков незаметно подкрались к городку «Девяти братьев» и укрылись в ложбинке. Дождавшись появления одного из ничего не подозревающих братьев, они внезапно поразили его стрелами. Предсмертный крик падающего послужил сигналом к спешной организации обороны. Оборону возглавляет «старик» (глава городка). Осажденные успешно защищаются, и еще не известно, чем бы все окончилось, если бы вражеская стрела не поразила старика — военного предводителя. После его гибели сторона братьев, потеряв опору, стала слабеть; остяки быстро наседали и перебили всех»…

Развалины городка «Девяти братьев» до сих пор видны в южной части деревин Обрыв (Обруб) Тегульдетского района Томской области. Городище занимает площадь около 1200 квадратных метров, окружено рвом и валом. На нем большая яма, оставшаяся от жилища.

Понятно, что население поселка могло реально противостоять примерно такой же по численности группе людей. Для обеспечения безопасности этого было недостаточно — ров и тын не могли быть надежной защитой от нападения большого отряда. Нужна была более мощная социальная система, способная и защитить людей, и упорядочить их жизнь, накладывая на них обязательства, но и гарантируя определенные права.

В позднее время, начиная с XVII века, таким гарантом относительно спокойного существования коренного населения Сибири и смежных с ней территорий являлась русская административная система. Одной из ее задач было прекращение и недопущение впредь междоусобиц, грабежа и разбоя. Недвусмысленно говорят об этом архивные документы, в том числе царские грамоты. Например, в одной из них, посланной в 1601 году от имени «царя и великого князя Бориса Федоровича (Годунова) всея Руси» воеводе М. Д. Львову, речь идет о жалобе печорских «вагуличей» (манси) на группу зырян (комп). Эта группа напала на вогульское селение, убив при этом его жителей «Тукума да Парью, да братей их Такуба да Мачю Куенковых детей, а жены их и дети в полон поймали. А взяли деи те зыряня… шесть сороков и семь соболей, цена им сто пятнадцать рублев с полтиной, да семь бобров черных, да тринадцать карих, и цена им пятнадцать рублев, да пять котлов медяных кошеварных… цена им семь рублев с полтиною…)[16].

Нападение, совершенное по классической схеме средневековья: убийство взрослых мужчин, захват сокровищ, пленение (а затем продажа в рабство) женщин и детей, не осталось безнаказанным. «И, как к вам ся наша грамота придет, — пишет воеводе царь Борис, — и вы б… зырянам велели заказ учинить крепкой, чтоб они меж собою не воевались, и до смерти меж себя нихто пиково не побивал. И… вагуличам обиды и тесноты впредь не чинили. А хто… вагуличам… обиду и насильство учинит, или меж себя хто станет воеватца, и тем людям вперед быти от нас в великой опале и каженным смертью.

А в том убийстве… вы б их в том судили и всякими сысками сыскали накрепко. Да по суду своему и по сыску их управу учинили без волокитно по нашему указу».

Русская власть не только пресекала разного рода нападения и междоусобицы, но и стремилась оградить аборигенов от произвола и злоупотреблений со стороны недобросовестных представителей ее нижнего звена, непосредственно соприкасавшегося с коренным населением. Так, в грамоте, посланной воеводе В. П. Головину (1598 год), идет речь о ясачном сборщике Третьячке Кобылкине, который «бил и грабил вагулич». «И как вам ся наша грамота придет, — говорится в тексте, — и вы б тотчас выбрали на Верхотурье сына боярского, который бы был добр и прост, и душею прям, и кому мочно во всем в нашем верить, и… послали бы… ево на Чюсовую и Сылву для сыску и письма… А приехав в Чюсовую и на Сылву… сказывали вслух гораздо всякому остяку и вагулетину во всех юртах, что мы их, остяков и вагулич, пожаловали, а Третьячка Кобылкина для ево воровства и насильства от есачного збору отставили. И они бы все остяки и вагуличи ево, Третьячка Кобылкина, ни в чем впред не боялись, сказывали бы про него, про Третьячка, и про ево воровство и про всякое насильство в обысках правду безо всякие боязни, что ему, Третьячку, вперед на Чюсовой и на Сылве в есачных зборщиках не быти».

Точно так же администрация стремилась к сохранению традиционно сложившейся системы владения угодьями и наследования их. По жалобе «новокрещенного вогулетина» Булатко Алеева на «пермичей и усольцев», которые в «его отцовскую отчину ходят… и звери бьют, и сены покосы косят насильством», в грамоте воеводе И. М. Вяземскому от имени царя был дан недвусмысленный ответ: «Как к вам… грамота придет, и вы бы… косвинских вагуличь расспросили подлинно: урочища вверх по Турье-речке средь верхотурсково Волочку вотчина была Булаткова отца Алея или иных вагулич, и хто тем урочищем преж всего владел… А буде косвинские вагуличи скажут, что то урочище была вотчина Булатова отца Алея… тою вотчиною владети ему, Булатку»[17].

Разумеется, наивно было бы полагать, что воеводы и другие должностные лица пеклись прежде всего о благоденствии сибирских аборигенов, хотя и среди них были люди, искренне желавшие добра «остякам и вагуличам». Основными целями царской администрации являлись, конечно, расширение территории Русского государства, закрепление на новых рубежах, исправный сбор ясака. Однако достижение этих целей было возможно только в условиях спокойной, размеренной, безопасной жизни коренного населения. К этому упорно стремилась местная власть и, надо сказать, успешно этого добивалась. Нападения, грабеж, военные столкновения становились постепенно явлениями исключительными. Население обрело спокойствие. Однако мощная социальная система Русского государства вобрала в себя Сибирь лишь с конца XVI века. Что же было раньше? Имелась ли у коренного населения, пусть в зачаточной форме, своя организация, обеспечивавшая нормальное функционирование жизни общества? А если имелась, то что она собой представляла? Об этом мы попытаемся рассказать в следующей главе.