Неведомые тени

Глава 1

— А вдруг ничего не получится? — Ольга стояла возле лазерного блока, протянув руку к пульту.

— Однозначно не получится, — пожал я плечами. — Сразу вообще никогда ничего не получается. Мы больше года потратили на то, чтобы научиться перемещать частицы на метр, а из Новосибирска в Питер ты хочешь перекинуть их с первой попытки?

Ольга отдернула руку от пульта и разочарованно развернулась ко мне.

— Да жми уже свою кнопочку, — я ногой пододвинул к себе лабораторную табуретку. — Сегодня не получится, так года через три…

— Почему через три-то?

— Хватит болтать, жми кнопку, — сделал я страшное лицо.

Честно говоря, мне и самому сейчас было немного не по себе. Ребята, все-таки воспринимали наши исследования больше как азартное приключение. Хотелось им открыть что-то новое, стать первыми, попасть на обложки научных журналов или хотя бы в сети прославиться. Для меня же все было значимей и серьезней. Да, я учился жить сегодняшним днем, и у меня это даже неплохо получалось. Но что-то все равно постоянно тянуло вперед. Создавало тончайшее чувство неудовлетворенности, не дававшее осесть в зоне комфорта. А межзвездный двигатель был единственной осязаемой ниточкой, соединяющей мое «прошлое будущее» с настоящим. Казалось, порвись она, и я перестану быть собой. Окончательно превращусь в скромного электронщика Артема, никогда не видевшего космос. Ерунда, конечно. Я старательно гнал от себя подобные мысли, но они настойчиво возвращались. Вот и сейчас этот эксперимент значил для меня намного больше, чем я себе признавался.

— Антон, готов? — еще раз уточнила Ольга в коммуникатор.

— Готов, давай уже! — откликнулся Антон.

— Ну… — помявшись, Ольга кивнула сама себе. — Запускаю.

Загудела система охлаждения, на настенных экранах поползли графики и побежали столбики цифр. Наш аргоновый лазер начал генерировать короткие импульсы. Попадая на кристалл бета-бората бария, они превращались в пары связанных фотонов. Дальше, с помощью зеркал и поляризационных фильтров один из фотонов отправлялся на контрольный детектор, а второй — в камеру микшера. В ней он встречался с импульсом g-поля, переставая быть привычным нам фотоном. И вернуться в исходную форму должен был в приемной камере, установленной сейчас в одной из лабораторий питерского университета. На выходе из камеры стоял второй детектор фотонов. Данные с обоих детекторов синхронизировались по атомным часам и отправлялись на обработку компьютером. Он сравнивал длины волн контрольных и принятых фотонов, с учетом проведенного ими в пути времени. По результатам сравнения строился график расхождений полученных длин волн с ожидаемыми.

Для того чтобы эксперимент считался успешным, нужно стабильно удержать расхождение хотя бы в тридцатипроцентной зоне. Тогда можно открывать шампанское и писать во все журналы о первом контролируемом перемещении потока частиц на три с лишним тысячи километров.

Вообще, с леблановскими «качелями» получилось любопытно. Грант под формулировку Антона «Экспериментальное подтверждение возможности безынерционного перемещения материальных объектов» нам дали даже легче, чем мы рассчитывали. А потом больше года ушло на то, чтобы определить параметры импульса g-поля и собрать установку, позволяющую перемещать выбранные на роль подопытных кроликов электроны хотя бы на метр.

Заставлять частицы исчезать у нас получилось довольно быстро. А вот появляться в нужной точке они отказывались категорически. И когда мы, наконец, смогли перенаправить поток электронов в стоящую рядом экранированную камеру, отмечали это так, словно уже построили работающий двигатель.

Теперь требовалось увеличить расстояние перемещения. С этим тоже были сложности. Понятно, что раз мы оперируем четырехмерным пространством-временем, траекторий, дающих нужную проекцию в трехмерное пространство, может быть бесконечное множество. Но просто ограничиться одной из них и масштабировать параметры начального «толчка» не получалось. Из-за незначительной разницы кривизны пространства-времени в начальной и конечной точках, импульс g-поля расходился с собственной волной частицы совсем не там, где мы планировали. Пришлось добавить в расчеты метрики кривизны пространства в обоих точках, и всякий раз заново определять траекторию. Так что параметры импульса для каждой новой пары точек определялись не функцией, а решением системы уравнений. И малейшая ошибка в определении коэффициентов отправляла частицу не пойми куда. С перемещением на десятки и сотни метров мы в итоге справились. Но пока не были уверены, что на значительно больших расстояниях нас не ждут новые сюрпризы.

Чтобы проверить это, а заодно поточнее замерить скорость перемещения, мы договорились с физфаком СПБУ о совместном эксперименте. Сейчас Антон был в Питере, присматривая за приемной частью нашей установки, а мы с Ольгой и остальной командой занимались новосибирской частью эксперимента. Пока наш лазер выдавал только калибровочные импульсы. Но график расхождений уже выглядел неутешительно.

— Давай серию, — скомандовал Антон.

— А с калибровкой что? Время в пути определил? — голос Ольги звенел, привычный румянец сошел с лица, а глаза напряженно блестели.

— Вроде бы да, но дисперсия большая — спустя несколько секунд, ответил Антон. — Дай серию, пожалуйста.

— Но детектор ведь что-то ловит? — Ольга схватила со стола планшет и растянула один из графиков.

— Оль, не знаю! Тут засветка была, сейчас я ее перекрыл и срабатывания на уровне обычного шума.

— Был бы рядом, она бы тебя убила, — хохотнул я.

— Даю максимальную плотность потока, смотри! — прорычала Ольга.

Вспомнив, что не успел позавтракать, я поискал глазами пачку баранок, которую утром притащил с собой. Какая-никакая еда, и нервы успокою. Лучше уж грызть баранки, чем ногти.

Баранки нашел, но только хотел вскрыть пакет, как меня одернула Ольга.

— Артем, не кроши здесь. И вообще, сходи лучше в столовую, поешь нормально. Сейчас можно, все равно пока набираем статистику, ты не нужен.

— Я не нужен, — повторил я. — Отличные новости: к полудню в четверг узнать, что ты не нужен.

Ольга что-то фыркнула в ответ, я не разобрал. Но решил не переспрашивать, а воспользовавшись собственной ненужностью, и правда пойти поесть.

Я, не спеша пил кофе, когда пришла Ольга, раздраженно пнула стул и, садясь, чуть не промахнулась мимо него.

— Ничего? — для галочки уточнил я, хотя и так все было понятно. — Ну и что ты расстраиваешься, ведь очевидно было, что с первого раза не попадем. Нужна юстировка.

— Кому было-то? — сердито блеснула глазами Ольга. — Просто гиблая это затея! О каком практическом применении может идти речь, если каждый раз без месяца расчетов мы ничего сделать не можем?

— Разберемся с расчетами, — попытался успокоить ее я. — Может, просто точности не хватило или какие-то факторы не учли. В космосе все должно быть проще, там нет такой плотности материи и пространство более однородно.

— Год, Тём! Год мы частицы гоняем. И пока даже достоверно не подтвердили, что ловим те же, какие отправляем!

— Ну вот такие мы значит физики, — не сдержался я.

Ольга хлопнула рукой по столу, резко встала и зашагала прочь из столовой. Проводив ее взглядом, я потянулся к меню автоматической раздачи, заказать себе еще чашку кофе. За время, что живем вместе, научился не прыгать в жерло вулкана, а пережидать извержение в сторонке.

Сделав глоток из выдвинувшейся из стола горячей чашки, я ткнул в коммуникатор и вызвал Антона. Беспечно откинувшись на хлипкую спинку столовского стула, вытянул ноги.

— Ну, рассказывай.

— Похоже, ни один не дошел, — на экране Антон отзеркалил мою позу и отсалютовал чашкой, видимо, тоже с кофе. — Идеи?

— Расчеты проверять надо. Не знаю, — пожал я плечами.

— Тут, в Питере, дядька классный есть. Зав лаборатории волновой физики, в которой мы установку поставили. Вот вам бы с ним пообщаться. Я его и в исследовательскую группу взял бы, если честно.

— Чем же он так хорош?

— Интересно рассуждает. И про флуктуации поля, которыми мы почти пренебрегли в экспериментах, сосредоточившись на кривизне пространства. И в математике он силен. Так-то тебе даже поговорить не с кем про математику.

— А как зовут дядьку? Может я его публикации видел…

— Боровский, имя забыл, сейчас.

Чашка чуть не выскользнула из рук. Боровский… В памяти всплыла тщедушная фигура молодого доктора-астрофизика Ярослава Боровского. Этого же не может быть. Он сейчас, наверно, еще школьник, куда ему лабораторией заведовать. Совпадение? Если так, то забавное.

— Не хочешь к нам в Питер приехать? — прервал мои размышления Антон. — Вместе с Максимом Геннадьевичем твои уравнения покрутим.

— Что за Максим Геннадьевич? — удивился я.

— Боровский же, — Антон обернулся и помахал кому-то рукой.

— Что? — не понял я.

— Вот он, знакомьтесь. Боровский Максим Геннадьевич. — Антон подвинулся и на экране появилось лицо мужчины, на вид лет сорока пяти.

Я с любопытством подался вперед. Ярослава я помнил уже довольно смутно, но мне показалось, что Максим Геннадьевич на него похож. Черты, выражение глаз…

Мы перекинулись дежурными фразами, обсудили сегодняшний эксперимент. Максим Геннадьевич похвалил нашу идею использовать запутанные фотоны для подтверждения факта перемещения и рассказал, чего, по его мнению, не хватает в моих уравнениях. Замечания звучали интересно. Потом Антон отключился.

Допив остывший кофе, я уже собирался вставать, когда неожиданно ощутил… изменения в себе. Мир словно распался на составные части, а я сам масштабировался, растягивался, становился одновременно каждой из этих частей. Задохнулся от накатившихся изменений. Время замерло, секунда растянулась до бесконечности, в которой застыла разбитая вдребезги реальность. И в каждом осколке был я, заполняющий собой все пространство.

Где-то не знаю, в какой части то ли меня, то ли разбитой реальности, родилось удивление. Эти эпизоды странного самочувствия… ведь не первый раз. Они начались больше года назад, с момента, когда мозга коснулось нечто, вынудив то ли в воображении, то ли в реальности тащить из внепространственной западни Эванса. Но так странно, как сейчас, я себя не ощущал еще ни разу. Однако никаких чужих прикосновений сейчас я не чувствовал. Было лишь впечатление, что мое тело само переходит в какое-то новое для него состояние.

Откуда-то из центра разбитого мира пришла мысль: а вдруг я сейчас исчезну отсюда, снова растворюсь среди звезд. Что случится тогда? Меня отбросит назад? Ведь я не на месте, не должно меня здесь быть! Ольга говорила, что, попав сюда, я создал кольцо времени. Но что, если она не права, и ткань пространства-времени не может долго находиться в кольце? Что если сейчас она начала сопротивляться временному переходу и тянет меня назад? А если это так, попаду ли я в свое время или же, как оттянутый на резинке шарик, проскочу его, улетев в будущее? И потом еще, и еще, и еще, пока колебания пространства-времени, наконец, не утихнут.