Мир Зодака. Отброс

Когда я переварил этот образ, я уже хотел сказать Мини, что дальше ничего смотреть не буду. Мне совершенно не интересны будни наркомана. Я даже разочаровался в человеке, которого считал Истинным Героем.

Но немного поразмыслив, я всё же вычленил полезное из этого воспоминания – шоковая терапия нанитами. Я даже видел алгоритм действия в виде скриптов в нейроинтерфейсе Родина. Он словно не нанося вреда организму мог доставить боль единожды, чтобы оппонент чистосердечно заговорил. Даже если это и работает на самом деле, то я ни за что не поверю, что воспоминания подлинные.

Не питая особых надежд, я просмотрел превью следующего образа и был приятно удивлён – этот был не наркоманский. Открыв его, я окунулся с головой в события войны. Выжженные поля, разрушенные города, которые усеяны трупами людей. Уставшие военные с пустыми глазами, покалеченные женщины и дети, битком набитые в бункерах.

Это был ужас! И я понял только на втором образе, что это другая война! Другая кровавая война, которая нашей реальности и не снилась! Это было не похоже на бред наркомана, что ужасало ещё больше…

Освоив образы, я ушёл в себя на целых полчаса. Всё это осознать было для меня шоком. Выходит, я не бредил во сне, когда прогуливался по разрушенному городу с генералом. Значит, если была другая война в параллельной вселенной, то предыдущие образы могут быть не таким уж и бредом.

– Вижу, тебя сильно впечатлило, – появилась передо мной Мини, и из-за угла появилась Злата.

– А что за образы такие? – заинтересованно спросила полька.

– Не важно. Если выберемся отсюда – покажу, – махнул я рукой и встал с кресла. – Что там второй? Проснулся?

– Он готов, но я его пока не будила, тебя ждём, – улыбнулась помощница.

– Отлично, – сказал я и смело двинулся в закуток из труб.

Худощавый настороженно стал смотреть на меня, а когда он понял, что я иду прямо на него, начал сучить ногами, пытаясь высвободиться. Он словно предчувствовал, что я что-то собираюсь сделать.

Схватив его за волосы, я послал лёгкий импульс СВЧ в его черепушку, но он был слишком слаб, а потому пришлось повторить. Злата недоуменно поглядела на меня, но вопросов задавать не стала. Я же опять надкусил недавно заживший палец и, схватив того за скулы, начал вливать свою кровь.

– Как-то, зловеще выглядит… – прокомментировала девушка. – Зачем это, Илья? Он в норме был.

– А это не для того, чтобы его в норму привести! – хихикнула Мини.

Я в этот момент закончил с вливанием нанитов и обернулся.

– Мини, запусти процесс капсуляции нанитов в нервной системе, пока наноботы их не изничтожили, – попросил я, а помощница приподняла бровь.

– Не учи маму готовить щи, Митич, – хмыкнула она. – С первых капель запустила.

– Ладно, – усмехнулся я. – Тогда буди первого. – кивнул я на соседнего убийцу.

Спустя пару секунд тот начал открывать глаза и, чуть привстав, оглядываясь, начал фокусировать зрение в полумрачном окружении. Затем он понял, что крепко привязан к трубам, что аж руки затекли и стал судорожно вырываться.

– Что?! Что вы делаете?! Кто вы? – жалобно заговорил он, не узнав меня, так как на моё лицо не падал свет от фонаря.

Злата в это время как раз пошла за ним и, схватив со стола, поставила в центре закутка.

– Память отшибло, что ли? – спросил я, и он с удивлением поглядел на меня, а затем нахмурился и выдал:

– Вы чего творите, идиоты! Да мы вас потом за такое…

В этот момент я выставил перед собой руку и щёлкнул пальцами.

Я не знал, сработает ли. Успела ли Мини прописать скрипт в терминале, и вообще, привязала ли она этот жест из образа к моей системе. Но оказалось, что она полностью его скопировала, вместе с жестом, так как короткостриженый резко замолчал, а из его горла стал вырываться лишь воздух.

Сложив руки на груди, я подошёл чуть ближе и с высока стал говорить:

– Я знаю, что на этой базе вы убили троих наших сверстников. Пока что я не требую от тебя подробностей и признания. Сейчас меня интересует то, куда вы дели их тела. – Я сел на корточки и пристально вгляделся в его непонимающие глаза. – А для того, чтобы дать тебе мотивацию говорить правду, тебя укусит комарик. Точнее… Десять миллионов комариков, – хмыкнул я и, поднеся пальцы перед его лицом, громко щёлкнул второй раз.

Его рот широко открылся, а глаза слегка закатились за веки. Он сейчас чувствует идеальное болевое воздействие на свою ЦНС, благодаря нанитам. И благодаря им же он не отключится от болевого шока.

Раз уж скрипт в бреду наркомана работает, то я решил скопировать и сцену, которую я видел в каком-то тёмном подземелье от лица Родина. Он там проделывал почти то же самое. Я, конечно, не считаю пытки гуманным способом получить информацию, но в нашем случае нет другого выхода. Если мы не найдём тела и не получим признание – меня упрячут за решётку. Тем более, я теперь считаюсь совершеннолетним.

Прошло буквально пятнадцать секунд, и из глаз этого преступника полились слёзы. Для верности я дождался тридцати секунд, как в воспоминаниях. Хотя, почему-то, там фигурировало двадцать четыре секунды…

Повторный щелчок пальцами, и его словно отпускает. Подонок начинает непонимающе вертеть головой и плакать. Только секунд через пять, он понял, что может говорить:

– Прошу вас! Не надо больше! Я всё скажу! Они здесь! Под полом! Прошу только не снова… – молил он, а мы со Златой с круглыми глазами переглянулись и непроизвольно посмотрели на пол.

– Что значит под полом? – я нахмурился и повысил голос, перебивая его молебны.

Хорошо Мини заранее врубила запись, не спрашивая меня. Светить своим нейроинтерфейсом в воспоминаниях не хочется совершенно.

– Под креслом есть старый люк! Это был пробник грунтовых вод со времён войны! Здесь под нами нет третьего уровня! Сергей его замаскировал под сваренную напольную пластину! – быстро объяснил он.

В изумлении от лёгкости того, как быстро один из них раскололся, я обернулся и проследовал к креслу. Отодвинув его в левую сторону, я не сразу понял, что один из убийц имел в виду. Пол технического помещения имел старый рифлёный узор на нержавеющих листах, размером пятьдесят на сто сантиметров. Листы между собой грубо сварены какой-то допотопной сваркой, но встав на колени, я сразу же заметил тончайшую трещину, что шла по периметру лишь одного листа. Непонятно как этот амбал добился такой маскировки. Для этого нужен специнструмент.

Поковыряв его пальцем, я понял, что без инструментов тут не обойтись. Начав шарить глазами по помещению, ничего кроме железной трубы и какого-то металлического уголка я не нашёл. Свой купленный инструмент я оставил в комнате. Взглянув на пояс, я его снял и попытался подцепить пряжкой металл. Как и ожидалось – бесполезное занятие.

Я сел на задницу возле люка, и мой взгляд упал опять на ногти. Сразу вспомнилось бредовое воспоминание Родина, где он с помощью нанитов отрастил себе рога, ногти и сделал красную кожу.

– Щас всё будет, хи-хи! – сразу же отозвалась Мини, читая мои мысли.

Спустя минуту ноготь большого пальца на моей правой руке стал поблёскивать, пока не получил светлый титановый оттенок. У основания он был весомо толще, чем на кончике.

– Офигеть, Илья! Ты почти киборг! – удивилась Злата, увидев мой ноготь, который металлическим цветом заходил на всю фалангу пальца.

– Ага… Киборг… – хмыкнул я и подцепил лист металла.

С натугой я приподнял лист и сразу схватился второй рукой. За листом оказался ржавый квадратный люк сорок на сорок сантиметров, с выемкой под руку. Совершенно не раздумывая, я уцепился за него и резко открыл.

– Тёмную маму! Чёрт! – воскликнул я, закрывая нос рукавом.

Мини сразу отключила мне обоняние, но создавалось впечатление, что у меня слезятся глаза. Злата вообще выбежала за угол к трупу амбала. Она не умеет резко отключать своё обоняние, для этого ей нужно зайти в терминал и активировать шаблон скрипта для нанитов. Взяв фонарь и рефлекторно продолжая прикрывать нос, я посветил вниз.

Там находился вертикальный круглый канал, метров в пять глубиной, затем виднелся какой-то нагромождённый мусор и что-то синюшное, почти чёрное, очень сильно напоминающее ногу по самое бедро. Я захлопнул люк и, упав на карачки, проблевался желчью. Я видел голый вздутый и разлагающийся труп девушки.

Вытерев губы, я встал и с лютой ненавистью подскочил к ублюдку. Неосознанно я стал его бить по морде, не забывая вбить его башку в металлическую трубу. Он что-то скулил, но я его не слышал, видел лишь ужас перед глазами. Будто наяву вижу кровавую войну.

– Илья! Нет! Ты его убьёшь! – за шею сзади меня обхватила Злата, пытаясь успокоить.

– Эта мразь не заслуживает жизни, – процедил я, пару раз ударив его, но всё же остановился, так как на его лице уже не оставалось живого места, но он был в сознании.

– Всё равно успокойся! Подумай о нас! – добавила Злата, но я и так это понимал.

С потряхивающими руками я сел у соседних труб и, схватившись за голову, стал думать.

Я не понимаю… Да нет! Я отказываюсь понимать, как вообще такое можно совершить! Ради чего? Просто ради насилия?! У них же нечего было брать, кроме охладителя и жизней! Мама мне не рассказывала, что ради такого могут убивать! Просто ради веселья!

Я с ненавистью сверлил взглядом шестнадцатилетних маньяков. Один капал кровью из носа, а другой находился без сознания.

– Мини, – сказал я вслух, и передо мной тут же появилась помощница.

– Да, админ, – нахмурившись, подала она голос.

– Буди второго урода. Нас ждёт интервью с пристрастием…

* * *

Спустя два с лишним часа я выбил из них абсолютно все подробности содеянного. Всё это время я держался титаническими усилиями, чтобы не размозжить им головы об трубы.

По рассказу этих уродцев, они поступили в этот бункер позже меня и Златы, но так как их привели не из шибко развитой глубинки, – где даже не знали, что такое аутерий – они развернулись довольно быстро.

Абмал и худощавый были судимы ещё в тринадцать лет за непреднамеренное убийство. Третий к ним присоединился спустя пару лет, помогал выбивать материальные блага и наводить страх на половину захудалого детдома. Один раз на них даже вызывали полицейских, так как амбал ударил вожатого, а другие того хорошенько попинали. После этого куратор, совместно с директором, приняли решение избавиться от них всеми возможными способами. К тому же, они были условно совершеннолетними гражданами четвертой категории.

В бункере они осваивались больше месяца и по счастливому для них обстоятельству встретили Спартака – охранника, что их прикрывал. Амбал оказывается родом из какой-то Осетии, так же, как и охранник. Вместе они нашли общий язык и сильно сдружились. Для меня это было форменным бредом, где «отбросы», а где охранники третьей категории. Но они клялись, что так оно и было.

Спустя три месяца у них произошла стычка с первым парнем – рослым шатеном по имени Руслан. «По-пацански» они договорились разобраться «за углом», как раз недалеко от их лежбища, что они посещали по вечерам после смены. Собственно, прямо в коридоре они и убили пацана, затащили его тело туда и стали трястись, не зная, что им делать.