Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911

XIII

Первым побуждением его было как можно дальше откатиться от дерева, чтобы не чувствовать этого противного теплого прикосновения. Свободная левая рука помогла ему забиться в самый отдаленный угол клетки.

Электричество не было погашено. Вся беседка была залита им. Вдали, в перспективе тропических аллей, продолжали звенеть музыкальные ручейки.

Собственно говоря, не было никакой надежды. Пока дремало страшное дерево и переваривало теленка, было время прийти к этому заключению. Левой рукой Анри достал из жилетного кармана хлороформ, откупорил его зубами и понюхал. Запах гниения, распространяемый чудовищем, был заглушен на время холодящим ароматом снотворного эликсира.

Потом он закупорил хлороформ и, словно им ободренный, сделал попытку освободить себя от ремней. Дверца кончалась острым железным краем. Лавардьер подполз к калитке и перетер ремень, который стягивал его правый локоть. Когда же руки его освободились, ему уже нетрудно было развязать и разрезать об острый край все петли и ремни.

Радостное чувство на мгновение наполнило его. Он будет свободен, если выломает два прута в клетке! Но она была так прочна, что недюжинная сила Лавардьера ничего не могла поделать.

Куда бы он ни бросился, щупальца Сусанны везде его могли настигнуть!

Тогда он стал рыть землю, как крот, тем более, что она была мягкая и рыхлая. Но он легко дорылся до теплых корней дерева, в которых слышалось биение какой-то страшной жизни, и не в состоянии был подрыться под решетку — так глубоко загнали ее в почву.

Лавардьер пришел в отчаяние. Может быть, еще одна минута, и к нему протянутся щупальца. Внезапным вихрем пронеслись в его воображении все самые яркие минуты его жизни. Образ его матери, девушек, которых он любил, картины природы. Правда, жизнь его еще только начиналась. Сколько наслаждений предстояло впереди! Он подумал о Мили, как он назвал Милочку. Он был влюблен, когда встретился с нею, в прелестную девушку, с артистической натурой и тоненьким станом. Как он мог изменить ей? Что на него повлияло? Загадочность Мили? Ее безумные, развратные предложения, ее порочность и невинность? Странное сочетание ангела и дьявола? Или она привлекла его к себе тем магнетизмом, под чарами которого она сама находилась? Отчего даже в этот страшный миг он так пристально остановился на ней и даже как будто сожалеет о том, что ему не удалось овладеть коварной соблазнительницей?!

Не закричать ли, чтобы пришли и выслушали его? Измена отечеству готова была сорваться с его губ. Но горячие слезы брызнули из глаз. Он закрыл лицо руками и, скорчившись на разрытой земле, он долго и безутешно рыдал.

Вдруг раздался шорох, сопровождаемый легким потрескиванием и шипящим свистом. Лавардьер поднял голову. Щупальца Сусанны раскрывались и одно за другим медленно начинали колебаться и змееобразно извиваться в голубом воздухе. Поминутно прибывала их энергия. Лавардьер, как очарованный, с ужасом смотрел на мясистую ветку, которая, растягиваясь, прежде других стала приближаться к нему с острыми иглами на краях эластической воронки. Иглы вопьются в тело, — в плечо, в руку, в лицо — клейкая воронка потянет к себе, на помощь двинутся другие щупальца — и человек взлетит наверх и исчезнет в желудке проклятого творения. Анри боялся больше всего, чтобы не сойти с ума от ужаса. Он быстро достал из кармана пузырек с хлороформом, пальцем выбросил пробку и хотел облить лицо, чтобы впасть в бесчувственное состояние.

Но липкий хобот прожорливого растения уже коснулся его руки, другой хобот схватил за плечо, третий за колено. Над ним закопошились все щупальца Сусанны, быстро сжались, и он увидел себя подхваченным к самому потолку беседки. Под ним зияло что-то вроде пасти, в которой два часа тому назад исчез теленок.

Иглы были не длинные, но они жали все тело, и Лавардьер был близок к обмороку, когда, инстинктивно отбиваясь свободною рукою от чудовища, он вылил в его пасть все содержимое пузырька...

Случилось чудо. Сусанна ослабела, щупальца ее повисли и мягко уронили Лавардьера на землю. Местами кожа его горела, как от ожога крапивой — и только. Он потрогал себя. Все члены его были целы. Гнилостный запах в клетке заглушен был запахом хлороформа. Повернувши голову в сторону чудовища, Лавардьер увидел, что все его ветки отвесно опустились к земле и были неподвижны. Сусанна обратилась в мертвую плакучую березу.

Лавардьер вскоре поднялся и отдал себе отчет в происшедшем. Неописанная радость вдруг охватила его. Он подошел к самому дереву. Ствол похолодел. Но в нем жизнь еще теплилась. Очевидно, на него подействовал хлороформ. Надолго ли? Лавардьер обыскал свои карманы и нашел в одном тоненький перочинный нож, достаточно, однако, острый и длинный для того, чтобы произвести операцию, какую он вдруг задумал. Щупальца висели, как спящие удавы. Он схватил одно из них, потянул и отрезал от главного ствола. Ветка тяжко упала на землю, как отрубленная рука гиганта, а из раны по стволу заструилась красная жидкость.

Нож легко входил в ткань растения. Надо было только преодолеть сопротивление верхней кожи. Упал на землю второй удав. Но кожа третьего была так тверда, что перочинный нож застрял в нем и сломался.

Надо было бежать. Решетка же не поддавалась никаким усилиям, и напрасно Лавардьер обломал себе ногти.

Между тем, Сусанна не умерла и могла проснуться. Отрезанные щупальца, может быть, способствовали ее пробуждению, потому что остальные щупальца, — а их было много — несколько раз вздрогнули тщетно, пока старались преодолеть наркоз.

Лавардьер был так измучен, и новые страдания, ожидавшия его, были так неизбежны, что он пожалел, отчего не погиб сразу.

Время шло. Какой-то таинственный свет стал примешиваться к электрическому. Оглядевшись вокруг, Лавардьер заметил, что оранжерея, казавшаяся ему бесконечной, сжалась и сузилась. На самом деле, это был небольшой тропический сад. На стеклянную крышу его садились птички и чирикали. Рассветало, вспыхнула заря. Молодой человек стал соображать, как он мог бы подняться по решетке до потолка, разбить стекло и спастись через крышу. Это было тем более легко, что человекоядное растение спало, и им можно было воспользоваться, как точкой опоры.