Пункт назначения 1991. Целитель

* * *

На пятый день установилась неожиданная жара. Солнце палило нещадно. После обеда мы выбрались на море. Расстелили на песке большое покрывало, придавили углы крупной галькой. Уселись с видом на синие волны.

Там я решил оторваться от души, тем более, что повязки с меня уже сняли. Викиными стараниями синяки самым волшебным образом почти рассосались. Напоминала о них прощальная желтизна с редкими вкраплениями фиолетового. Без следа ушло воспаление. Ранки затянулись. Пальцы больше не напоминали переваренные сардельки.

Вера взяла мою ладонь, провела пальцем, покачала головой, сказала:

— На тебе все заживает, как на собаке. Даже удивительно.

— Раньше такого не было, — согласился я. — Даже и не знаю, на что это исцеление списать: на Викино мастерство или на мои собственные умения.

Вика фыркнула, прижалась с другой стороны к моему плечу щекой:

— Вечно ты все пытаешься себе приписать!

Я ее обнял, пообещал:

— Больше не буду.

— То-то же, — она вырвалась из объятий, погрозила пальцем, — смотри, обижусь и уйду.

— Куда ты от меня денешься?

Я сгреб ее, подмял под себя, повалил нечаянно мимо покрывала на песок. Поцеловал по-настоящему, от души. Она неожиданно стушевалась, принялась отпихивать меня ладонями, покраснела.

— Олег, ну ты чего? Мы же не одни.

Влад поднялся, протянул Вере руку, усмехнулся:

— Пойдем, любовь моя, не будем мешать, не видишь — молодожены стесняются.

Я поднял Вику обнял за плечи. Прошептал:

— Глупышка ты у меня еще.

Прошептал и испугался. Кто знает женщин? Кто сможет предугадать их реакцию? Но Вика все поняла правильно. Не стала затевать скандал. Только предложила:

— Пойдем купаться?

— Пошли.

Я резко встал, подхватил ее на руки, понес в сторону моря. Вика прижалась, обняла меня за шею и неожиданно сказала:

— Я люблю тебя.

Сердце мое пропустило удар. Чувства были на удивление взаимны. Наверное, нужно было три раза умереть, чтобы обрести нечаянное счастье. Я не ответил ничего. Да это было и не нужно. Она все прекрасно поняла без слов.

Домой мы вернулись затемно, когда жара окончательно спала.

Потом была постель. Я любил Вику, Вику любила меня. Мы никуда не спешили. Мы ничего не боялись. У нас была чертова уйма времени впереди.

А ночью мне приснился сон. Просто сон. Или не просто? Не было в нем ни бабки, ни кота, ни нави. Я вновь стоял возле знакомых развалин. С синего неба светило нормальное солнце. Трава была пыльной, зеленой, камни серыми, песок желтым. Тень — обычной угольно-черной. Висела она на прежнем месте в расщелине между кусками бетона. Висела и смотрела на меня красными искрами глаз.

А потом она протянула ко мне призрачные руки.