Одиссея капитана Блада [англ. и рус. параллельные тексты]

Том Бишоп посоветовал ему приехать на Барбадос, и этот совет подоспел как раз в то время, когда Вильяму Бишопу из-за необузданности его характера потребовалась срочная перемена климата.

William came, and was admitted by his generous brother to a partnership in the prosperous plantation.

Вильям приехал на Барбадос, и брат сделал его совладельцем плантаций.

Some six years later, when Arabella was fifteen, her father died, leaving her in her uncle's guardianship.

Шесть лет спустя Бишоп-старший умер, оставив пятнадцатилетнюю дочь на попечение дяди.

It was perhaps his one mistake. But the goodness of his own nature coloured his views of other men; moreover, himself, he had conducted the education of his daughter, giving her an independence of character upon which perhaps he counted unduly.

Пожалуй, это была единственная его ошибка, но, будучи добрым и отзывчивым человеком, он приукрашивал и других людей. Он сам воспитывал Арабеллу, выработал в ней самостоятельность суждений и независимость характера, но, видимо, все же преувеличивал значение своего воспитания.

As things were, there was little love between uncle and niece.

Обстоятельства сложились так, что в отношениях между дядей и племянницей не было ни сердечности, ни теплоты.

But she was dutiful to him, and he was circumspect in his behaviour before her.

Она его слушалась; он в ее присутствии вел себя настороженно.

All his life, and for all his wildness, he had gone in a certain awe of his brother, whose worth he had the wit to recognize; and now it was almost as if some of that awe was transferred to his brother's child, who was also, in a sense, his partner, although she took no active part in the business of the plantations.

В свое время у Вильяма Бишопа хватило ума признать высокие достоинства своего старшего брата, и всю жизнь он испытывал перед ним какой-то благоговейный страх. После смерти брата он начал испытывать нечто похожее и в отношении дочери покойного. К тому же она была его компаньоном по плантациям, хотя и не принимала активного участия в делах.

Peter Blood judged her - as we are all too prone to judge - upon insufficient knowledge.

Питер Блад недостаточно знал Арабеллу, чтобы справедливо судить о ней.

He was very soon to have cause to correct that judgment.

И вскоре ему пришлось убедиться в своей неверной оценке ее душевных качеств.

One day towards the end of May, when the heat was beginning to grow oppressive, there crawled into Carlisle Bay a wounded, battered English ship, the Pride of Devon, her freeboard scarred and broken, her coach a gaping wreck, her mizzen so shot away that only a jagged stump remained to tell the place where it had stood.

В конце мая, когда жара стала гнетущей, в Карлайлскую бухту медленно втащился искалеченный английский корабль "Прайд оф Девон". Его борта зияли многочисленными пробоинами; на месте рубки чернела большая дыра, а от бизань-мачты, снесенной пушечным ядром, торчал жалкий обрубок с зазубренными краями.

She had been in action off Martinique with two Spanish treasure ships, and although her captain swore that the Spaniards had beset him without provocation, it is difficult to avoid a suspicion that the encounter had been brought about quite otherwise.

По словам капитана, его корабль встретился у берегов Мартиники с двумя испанскими кораблями, перевозившими ценности, и подлые испанцы якобы навязали ему неравный морской бой. Капитан клялся, что он не нападал, а только оборонялся. Но никто не верил, что бой был начат испанцами.

One of the Spaniards had fled from the combat, and if the Pride of Devon had not given chase it was probably because she was by then in no case to do so.

Один из испанских кораблей лежал, и если "Прайд оф Девон" не преследовал его, то потому лишь, что из-за повреждений он потерял свою скорость.

The other had been sunk, but not before the English ship had transferred to her own hold a good deal of the treasure aboard the Spaniard.

Второй испанский корабль был потоплен, но это случилось уже после того, как англичане сняли большую часть находившихся на нем ценностей.

It was, in fact, one of those piratical affrays which were a perpetual source of trouble between the courts of St. James's and the Escurial, complaints emanating now from one and now from the other side.

По существу, это была обычная пиратская история, одна из многих историй, являвшихся источником постоянных трений между Сент-Джеймским двором и Эскуриалом[17], которые попеременно жаловались друг на друга.

Steed, however, after the fashion of most Colonial governors, was willing enough to dull his wits to the extent of accepting the English seaman's story, disregarding any evidence that might belie it.

Тем не менее Стид, подобно большинству колониальных губернаторов, сделал вид, будто верит сообщению английского капитана.

He shared the hatred so richly deserved by arrogant, overbearing Spain that was common to men of every other nation from the Bahamas to the Main. Therefore he gave the Pride of Devon the shelter she sought in his harbour and every facility to careen and carry out repairs.

Так же как и многие люди - от обитателей Багамских островов до жителей Мэйна, - он питал к надменной и властной Испании вполне заслуженную ею ненависть и поэтому предоставил "Прайд оф Девон" убежище в порту и все, что требовалось для починки корабля.

But before it came to this, they fetched from her hold over a score of English seamen as battered and broken as the ship herself, and together with these some half-dozen Spaniards in like case, the only survivors of a boarding party from the Spanish galleon that had invaded the English ship and found itself unable to retreat.

Прежде чем приступить к этой работе, английский капитан высадил на берег десятка два своих покалеченных в бою моряков и шесть раненых испанцев.

These wounded men were conveyed to a long shed on the wharf, and the medical skill of Bridgetown was summoned to their aid.

Всех их поместили в длинном сарае на пристани, поручив заботу о них трем врачам Бриджтауна, в том числе и Питеру Бладу.

Peter Blood was ordered to bear a hand in this work, and partly because he spoke Castilian - and he spoke it as fluently as his own native tongue - partly because of his inferior condition as a slave, he was given the Spaniards for his patients.

На его попечение отдали испанцев - не только потому, что он хорошо владел испанским языком, но и потому, что, будучи невольником, он занимал среди других врачей низшее положение.

Now Blood had no cause to love Spaniards.

Блад не любил испанцев.

His two years in a Spanish prison and his subsequent campaigning in the Spanish Netherlands had shown him a side of the Spanish character which he had found anything but admirable.

Двухлетнее пребывание в испанской тюрьме и участие в кампаниях на оккупированной испанцами территории Г олландии дали ему возможность познакомиться с такими сторонами испанского характера, которые никто не счел бы привлекательными.

Nevertheless he performed his doctor's duties zealously and painstakingly, if emotionlessly, and even with a certain superficial friendliness towards each of his patients.

Но он честно выполнял врачебные обязанности и относился к своим пациентам с дружественным вниманием.

These were so surprised at having their wounds healed instead of being summarily hanged that they manifested a docility very unusual in their kind.

Испанцы, искренне удивленные тем, что о них заботятся, что их лечат, вместо того чтобы повесить без всяких разговоров, проявляли истинное смирение.

They were shunned, however, by all those charitably disposed inhabitants of Bridgetown who flocked to the improvised hospital with gifts of fruit and flowers and delicacies for the injured English seamen. Indeed, had the wishes of some of these inhabitants been regarded, the Spaniards would have been left to die like vermin, and of this Peter Blood had an example almost at the very outset.

Однако жители Бриджтауна, приходившие в госпиталь с фруктами, цветами и сладостями для английских моряков, не скрывали своей враждебности к испанцам.

With the assistance of one of the negroes sent to the shed for the purpose, he was in the act of setting a broken leg, when a deep, gruff voice, that he had come to know and dislike as he had never disliked the voice of living man, abruptly challenged him.

Когда Блад с помощью негра, присланного для ухода за ранеными, перевязывал одному из испанцев сломанную ногу, он услышал ненавистный хриплый голос своего хозяина.

"What are you doing there?"

- Ты что здесь делаешь?

Blood did not look up from his task. There was not the need. He knew the voice, as I have said.

Блад, не поднимая глаз и не прекращая перевязки, ответил:

"I am setting a broken leg," he answered, without pausing in his labours.

- Лечу раненого.

"I can see that, fool."

- Я вижу это сам, идиот!

A bulky body interposed between Peter Blood and the window.

- И над Бладом выросла массивная фигура полковника.

The half-naked man on the straw rolled his black eyes to stare up fearfully out of a clay-coloured face at this intruder.

Лежавший на соломе полуобнаженный человек со страхом уставился черными глазами на желтое лицо полковника.

A knowledge of English was unnecessary to inform him that here came an enemy.

Не требовалось знания английского языка, чтобы понять враждебные намерения пришедшего.

The harsh, minatory note of that voice sufficiently expressed the fact. "I can see that, fool; just as I can see what the rascal is.

- Я вижу это, идиот! - повторил полковник Бишоп раздраженно. - Так же как вижу и кого именно ты лечишь.

Who gave you leave to set Spanish legs?"

Кто тебе это позволил?

"I am a doctor, Colonel Bishop. The man is wounded. It is not for me to discriminate. I keep to my trade."

- Полковник Бишоп, я - врач и выполняю свои обязанности.

"Do you, by God!

- Свои обязанности? - иронически спросил Бишоп.

If you'd done that, you wouldn't now be here."

- Если бы ты о них помнил, то не попал бы на Барбадос.

"On the contrary, it is because I did it that I am here."

- Вот поэтому-то я здесь и оказался.

"Aye, I know that's your lying tale."

- Хватит болтать, мне уже известны твои лживые россказни!

The Colonel sneered; and then, observing Blood to continue his work unmoved, he grew really angry.

- Он приходил все в большее бешенство, видя, что Блад спокойно продолжает заниматься своим делом.

"Will you cease that, and attend to me when I am speaking?"

- Прекратишь ли ты свою возню с этим мерзавцем, когда с тобой говорит хозяин?!

Peter Blood paused, but only for an instant.

Блад оторвался на секунду и взглянул на полковника.

"The man is in pain," he said shortly, and resumed his work.

- Этот человек мучается, - коротко ответил он и снова наклонился над раненым.

"In pain, is he? I hope he is, the damned piratical dog.

- Очень рад, что эта проклятая собака мучается.

But will you heed me, you insubordinate knave?" The Colonel delivered himself in a roar, infuriated by what he conceived to be defiance, and defiance expressing itself in the most unruffled disregard of himself. His long bamboo cane was raised to strike.

Но с тобой я поговорю по-иному. Я тебя заставлю слушаться! - вскричал полковник и поднял свою длинную бамбуковую трость, чтобы ударить Блада.

Peter Blood's blue eyes caught the flash of it, and he spoke quickly to arrest the blow.

Но доктор быстро заговорил, стремясь предотвратить удар:

"Not insubordinate, sir, whatever I may be.

- Кем бы я ни был, но непослушным меня назвать нельзя.

I am acting upon the express orders of Governor Steed."

Я выполняю распоряжение господина губернатора.

The Colonel checked, his great face empurpling. His mouth fell open.

Полковник остолбенел; желтое лицо его побагровело, а рот широко раскрылся.

"Governor Steed!" he echoed. Then he lowered his cane, swung round, and without another word to Blood rolled away towards the other end of the shed where the Governor was standing at the moment.

- Губернатора... - повторил он и, опустив трость, быстро зашагал в другой конец сарая, где стоял губернатор.

Peter Blood chuckled.

Блад довольно усмехнулся.

But his triumph was dictated less by humanitarian considerations than by the reflection that he had baulked his brutal owner.

Его свирепому хозяину не удалось выместить на нем свой гнев.

The Spaniard, realizing that in this altercation, whatever its nature, the doctor had stood his friend, ventured in a muted voice to ask him what had happened.

Испанец приглушенным голосом спросил доктора, что случилось.

But the doctor shook his head in silence, and pursued his work. His ears were straining to catch the words now passing between Steed and Bishop.

Блад молчаливо покачал головой и, напрягая слух, пытался уловить, о чем говорят Стид и Бишоп.

The Colonel was blustering and storming, the great bulk of him towering above the wizened little overdressed figure of the Governor.

Полковник, массивная фигура которого высилась над маленьким, сморщенным, разодетым губернатором, бушевал и неистовствовал.

But the little fop was not to be browbeaten.

Однако маленького щеголя не так-то легко было запугать.

His excellency was conscious that he had behind him the force of public opinion to support him. Some there might be, but they were not many, who held such ruthless views as Colonel Bishop.

Его превосходительство понимал, что его поддерживает общественное мнение, а таких лиц, которые разделяли бы жестокие взгляды полковника Бишопа, было сравнительно немного.

His excellency asserted his authority.