Легенды и были таежного края

Читатель, вероятно, обратил внимание на то, что духи-предки связаны с миром природы многими «нитями», как и различные духи леса, хозяева зверей и угодий. Более того, подчас границы между духом и живой природой вообще не существует. У хантов есть многочисленные представления о происхождении некоторых духов от растений. Сохранились и представления о тесной связи фигурки духа с тем деревом, из которой опа сделана. Наконец, встречаются факты почитания не поляны с амбарчиком в священном лесу, а самой этой рощи. В некоторых случаях в роще нет особого изображения почитаемого духа, он просто не «выделен» из стволов деревьев, составляющих рощу. Во всех приведенных примерах почитание природы удалено от предполагаемого первообразца: отношения к миру природы как к чему-то цельному, не расчленяемому на «духов» и «недухов». Но границы неуловимо меняются, и на месте почитаемой рощи в качестве объекта поклонения оказывается уже дух — хозяин этой рощи.

Общий вид культового места Йибы-ойка.

Помимо благожелательных духов, человек мог встретить в тайге существ иного характера. Так, в мансийской мифологии и фольклоре часто встречаются упоминания о менквах, лесных богатырях, враждебных по отношению к человеку. Для хантов и манси менквы были не только персонажами мифов и сказок. До недавнего прошлого в лесах можно было видеть установленные людьми деревянные изваяния этих богатырей. Довелось встретиться с менквами и нам.

Во время одного из походов, целью которого было обнаружение остатков древнего святилища, проводник вывел нас на гриву, поросшую елями и мелким частым березняком. Место было пустынное, до ближайшего жилья не менее 50 километров. Здесь на небольшой поляне, в призрачных сумерках летней ночи мы увидели семь деревянных изваяний. Обернутые белой тканью, они были хорошо заметны на фоне темной степы древесных стволов. Менквы, согласно угорской традиции, были изображены как люди с остроконечными головами, напоминающими боевые шлемы богатырей. Как передовая застава, они стояли, преграждая путь к большому святилищу. Раньше здесь делали остановку, угощали менквов и, при необходимости, заменяли обветшавшие фигуры новыми. Происходило это один раз в семь лет. Отслужившие свой срок фигуры лежали рядом с новыми, покрытые яркими пятнами мхов и лишайников. Любопытно, что подобных лесных «застав» в тайге было множество. Мы неоднократно слышали рассказы о них, с точным указанием местонахождения лесных богатырей. Увы, добраться до них по удалось. Возникает закономерный вопрос: зачем ставили в тайге множество изваяний менквов? Возможно, это был своеобразный способ наглядного воплощения мифологии: менквы в рассказах манси проделали большой путь, поднимаясь от устья Оби вверх по течению, по ее притокам. Места их стоянок и обозначают деревянные фигуры воинов. Тем самым мифологические события неопределенного прошлого как бы привязывались к конкретным деталям ландшафта, становились достовернее и актуальнее.

Однако менквы рисуются в угорском фольклоре неоднозначно. Можно думать, что это весьма древние персонажи пантеона, образы которых не оставались неизменными на протяжении веков. Так, мы находим в фольклоре сюжеты о менквах-людоедах, менквах как первых людях и менквах-богатырях. В более архаичных сюжетах менкв — деревянный гигант, вытесанный когда-то верховным божеством из ствола лиственницы. Менквы нападают на людей, убивают и съедают их. При внешнем человекоподобии весь образ жизни менква, его наклонности — воплощение начала, противного человеку. Это гиперболизированный образ чужого, враждебного. Люди полагали, что убить менква можно, только выстрелив из ружья медной пулей в грудь великана, где находится его уязвимое место. Антиподами менквов являются добрые лесные духи — Мис хум и Мне нэ, о которых уже упоминалось выше.

В сонме окружавших человека духов выделяются мифологические персонажи, не имеющие определенного облика. Это мансинские духи «куль», которые могли причинить человеку зло, наслать на него болезнь и так далее. Иногда человек ощущает их присутствие — это могут быть мелькнувшая в лесу неясная тень, призрак. Их можно увидеть во сне. Однако обычным людям было трудно своими силами противостоять козням мелких злых духов. Эту задачу выполняли шаманы, специалисты по общению с представителями иного мира.

Мы не задавались целью дать обзор всей обско-угорской мифологии и культовой практики. В кратком очерке нам хотелось обрисовать круг представлений и верований самых актуальных для средневековых жителей тайги. Представляется, что наиболее разработанными были те сюжеты, которые затрагивали низший уровень пантеона; речь идет о духах и существах, которые были соседями людей, постоянно вмешивались в их жизнь, ждали приношений и жертв. И все же рассказ о мировоззрении будет неполным, если не остановиться на высших фигурах пантеона. Именно с этими персонажами связаны наиболее значительные «события» в истории мироздания.

Сразу отметим, что сохранившиеся сюжеты обско-угорской мифологии отчасти фрагментарны, отчасти противоречивы. Вероятно, общественное сознание той далекой эпохи не стремилось к унификации картины мира. Если существовали противоречивые версии возникновения мира или взаимоотношения божеств, они лишь взаимно дополняли друг друга. Впрочем, среди древнейших мифологических сюжетов о сотворении мира мы обнаруживаем тексты, известные не только аборигенам Западной Сибири, но и более широкому кругу народов. В частности, это сюжет с водоплавающей птицей.

По приказанию первоначального бога Корс-торума гагара пыряла в глубины океана и доставала со дна землю. Эта земля стала разрастаться так быстро, что на третий день птицы смогли облететь ее лишь за три дня. Не случайно в мифе появляется водоплавающая птица. Именно ей — среди всех представителей животного мира — доступны все сферы пространства: воздушный океан, поверхность воды (или земли) и глубины моря. Тем самым гагара оказывается наиболее подходящим персонажем для мифологического сюжета. Она «связывает» все три мира. Судьба созданной Земли оказалась непростой. На ней разрастались леса, и земля, плавающая в океане, становилась все более тяжелой. Лесные пожары, посылаемые Нуми-торумом '(сыном Корс-торума), облегчали землю, не давая ей утонуть. Согласно мансийскому мифу, на земле в это время уже жили богатыри (отыры), беспрестанно воевавшие друг с другом. Их воинственность была столь велика, что даже вмешательство Нуми-торума не остановило кровопролития. Тогда великий торум спустился на землю и поджег ее. Уцелевшие после пожара богатыри стали строить себе землянки. Остатки таких землянок сохранились, по представлениям манси, до сих пор: это следы средневековых городищ и поселений.

Так люди перебросили своеобразный «мостик» между далекой эпохой «первых богатырей» и реалиями современной жизни. Обитавшие в землянках богатыри, как повествует миф, погибли во время потопа. Только таким образом Нуми-торуму удалось остановить кровопролитную вражду богатырей. Осталось в живых лишь семь сыновей верховного бога (которые по своим правам и поступкам могут быть отнесены к богатырскому «сословию»). Тема вражды, войны, соперничества богатырей распространяется и на древнейшие периоды мифологической истории, что говорит о значимости этой темы для реальной истории таежного Приобья.

После потопа творец был вынужден повторить свой опыт создания живых существ. Из лиственничных бревен он сотворил менквов, по им не было суждено стать настоящими людьми. Только на третий раз удалось сделать людей. Сплетя из тальника остовы, творец обмазал их глиной, дунул на них, и ожившие фигуры положили начало человеческому роду.

Итак, наиболее активными и почитаемыми фигурами пантеона обских угров являются Нуми-торум и члены его семьи. По представлениям манси, Нуми-торум посылает на землю солнечный свет, постоянно следит за всем происходящим в человеческом мире. Ему приданы черты самого дневного светила: верховный бог блестит, как золото, а одни из его эпитетов — «Золотой свет». Встречаются упоминания об антиподе Нуми-торума, владыке подземного мира Куль-отыре. Согласно одной из версий мифа, именно Куль-отыр в облике птицы поднял со дна первичного океана землю. В дальнейшем пути небесного бога и его помощника разошлись резко: они стали править противостоящими сферами мироздания. Антагонизм божеств «верха» и «низа» проявляется в разных ситуациях. Однажды на святилище Куль-отыра (где он выступал в роли духа — покровителя населения маленького мансийского селения) нам довелось услышать рассказ о том, что Нуми-торум «не любит это место». Когда над священным островом проходит туча, то обязательно гремит гром. Так Нуми-торум «приветствует» Куль-отыра.

Обителью Нуми-торума является небосвод, через отверстие творец наблюдает за миром люден. Туда можно попасть, поднявшись по лестнице или столбу (мотив, широко известный различным народам мира). В мансийских мифах часто подчеркивается миролюбивый характер Нуми-торума: он никогда не имеет при себе оружия.

Посланниками верховного бога на земле считаются семь его сыновей. Они непосредственно участвуют в земной жизни, и манси прекрасно знают их прав, привычки и «место жительства». Последнее обстоятельство примечательно. Территория расселения манси оказывается как бы поделенной между сыновьями Нуми-торума. Обладая двойственной природой, сыновья Нуми-торума связывают небесный и земной миры. Самый старший из сыновей — Полум-торум — жил на реке Полым (полум) вместе с женой и детьми. В его ведении находились вся рыба и звери окрестных мест. Полум-торум считался божеством грозным и решительным. По приданиям, во время борьбы он обращался в огромную березу, которую манси почитали еще в XIX веке. Есть легенда, в которой Полум-торуму в облике дерева приносятся человеческие жертвы. Так, если человек терял покой и рассудок, он якобы сам прибегал к дереву и добровольно расставался с жизнью. Считалось, что его «призвал» Полум-торум.

Другой сын Нуми-торума — Нёр-ойка — жил у священного озера Ялпып-тур, в истоках Северной Сосьвы, и считался покровителем оленьих стад. Благополучие людей-оленеводов зависело от его расположения. Жил он с семьей в каменном доме. У манси существовало реальное изображение Нёр-ойки, хранившееся, по-видимому, на святилище. Раз в три года изображение Нёр-ойки люди отвозили на реку Пелым, давая братьям возможность «увидеться».

Третий сын — Аутья-отыр — имеет вид щуки и живет в устье Оби. Там он распределяет, согласно указаниям отца, рыбу между людьми. Вообще, сыновья Нуми-торума могли изменять свой облик: один обращался в рыбу, другой — в лебедя. При этом многие из сыновей вели весьма неспокойный образ жизни, проводя время в военных походах, схватках.

Как и полагается в мифологической традиции, один из сыновей, а именно младший, выделяется среди своих собратьев. В данном случае это Мир-сусне-хум (Человек, озирающий мир), важнейшая фигура обского пантеона.