Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911

VI

Гарда с увлечением заполняла страницу за страницей. Она сидела за столиком у «Богатырской могилы», где пришлось пережить ей столько незабвенных чудесных минут. Кругом была глубокая тишина, та удивительная летняя тишина, в которой голоса природы становятся близкими и понятными человеческому уху. Незаметно внимание Гарды перешло от письма к дяде Гео к таинству, совершавшемуся вокруг нее. Многоликая, многозвучная жизнь вила свою бесконечную нить. И каждый атом этой великой объединенной работы был полон чудесного, таинственного смысла. Тихо, нежно и все отчетливей и яснее уловила Гарда какие-то необычные, трепетные голоса. Из отдельных слов, из отдельных фраз складывалась в ее сознании стройная речь. Говорили растения. Говорили об узости человеческого понимания, об эгоизме и властолюбии людей. Говорили с негодованием, что один человек убил забредшего на землю эльфа и убьет еще многих для каких-то своих корыстолюбивых интересов. Говорили, что надо положить конец долготерпению и отомстить людям за их беспощадный эгоизм. «Мстить, мстить, мстить... — слышала Гарда на разные голоса. — Это преступники!.. безбожники...»

Гарда сидела, как оглушенная. Кругом опять была глубокая мирная тишина.

«Преступники!.. Вернер Эйнитц и она — Гарда?!. Идоны что-то замышляют против нас. Они хотят мстить, мстить...»

Гарда в ужасе вскочила. Она была уверена, что то, что она сейчас пережила, не было сном. Она была убеждена теперь, что вокруг нее существа сильнее ее... Что во власти их делать людям добро и зло... И люди беспомощно бьются и долго-долго еще будут биться в сетях неразрешимых загадок, недоказанных предположений и робких, жалких догадок. Она вернулась домой удрученная, прибавила к письму своему дяде описание только что пережитых минут и прилегла на диван. Она чувствовала бесконечную усталость во всем теле. Каких-то невиданных очертаний ветви скоро затрепетали над ее головой, какие-то фантастические цветы склонялись к ее ищу. Эльфы хороводом кружились перед нею, и вдруг на нее полился золотой дождь. Золотые крупинки сталкивались и звенели, как далекие струны — тихо, тихо... и все затихло... все погасло...