Бразилия вчера и сегодня

Переворот 1 апреля 1964 г.

1 апреля 1964 г. останется навсегда одним из самых трагических дней в истории Бразилии. Переворот формально имел своей целью, как неоднократно утверждали его руководители, упорядочить политическое положение и спасти страну от угрозы анархии. В тайном циркуляре, разосланном накануне переворота воинским частям, начальник генерального штаба генерал Умберто де Аленкар Кастсло Бранко призвал армию не допустить «подчинения нации коммунизму Москвы»{155}.

Подготовка к свержению буржуазно-националистического правительства Ж. Гуларта началась примерно за год до переворота.

В специальном издании для дипломатического корпуса и высшего руководства «Корреспонденсиа конфиденсиал» еще в августе 1963 г. отмечалось: «Военные признают, что процесс реформ может быть улучшен и активизирован лишь путем установления нового механизма управления сверху — вниз на основе правительственных декретов-законов, исключая тормозящее влияние демократической болтовни в конгрессе»{156}.

Перед лицом укрепления единства левых сил высшее армейское командование приняло решение немедленно осуществить переворот и поставить заслон на пути революционного подъема. 23 марта 1964 г. состоялось секретное совещание ряда старших генералов с представителями крупной буржуазии и лидерами гражданской оппозиции, на котором было принято решение отстранить Ж. Гуларта от власти. Эти планы получили полное одобрение и поддержку монополий США, которые уже давно надеялись с помощью переворота укрепить свои позиции в Бразилии.

Тактический расчет внутренней и внешней реакции строился на том, чтобы неожиданным ударом осуществить верхушечный государственный переворот и вместе с тем не допустить развязывания затяжной гражданской войны. Главная роль отводилась армии. Традиционное объяснение, которое генералы использовали для обмана солдат, сводилось к утверждениям о том, что страна ввергнута в политический хаос и только армия может спасти Бразилию от анархии. Первоначально переворот намечался на вторую половину апреля, однако события заставили заговорщиков поспешить.

На рассвете 31 марта 1964 г. губернатор штата Минас-Жераис Магальясс Пинто, генералы Моурао Фильо и К. Л. Гуэдес по тревоге подняли 4 тыс. солдат гарнизона и 18 тыс. полицейских, начав вооруженный мятеж против центрального правительства. Военная полиция установила контроль на железнодорожных разъездах, вокзалах, шоссейных дорогах, бензоколонках и т. д. Все частные автомобили и автобусы были реквизированы, стратегические пункты взяты под контроль военных.

В поддержку мятежа сразу же выступил губернатор штата Сан-Паулу Адемар де Баррос, по приказу которого в городе было введено чрезвычайное положение. В штате Пернамбуку против правительства выступили части 4-й армии. Губернатор Рио-де-Жанейро Карлос Ласерда отдал приказ арестовать левых профсоюзных лидеров, собравшихся на экстренное заседание для выработки решения об отношении к мятежу. В ночь с 31 марта на 1 апреля мятеж поддержал командующий 2-й армией (Сан-Паулу) генерал Круэл.

Для президента Ж. Гуларта известие о начале мятежа означало конец его политической карьеры. С растерянным лицом, запутавшийся в политической игре, он отказывался верить, что все проиграно. Еще день-другой он пытался сопротивляться, но все его действия были вялыми и скорее напоминали желание хоть как-то прикрыть свое бессилие, чем решительную борьбу. В ночь на 2 апреля он бежал в Уругвай, куда заблаговременно отправил свою семью и перевел деньги в банк.

Некоторое время казалось, что речь идет лишь о личной судьбе президента, который показал полную неспособность опереться на поддержку народа и предпочел позорно бежать. Но на самом деле проблема была куда серьезнее, ибо решалось будущее всей нации, а вовсе не одного человека, хотя бы и занимающего высший административный пост. В чем же заключались причины быстрой победы реакции?

В конце 50-х — начале 60-х годов Бразилия вступила в полосу острого финансового и политического кризиса, вызванного засильем иностранного империализма, сохранением латифундизма и относительной слабостью местного капитализма. Противоречия между отсталой аграрной системой и потребностями развивающегося капитализма в земледелии, между латифундизмом и процессом индустриализации, между потребностями развития общественного производства и гнетом иностранного капитала в совокупности с обострением классовых и политических противоречий с каждым днем усугубляли кризисное состояние. Чем дальше страна погружалась в болото кризиса (экономического, социально-политического и идеологического), тем возможнее становилась революционная альтернатива.

В такой ситуации наиболее реакционные слои крупной буржуазии и связанная с ними верхушка генералитета видели выход в переходе от первоначального этапа госкапиталистического развития к построению государственно-монополистического общества по образцу Западной Европы и США. Для реализации этого пути надо было прежде всего найти более гибкие контакты с иностранным капиталом, подавить националистическое движение и классовую борьбу с целью укрепления утерянной социальной стабильности. Установление авторитарного режима должно было обеспечить ускоренный процесс модернизации бразильского капитализма на путях государственно-монополистических преобразований и интеграции с североамериканским капиталом. Для начала было важно всячески стимулировать инициативу бразильского частного капитала, укрепить позиции местных монополий, которым государство должно было оказать всемерную поддержку. Таким образом, в основе переворота 1964 г. лежала объективная потребность дальнейшего развития бразильского капитализма как системы. Эта потребность была реализована специфическим образом — при помощи военного режима. Страх перед революцией «снизу» заставил бразильскую буржуазию отказаться от представительной демократии. Армейская верхушка, тесно связанная с крупным капиталом, довольно чутко ощущала это, лишь дожидаясь удобного момента для выступления.

Кроме того, имелись и другие причины. В частности, весьма слабо организованным оказался лагерь левых сил. Националистическое массовое движение не отличалось выдержкой и единством. Для него было характерно преобладание вождистских традиций, эмоциональное возбуждение и расплывчатая политическая ориентация.

Революционный авангард пролетариата оказывал все большее воздействие на развитие антиимпериалистического движения и борьбу за коренные реформы, но еще не играл роль гегемона. Не был до конца преодолен и раскол самого рабочего класса. В ряде случаев левые силы занимали ошибочную линию, например в оценке роли армии. Союз рабочего класса с крестьянством практически отсутствовал или был крайне слабым. Довольно широкие слои трудящихся были распропагандированы буржуазной прессой и не имели устойчивого политического сознания, питали иллюзии в отношении правительства Ж. Гуларта. Некоторые почти полностью отождествляли куцый реформизм Ж. Гуларта с мирным путем развития революционно-освободительного движения, целиком и полностью уповая на инициативу «сверху».

Борьба за коренные реформы нередко не выходила за рамки революционной пропаганды, не всегда подкреплялась организованными боевыми выступлениями. Разгул «революционной фразы» вместо деловой практической работы в массах явился одним из наиболее вредных проявлений мелкобуржуазной стихии.

VI съезд Бразильской коммунистической партии, состоявшийся в декабре 1967 г., пришел к выводу, что военный переворот явился прежде всего следствием изменения политической позиции национальной буржуазии и мелкой городской буржуазии. Перед национальной буржуазией встала дилемма: либо встать на путь коренного решения проблем страны, либо капитулировать перед империализмом и его местными союзниками. Испытывая страх перед подъемом массового движения и ростом влияния идей социализма, не веря в способность правительства Гуларта «контролировать положение и сохранить классовую власть в условиях революционной ситуации, — писал в одной из своих статей Л. К. Престес, — национальная буржуазия предпочла пойти по второму пути и перешла в основном на позиции путчистов, увлекая за собой мелкую городскую буржуазию, также напуганную непосредственной опасностью коммунистической или «синдикалистской» революции…»{157}.

Изощренная демагогия, развернутая реакционерами, дала свой эффект: довольно широкие массы городских средних слоев, крестьянства и часть рабочих, не говоря уже о буржуазии, заняли враждебную позицию в отношении правительства Ж. Гуларта. Особенно большие опасения у обывателя вызывала активность рабочего класса, укрепление единства действий профсоюзов, союз коммунистов и трабалистов-синдикалистов в борьбе за коренные реформы.

Идейным вдохновителем и организатором переворота явились самые реакционные круги местной крупной буржуазии и помещиков, а также высший армейский генералитет, руководящие чиновники госаппарата (губернаторы, префекты и т. д.). Недовольство «излишним радикализмом» Ж. Гуларта выражали также мелкобуржуазные круги, средняя национальная промышленно-финансовая буржуазия, непосредственно не связанная с государственным сектором.

Непоследовательность правительства Ж. Гуларта в борьбе с империализмом, его неспособность покончить с инфляцией и ростом цен, стремление влиять на рабочее движение «сверху» вызывали и растущее недовольство организованного пролетариата. В итоге основная часть рабочего класса, в том числе профсоюзы, руководимые трабалистами, оказалась не в состоянии защищать правительство Ж. Гуларта от ударов «справа», осталась в период переворота безучастной.

Исключительно важным, а может быть, даже и решающим фактором, способствовавшим победе правых сил, явилось капитулянтское поведение местной буржуазии и ее политических лидеров. Необыкновенная легкость проведения реакционного переворота весьма отчетливо подтвердила сделанный еще К. Марксом вывод о том, что часто буржуазия «слишком труслива, чтобы отстаивать свои собственные интересы»{158}. Не случайно, что в первые же минуты переворота Ж. Гуларт, Л. Бризола и другие «вожди» национализма поспешили сделать вывод о том, что «объективные условия свидетельствуют о невозможности сопротивляться с какими-либо шансами на победу», что «сопротивляться в этих условиях было бы предательством народа». Так «герои» буржуазного национализма оправдывали свое трусливое поведение. Распад националистического массового движения, отказ его лидеров от дальнейших действий, переход реакции в наступление в корне изменили политическую обстановку в стране. Особенно неблагоприятным для организации сопротивления был тот фактор, что фактически вся армия выступила на стороне реакции и империализма, полагая, что защищает страну от «коммунистической анархии». В этих условиях любое вооруженное сопротивление могло привести к кровопролитной гражданской войне. Рабочий класс, вообще широкие слои трудящихся не были готовы к вооруженной борьбе и не собирались с оружием в руках защищать буржуазно-реформистское правительство Гуларта. Ситуация, таким образом, оказалась выгодной для реакции и крайне неблагоприятной для прогрессивных сил. Бразильская коммунистическая партия после трезвого анализа обстановки сочла невозможным организовать массовое вооруженное сопротивление. Начинать войну в одиночку, не имея поддержки масс, было бы катастрофой для авангарда рабочего класса и его партии. Коммунисты были вынуждены вновь уйти в подполье, взяв курс на политическую перегруппировку революционных сил с целью перспективного развития массового движения сопротивления.