Другие

А через несколько минут он и сам включился в происходящее, со смехом помогая дочери раскладывать полученное из рук Димы.

Спустя, наверное, полчаса, на кухне всё было рассортировано и близкие немного успокоились.

— Вика. Так что здесь происходит? Я не узнал квартиру, в которой живу уже не один год.

— Пап. Мы всё проверяли индикатором, который передал Белый.

— А… То есть Вы проверяли не только продукты, как он говорил, а и посуду и даже книги и верхнюю одежду с обувью?

— Деда. Ты не понимаешь, — заступилась за родителей Катя. — Посмотри. Сок — еда? Да. А стакан?

— Стакан не еда, — логично возразил Сергей Павлович.

— А вот и нет, — в свою очередь возразила Катя. — Мы куда наливаем сок? В стакан. А если он плохой? Тогда туда сок наливать нельзя. Потому, что и сок тогда будет плохим. Правда, мам?

— Правда, милая. Ты абсолютно права.

И Катя показала деду язык.

— В принципе, логика есть, — согласился полковник. — Хорошо. А обувь и одежда. Из неё же мы не едим и не пьём?

— Пап. Мы её носим. И она касается нас, нашего тела. Ну, сам подумай!!! — возразала уже дочь. — И это важно! Мы каждый день на себя что-нибудь одеваем. А если оно плохое?

— Может и лифт проверите? Мы же кнопки нажимам, что б тот приехал на этаж! — логично задал вопрос Сергей Павлович.

— Так. Папа. Лошадка. Вставать. Поехали к лифту, — мгновенно прореагировала внучка.

Дима уже встал на ноги и руки, готовясь к тому, что на его спину посадят Катю, но…

…Но полковник был быстрее. Он подхватил Катю на руки и попросил.

— Солнышко. А покажи и расскажи мне о том волшебном приборе, которым ты всё проверяла и ткнула меня в лоб в прихожей.

— А… Ты ж его не видел. Смотри, — и внучка сунула в руки деду прибор.

Этот был странный аппарат. По размерам вытянутый как две спичечные коробки. Ни шва. Никаких кнопок и лампочек…

Ярый покрути его в руках и заметил, чтто на одной стороне были приклеены маленькие стикеры, на которых были стрелки-надписи — «Нажимать сюда», «Смотреть сюда» и «Этой стороной прижать».

— Вика. А что нажимать? Здесь же ни одной кнопки нет.

— Пап. Мы с Катей тоже не поняли сначала, а потом увидели это, — и Виктория подала отцу вчетверо сложенный лист бумаги формата А4, на котором были три изображения аппарата.

На первом — овал, в котором горела зелёная лампочка и чуть ниже — символ улыбки.

На втором — овал, в котором горела красная лампочка, внизу — символ плача.

На третьем — обе лампочки не горят, а вместо улыбки или плача — вытянутая буква Н.

— Деда. Всё просто, — Катя, забрав из рук деда аппарат, обратилась к маме.

— Мам. Дай апельсин.

Вика подала дочке апельсин и та ткнула в него аппаратом.

— Смотри, деда, — и нажала на воображаемую кнопку, которой и не было видно.

На коробочке, в белом осветившемся овале, загорелся зелёный индикатор и из воображаемой буквы Н загорелась поперечная полоска и две верхние. Получалась улыбка.

— Мам, а теперь колбасу. Ну, вон ту, маленькую.

Виктория подала ещё целую палку колбасы.

— Смотри, деда, — Катя ткнула индикатором в колбасу и на этот раз тревожно загорелся уже красный индикатор, а ниже — поперечная палочка и две вертикальных нижних чёрточки, которые изобразили опущенные вниз уголки губ.

— А теперь ещё, — и Катя ткнула индикатором в руку деда.

— Смотри. Лампочки не горят, а мордочка — и смеётся и плачет одновременно.

— Нейтральное, — с умным видом впервые за вечер сказал Дима.

— Да, деда. Есть можно, но не нужно, — сказала Катька и с подозрением посмотрела на деда, — как и папу.

— А маму?

— А маму можно!!! — с торжеством в голосе захохотала внучка. — И меня тоже можно!!!

Дед постоял, держа внучку на руках. Помолчал и спросил у дочери.

— И чего больше получилось?

— Нейтрального, — ответил Дима. — Как ни странно, но большинство продуктов не показали ничего. Пустышки.

— Так в тех овощах и фруктах, что мы покупаем, всё полезное убивает химия, которой всё накачено. Все эти нитраты…

— Пап, — обратилась дочь, а знешь, что у тебя в кабинете самое живое?

— …

— Рога.

— Вика. Я очень надеюсь, что их мы есть не будем.

Вика засмеялась и посмотрела вокруг.

— Да уж, натворили дел. Пап, мы сейчас всё уберём. Честное слово. Сделаем так как было. Ты с Катей посиди, а мы с Димкой займёмся. Хорошо?

— Хорошо. Коль Вы разворотили наше гнездо, так и приводите сами всё в изначальное.

Сергей Павлович встал, перехватив поудобнее Катю, которая так и сидела у него на руках.

— А что ты там говорила по поводу укола?

— Пап. Я пыталась разобраться сначала сама, но у меня ничего не получилось. Я дала ЭТО — и она показала на аппарат, зажатый в руках дочери. — Кате. Она сначала покрутила его в руках, но ничего не было. А потом… Катя замерла и вытянула вперёд ладошку, на которой лежал аппарат. А тот как живой — даже, как мне показалось, немного шевельнулся и Катя вскрикнула. Я схватила её руку, в которой был индикатор, и увидела слегка припухший мизинчик. А след был такой, как после укуса комара — еле видный. Катя с удивлением посмотрела на индикатор, который держала уже другой рукой и сказала. — Кусается. Но он хороший и… прижала того к щеке.

— Ладно. Потом покажешь мне корзинку и письмо, что было в посылке. Медвежонка уже разглядел. Симпатичный. И пахнет вкусно. А аппаратом пользоваться пробовали все?

— Да, Сергей Павлович, — отозвался Дима. — У меня срабатывал с задержкой секунд в 5. У Вики намного быстрее, а у Солнышонка мгновенно.

— Деда. Эту волшебную коробочку передали мне. А кто такое может хранить и включать? Только настоящая Волшебница! Только у Вашебницы могут быть настоящие волшебные вещи!

— Ну вот. Теперь и Солнышку нашли постоянное занятие. Будет теперь этой своей волшебной коробочкой всё проверять, что принесли в дом. Согласна, Катюнь?

— Да. деда. Это всё теперь буду делать только я, — и высоко задрала свой носик, явно гордясь полученному важному заданию.

— Мам. Дай мне мишку, — попросила Катя. — Я с ним спать буду.

Мама передала медвежонка и полковник смог ближе рассмотреть игрушку.

Она и в самом деле была сделана удивительно. Шерсть — как натуральная. Внимательные блестящие глазки. Нос, на который захотелось нажать. Даже маленькие коготки были похожи на настоящие. Ни одного шва не было видно. И внешне он не выглядел игрушечным. Создавалось впечатление, что мишка и в самом деле живой, только совсем крохотный.

Сделав шаг из кухни, полковник обернулся назад и сказал своим.

— Ребята. Вы убирайтесь пока в квартире. Что плохое — выбрасывайте без жалости. Новое купим. Да, Вика. У меня в кабинете было ПЛОХОЕ?

— Только карандаши, пап.

— Ты покажешь?

— Пап, прости, но мы их уже в мусорный мешок кинули.

— Спасибо, доча. Ладно. Вы разгребайте всё, расскладывайте по местам, а в кабинете порядок я сам наведу.

Сергей Павлович, прижав к груди Катю, слушая весёлый рассказ внучки о сегодняшних событиях, понёс её в комнату.