Аллергопокалипсис

— Думаешь, это хорошая идея? — все еще дрожа, спросил клетка памяти, отступая назад под натиском огнедышащего красного монстра.

— Вот сейчас и проверим! — ответил В-лимфоцит, задействуя потайной отсек в корпусе пушки с особым замком. Он снял с шеи и вставил туда ключ, повернул, открывая заслонку, под которой скрывалась красная кнопка, затем ввел цифровой код дополнительной защиты. Клетка памяти косился на весь этот дивный процесс с явным уважением. Вскоре началась активация заряда, сопровождавшаяся обратным отсчетом. В-лимфоцит быстро установил свое оружие на специальные подпорки и поспешил в укрытие, таща за собой клетку памяти. — Если этого не хватит, — сказал он, доставая из кармана пульт дистанционного управления, — у меня еще есть.

Монстр в это время стал невероятно огромного размера и начал бесноваться, сжигая все на своем пути. Он безошибочно вычислил укрытие, где прятались клетки, и атаковал сверху. Перепуганный В-лимфоцит случайно нажал кнопку…

— Начинается запуск ядерных межконтинентальных ракет, — бодро отозвался электронный голос. — Производится обратный отсчет: десять, девять…

Тут бабахнула ручная пушка В-лимфоцита, приводя монстра в полное неистовство. Следом рванули межконтинентальные ракеты, так, словно бы началась цепная реакция. Когда они, издавая невозможный воющий звук, достигли цели, было такое чувство, что наступил конец света. Не успел стихнуть грохот от оглушительной серии взрывов, как тут же все пространство залила невыносимая, раздирающая саму душу сирена. Среагировала система оповещения:

— Тревога! Красный уровень опасности! Показатели иммуноглобулина Е достигли критического значения.

Т-хелперы первого и второго типа как раз делали обход режимных объектов. Лаборатории, где работала тучная клетка, тоже посчастливилось оказаться в их числе, хотя она и не располагалась в Т-клеточной зоне. Произошло это в связи с прошлыми инцидентами, во время которых избыточный выброс гистамина привел к катастрофическим последствиям, задевшим непосредственно их территории. Т-хелперы дружно решили, что от одного дополнительного обхода они не переломятся, а всем остальным будет спокойнее.

Когда завыла сирена, они опрометью кинулись к тучной клетке, чтобы предупредить ее ничего не предпринимать, по крайней мере, до выяснения обстоятельств. Влетев внутрь помещения, они с разбега вцепились в нее с двух сторон, крича: «Не трогайте регулятор!»

Тучная клетка, честно говоря, и не собиралась ничего трогать. Она еще даже не успела понять, что происходит, и просто была в тихом шоке от показаний приборов. Такого она не видела никогда в жизни! Все показания зашкаливали, а система сходила с ума от перегрузки, на которую явно не была рассчитана.

— Н-надо все отключ-чить… — заикаясь, выдавила из себя тучная клетка.

Едва она успела это сказать, как пар вырвался изо всех труб и щелей. Приборы на панели трещали и разлетались сотнями осколков, грозивших попасть в глаз. И без того громкий гул все нарастал и нарастал. Несколько мгновений спустя он достиг своего максимума, и мощный взрыв разнес всю лабораторию со всеми подсобными помещениями, разом высвобождая весь хранившийся в резервуарах гистамин.

— Не виноватая я, он сам! — вопила в отчаянии тучная клетка, которую Т-хелперы в последний момент спешно швырнули под металлический шкаф, но ее вопли утонули в шуме этого хаоса…

* * *

Такого отека жители несчастного организма еще не видели. Прорвало множество дамб, разрушило электростанции, эндокринные центры остались без связи и были обесточены. Помимо гистамина в огромных количествах выбросило и другие вещества, которые должны были находиться в связанном виде. Артериальное давление стало стремительно снижаться, казалось, что движение кровотока вот-вот совсем остановится. Служащим Храма Сердца вынуждено пришлось снизить частоту сердечных сокращений, чтобы подстроиться под нежданные изменения. Ситуация создавалась и без того опасная, а тут еще нарастающий отек стал препятствовать поступлению кислорода в легкие.

Клетки мозга судорожно соображали, что делать, пока хозяин тела не начал терять сознание.

— Нам нужен адреналин, чтобы предотвратить упадок давления, — запросили они рабочих надпочечников.

— Да нам не жалко, — ответили те, пробиваясь через треск помех на линии связи. — Но с доставкой будут проблемы…

Тут весь экран пошел рябью и отключился. Клетки мозга красочно выругались. Связь с разными частями организма быстро терялась. Вскоре им предстояло оказаться в полной темноте и изоляции. Последними их настигли сообщение о кожной сыпи от кератиноцитов и возмущение главной клетки желудка:

— Какого базофила тут происходит? В желудке такие спазмы и острая резь, мама, стволовая клетка, не горюй! Что этот придурок только сожрал? Никак в толк не возьму. Не было же ничего особенного…

После отключился и он, и наступили полная тишина и темнота. И только спустя пару минут послышался чей-то отчаянный писк:

— Мы все умрем…

* * *

Эозинофил плыла с аквалангом, разыскивая оглушенного базофила. Она точно видела, как его подбросило волной и унесло выше по течению, затягивая потом под воду. Она была уверена, что просто так он не погибнет, и, прихватив инвентарь для подводного плавания, хранившийся в сарае местного дока, отправилась на его поиски.

Масштаб затопления поражал, становилось совершенно ясно, что никакая уборка здесь не поможет. Некогда знакомые улицы превратились в подводное царство, наполненное домами — глубоководными пещерами с причудливо торчащими из них обломками мебели и тянущимися вверх водорослями бельевых веревок. Утонувших пока видно не было, и эозинофил понадеялась, что хотя бы в этом районе всем удалось спастись.

Эозинофил обыскивала все, что могла, пока у нее не начал кончаться запас воздуха. Она вовсе не была уверена, что ей удастся отыскать господина базофила, но решила не сдаваться так просто. Когда баллоны практически опустели, и она уже подумывала прекращать поиски, ей на глаза внезапно попалось светло-синее пятно, выделявшееся даже в полумраке водных глубин. Было в этом пятне что-то ужасно знакомое, и эозинофил рванула туда. При ближайшем рассмотрении им оказался зонтик базофила, безнадежно испорченный, с торчащими в разные стороны, подобно когтям чудища, спицами. Понадеявшись на то, что и сам он где-то неподалеку, эозинофил, стараясь меньше расходовать воздух, принялась кружить вокруг этого места, с каждым разом увеличивая радиус круга. Вскоре ей посчастливилось найти клочок от плаща базофила, а потом и его самого.

Базофил пребывал без сознания. Экстренно разрядив все гранулы под действием мощного выброса антител, он отключился и стал игрушкой в руках разбушевавшейся стихии. Эозинофил, стараясь не спешить, подняла его на поверхность и разложила на берегу. К счастью, клетке вроде него утопление в буквальном смысле этого слова не грозило.

Эозинофил уже собиралась делать ему искусственное дыхание и даже оттянула прилипшую к лицу маску, но базофил внезапно очнулся сам и пробормотал:

— Сбылось пророчество…

Эозинофил помогла ему подняться и подхватила под руку. Базофил шел неуверенно, покачиваясь, и, судя по всему, горевал о своем зонтике. Так они добрались до местечка посуше, где суетились эритроциты. АЕ-3803 и ее подруги стаскивали на расстеленное на земле одеяло тромбоцитов. Те вели себя странно: закатывали глаза, судорожно дергались и стонали:

— Кружится, кружится, кружится…

Вскоре появились нейтрофилы. Каждый из них тащил по паре тромбоцитов в отключке. Они так же сгрузили их на одеяло и переглянулись.

— Это все, кого мы нашли, — сказал U-1146.

— Спасибо, лейкоцит-кун, — поблагодарила АЕ-3803.

— Не за что.

— И что только с ними случилось? — вздохнула она, почесываясь из-за действия гистамина.

— Во время аварии произошел не только выброс гистамина, но и других биологически активных веществ. В том числе фактора активации тромбоцитов. Полагаю, его было слишком много, — предположил U-1146.

— Ага, похоже, у них передозировка, — встрял в разговор его приятель U-4989.

— Мы иногда используем его, чтобы подбодрить их во время работы над заживлением раны, — объяснил U-1146.

— А сами в это время держим оборону от бактерий и другой микробной нечисти, — поддакнул U-4989, красуясь перед NT-4201, подругой АЕ-3803, и пододвигаясь к ней ближе.

— Но его нужно совсем немного, — добавил U-1146, возвращаясь к уже сказанному.

U-4989 возвращаться ни к чему уже не хотел, его внимание было всецело поглощено NT-4201 — самой молоденькой в компании эритроцитов. Он хотел еще перед ней покрасоваться, но внезапно погас свет: началось аварийное отключение всех систем.

— Ой… — сказала АЕ-3803. Остальные, не зная, что сказать, полностью с ней согласились.

— Д-давайте соблюд-дать спок-койствие, — подала голос эозинофил.

— Длань судьбы нас коснулась, настал час испытания, — добавил от себя базофил. После чего раздался звук падения: кто-то об него удачно споткнулся.

Все прочие стали перешептываться. Им почему-то казалось, что в темноте надо разговаривать шепотом. U-1146 нащупал АЕ-3803 и взял ее за руку. U-4989 тоже не растерялся и, пользуясь случаем, полез обниматься к NT-4201. Гордая мисс эритроцит оказалась на редкость неприступной и холодной. Как ни старался U-4989, какие признания ей не изливал, но та оставалась все так же холодна и неподвижна. Бедняга не знал, что в самый последний момент перед началом его поползновений NT-4201 просто отошла в сторонку, и он теперь обнимает фонарный столб…

* * *

Давление продолжало падать, служители Храма Сердца вели отчаянную борьбу с ситуацией вообще и со снижением насосной функции левого желудочка в частности. В легкие почти перестал поступать кислород, и начались бронхоспазмы. От ротовой полости до пищевода и далее все катастрофически распухло. Главная клетка желудка от отчаяния издавал такой отборный мат, какого отродясь никто не слышал. Кругом раздавался вселенский стон и плач с крыш затопленных домов и разносились крепкие проклятия в адрес тех, кто это устроил.

Большинство клеток находились в полной растерянности или на грани коллапса. Нейроны пытались восстановить утерянную связь, но напрасно. Вскоре все начали чувствовать себя дурно из-за кислородного голодания. Ни у кого не оставалось сомнений, что это конец.

Неожиданно приборы, показывающие параметры давления, запищали и выдали небольшой подъем. Спустя некоторое время еще один и еще. В организм маленькими порциями поступал адреналин. Никакого спасения это, разумеется, не гарантировало, но у пострадавших клеток возникло предчувствие, что вскоре придет более существенная помощь извне и что про них не забыли.

* * *

В-лимфоцит и клетка памяти пришли в себя не сразу. Обоим казалось, что они совершенно оглохли. Дракон, судя по всему, был успешно побежден, а его бренные останки мучили пищеварительную систему изжогой. Думая о том, какой же он крутой, В-лимфоцит собрался поискать свою пушку (или то, что от нее осталось), но не успел. Откуда ни возьмись выскочил знакомый Т-хелпер, ловко сграбастал его, хорошенько встряхнул за шкирку и заорал: