Дом на песке

Счастливы вместе

Нарцисса отвечала за оранжерею, сады вокруг «Манора» и свежие цветы в убранстве отеля. Люциус любую свободную минуту старался проводить с ней, больше мешая, чем помогая, и всё-таки иногда удостаиваясь снисходительной улыбки. Нарцисса его восхищала. Она могла быть одновременно нежной, ухаживая за трепетными орхидеями и капризными глициниями, едва ли не разговаривая с ними — и безжалостной, когда обрезала засохшие побеги, навязывала свою волю кустам кипариса и туи, заставляя те расти в форме геометрических фигур и фантастических животных.

Её садовые ножницы не знали пощады. Она была паркой, норной, прелестной паучихой в центре серебряной сети. О её «истинной форме» Люциус старался не задумываться, но если её сестра Белла была осьминогом, то… Осьминоги и кальмары неплохо уживаются. Это хороший шанс, если его не упустить.

Но чтобы завоевать такую женщину, он должен был показать себя преданным их общему делу. И Люциус показал.

Ах, никто не знал отельное дело, как он. Никто не знал, на каких маленьких досадных случайностях зиждется слава и крах гостиниц. Какие постояльцы привлекают внимание, а какие будто бы и не существуют вовсе. Одинокие богатые старушки — чудесная цель: их родственники будут так счастливы внезапно свалившемуся наследству, что не станут выяснять, откуда к ним пришла удача. Всякие отшельники «художественных профессий» — тоже неплохо: ведь, пытаясь убежать от кризиса идей и настырных кредиторов, писатели и художники никому не сообщают свой адрес… Люциус не разделял модных тенденций других отелей, требовавших от постояльцев паспорт. О нет, они могли остановиться под любым именем. «Ваш комфорт — наша задача». А ваша кровь — наша добыча.

Заезд обычно короток, и это было на руку. На каждый поток приезжих — не больше одного исчезновения. Особенно хороши дни приезда и отъезда, когда происшествие можно списать на случившееся в пути. Сколько людей пропадает на железной дороге, вы даже себе не представляете… Впрочем, и автомобили довольно опасны, знаете, сколько маньяков орудует на трассе?

* * *

Спустя месяц они с Нарциссой стояли, перегнувшись через балюстраду второго этажа, и смотрели на ресепшен, вычисляя следующую жертву. Это стало их любимой забавой.

— Вон тот человек с портфелем, — предположила Нарцисса.

— Нет, — покачал головой Люциус. — Я думаю, он чиновник. С ним будет секретарь или помощник, плюс у них строгое расписание — слишком быстро хватятся, даже если устранить обоих. А вон та девушка?

— Похоже, довольно некрасива. Значит, путешествует не одна, — отрезала Нарцисса. — Компаньонка. Если она не принесёт своей хозяйке кофе вовремя, та разорётся на весь отель уже через час.

— Но раз она компаньонка, у неё вряд ли хорошие отношения с семьёй, — возразил Люциус. — Или как минимум она бедна. У родственников не хватит денег даже сюда доехать, не то что потребовать расследования.

— Верно, — задумчиво кивнула Нарцисса. — Значит, решено.

Их пальцы сплелись на тёмной поверхности дерева, будто плети водорослей, влекомые течением. Люциусу мучительно, до зубной боли хотелось её поцеловать, но его новая «семья» была консервативна до дрожи. Всё только после свадьбы, представьте себе…

— Нарцисса… — прошептал он. И снова слова, казалось, нашли его сами. — Ты выйдешь за меня?

Она поцеловала его первая. И это было прекрасно.

* * *

Люциус старался изо всех сил, но приход Великого Спрута всё откладывался и откладывался. Нарцисса родила светлого и полупрозрачного мальчика-осьминожка, который с комфортом угнездился в её родовой сумке ещё на шесть месяцев. Закрытая одеждой родовая сумка ничем не отличалась от обычного живота беременной, если только мальчик не начинал ворочаться слишком сильно.

Но такое было всего пару раз, и свидетелей Малфои быстро устранили. Ради разнообразия — собственноручно. Нарцисса предпочитала ножницы, но Люциусу всегда была ближе крепкая леска-удавка. Когда они отволокли новые приношения на подвальный этаж, навстречу им поднялся Снейп — как обычно, мокрый после купания в Бездне.

— Привет, а у тебя сколько? — весело окликнул его Люциус.

Снейп хмуро посмотрел на него в ответ:

— Трое. Но в отличие от этого, — он брезгливо махнул рукой в строну трупа мужчины с перерезанным горлом, — вся кровь осталась в теле… Впрочем, они могут пригодиться. Поспешите: Риддлу необходимы ещё двое для пентаграммы. Он будет гадать о Приходе Спрута.

Нарцисса закатила глаза, но ничего не сказала. Только когда Снейп ушёл, она тихим шёпотом пожаловалась мужу:

— Иногда я думаю: какая же будет грязь, когда это случится… Великий потоп, глобальное потепление… все эти трупы в воде. Ни одна рыба не съест столько трупов. А атомные станции? Надо было заниматься этим раньше!

— И тогда ты бы не смогла выращивать орхидеи, — подколол её Люциус. — Только водоросли.

Она на мгновение задумалась:

— Да, мне будет не хватать моих цветов. И тихой спокойной жизни. Скрываться от всех не так уж и плохо — всегда можешь побыть наедине с собой.

* * *

И вот тогда-то всё и пошло наперекосяк.

Гадание закончилось банально — Спруту нужна ещё одна жертва, на этот раз полностью «невинная», что в переводе означает ребёнок, желательно младенец. Люциус, правда, полагал, что некоторые уже рождаются несносными комками крика и вредности, но уже на втором месяце лихорадочных поисков был готов на любые варианты.

Но Сезон давно закончился, на дворе стоял конец октября. И где найти младенца в такую скверную погоду? Кто вообще приезжает в курортные города осенью?

Малфой окончательно отчаялся, когда как-то раз, проходя мимо кафе, увидел за столиком незнакомую рыжую женщину… с ребёнком. Она была не из местных! Приезжая! Наконец-то… удивительная удача. Люциус едва не побежал обратно в отель, чтобы сообщить всем удивительную новость, но решил вначале закрепить успех: зашёл, якобы случайно споткнулся возле неё, смахнул со стола кофе, извинился и вызвался купить замену.

Разговорился с женщиной, узнав, что она приехала на утреннем автобусе и пробудет в городке несколько дней, но всё ещё не нашла комнаты.

Ещё удачнее! Люциус заверил Лили (так её звали), что именно сейчас в отеле «Манор» особенная суперскидка, которой грех не воспользоваться. Разумеется, она согласилась.

Устранить Лили потом большого труда не составило. А вот мальчик…

Чёртова кровь. Чёртово правило. Ну почему Люциус не спросил эту человеческую дурочку, что привело её в город? Только позже, глядя на абсурдную и дикую картину: Снейп, рыдающий над телом человека — Люциус понял, что женщина уже здесь бывала. Приезжала на курорт — и сделала то, что делают человеческие девчонки, оказываясь летом на море: завела роман с местным. Иногда бывали такие извращенцы, которые спали с людьми (да что там — и сам Люциус до приезда сюда таким баловался). Девушка забеременела и родила.

Никогда. Никогда нельзя проливать на жертвенный алтарь кровь пришедших из вод. Даже разбавленную наполовину. Том Риддл, который должен был стать вместилищем духа Великого Спрута, сгинул. Вместе с ними ушёл под воду жертвенный зал: Белла, оба Лестрейнджа, Керроу, Руквуд, Блэк… только Снейп, отбежавший к трупу своей бывшей подружки, Малфой, ринувшийся за ним, Нарцисса и ещё семеро остались на поверхности. Прочих затянуло в водоворот и заперло где-то в глубинах вод.

Это был провал.

* * *

Или нет.

Люциус ещё не решил. Тринадцать лет спустя он ходил по отелю, принимал посетителей, обаятельно улыбался, подмигивал жене (так и не приучивший своё чувствительное обоняние к человеческим запахам), трепал по голове сына (его очень впечатляли рассказы про детство отца, и он тоже мечтал когда-нибудь напугать пару-тройку людей своим истинным обликом).

У Нарциссы были орхидеи и благотворительный фонд поддержки экологии океана.

Оставшиеся пришедшие из вод, конечно, ждали, что Великий Спрут снизойдёт. Но лично Малфой не возражал бы, если бы его приход чуть задержался.

Единственное, что его беспокоило — ремонт. Без частых жертв песчаный грунт начал слегка «плыть». Да и мальчишка с алтаря куда-то пропал. Сначала его швырнуло по другую сторону от водоворота, а когда всё успокоилось… паршивец куда-то уполз. Малфой не любил оставлять свидетелей.

Но что мог сделать какой-то мальчишка? Ему был всего год с небольшим, наверное, он и не вспомнит никогда, что случилось в его детстве…

Люциус Малфой сладко потянулся в гамаке, надвинул шляпу глубже на глаза и улыбнулся. Он не превращался в кальмара уже тринадцать лет.