Петр Романов. Клирик

Глава 4

Отмахнувшись от вскочившего Петьки, мы со Снегирёвым направились сразу же к отцу-настоятелю, чтобы доложить о выполнении миссии. И, видит Всевышний, доложить нам было о чём. Да и проклятый колокольчик нужно было как можно скорее передать ему, чтобы спрятал в надежном месте под самыми надежными замками и чарами. Потому что, лично я не хочу лишний раз даже дотрагиваться до него. И, судя по решительному выражению, застывшему на лице младшего клирика Артёма Снегирёва, он испытывал примерно такие же чувства.

Гостей на территории монастыря уже не наблюдалось, зато отец-настоятель обнаружился в оружейной комнате. Он стоял напротив стены, где под защитным полем располагались самые ценные виды оружия, и рассматривал хищного вида кинжал. Вот под такое же поле, скорее всего, поместят найденный нами артефакт.

— Докладывайте, — сказал отец-настоятель, не повернув в нашу сторону головы.

Мы переглянулись, и Снегирёв начал доклад, потому что он всё-таки останется здесь и продолжит обучение и служение, а я, хоть и получил звание младшего клирика, скоро уйду. А уйду я, как бы мне не хотелось остаться, потому что у меня есть долг, в первую очередь перед кланом, и во вторую, перед теми, кто мне доверился.

Где-то в середине доклада Снегирёв вытащил колокол и, повинуясь взмаху руки отца-настоятеля, очень осторожно поставил его на специально подготовленный для него постамент, который тут же накрыло защитное поле такой плотности, что я не удержался и присвистнул. Опасность данного артефакта отец-настоятель воспринял всерьёз. Надо же, и когда подготовиться-то успел?

Раньше постамента тут никакого не было, но не зря мы застали отца-настоятеля именно в этой оружейной. Всё же Дроздов, видимо, связался с ним, вкратце обрисовав ситуацию, которая была довольно опасна и не совсем понятна. Но, всё же скорость реакции самого сильного клирика поражала. Мы же с Артёмом не пешком сюда шли. Переместились с помощью телепорта. А постамент уже был готов.

Я практически не слушал младшего клирика, который досконально и до мельчайших подробностей описывал все события, уделяя внимание даже ощущениям и чувствам, которые посещали того во время нашего пребывания на озере.

Все это время я обдумывал случившееся, не столько произошедшее в комнате, сколько перебирал в памяти все события, которые приключились со мной в этом мире. Видел ли я еще где-нибудь подобное мерцание или просто не обращал внимания, стараясь обвыкнуться и смириться с колдовством и другими особенностями неизвестного и непонятного места, в котором очутился?

Пришел я к неоднозначному выводу: моя кошка так или иначе, тоже прибыла сюда извне, но переливалась она на свету только от хорошей вычесанной шерсти на упитанных боках, и видели это все, а не только я. И снова появились сомнения в том, а точно ли я мерцаю, или это всего лишь обман зрения?

После того, как артефакт занял своё место, отец-настоятель повернулся к нам и подошел к этому хранилищу, внимательно разглядывая находку. При этом он сделал знак рукой Снегирёву, что бы он продолжал доклад, когда тот деликатно замолчал, дав время настоятелю осмотреть колокол. Когда младший клирик закончил докладывать, отец-настоятель выпрямился и долго задумчиво смотрел на нас. Затем медленно произнёс.

— Хорошая работа. Вы оба молодцы и проявили себя как храбрые воины и мудрые мужи, достойные носить звание клириков. Думаю, что сейчас мне предстоит долго изучать этот предмет, чтобы понять, в чём же его ценность и что именно он создаёт своим потусторонним звоном. — Подняв руку, он благословил нас, а мы смиренно склонили головы, принимая благословение с радостью и гордостью. — Младший клирик Снегирёв, можешь идти отдыхать, ты сегодня проделал большую и очень важную работу. Младший клирик Романов, а тебя я попрошу остаться.

Снегирёв, прежде чем уйти, бросил на меня удивлённый взгляд, я же в ответ только развёл руками. Когда младший клирик вышел, я перевёл взгляд на настоятеля, который снова повернулся к стене с оружием, заложив руки за спину. Со стороны казалось, что всё его внимание приковано именно к этому кинжалу, и ничто больше отца-настоятеля не интересует.

— Мне нечего добавить к словам младшего клирика Снегирёва, — осторожно произнес я, когда молчание начало затягиваться. — Только мои предположения, которые уже были высказаны про остальные две точки. Но, это всего лишь предположения, которые могут быть и неверны.

— Как вы определили, что этот безобидный на вид колокол является тем самым предметом? — наконец, настоятель повернулся ко мне, внимательно и задумчиво глядя в глаза. Ощущения были не из приятных, будто он хотел вывернуть меня на изнанку, ища какие бы то не было секреты, а потом разложить все внутренности по своим местам. Этот взгляд всегда прожигал насквозь, и за время моего пребывания здесь, я так и не смог свыкнуться с ним.

— Этот предмет выглядит чужеродным, — уверенно повторил я слова Снегирёва. Раз уж младший клирик сразу понял, что колоколу не место в шатре озёрной девы, то и мне стало бы сразу понятно. Даже, если бы он не издавал своего мерцания.

— Но ведь дело не только в этом, не так ли? — покачал головой отец-настоятель, словно был разочарован моим ответом. При этом он не отводил от меня своего прожигающего насквозь взгляда, заставляя нервничать.

— Я не знаю, как это объяснить, — всё же я решил рассказать правду, ну, по крайней мере, небольшую её часть. — Просто в последнее время некоторые предметы, когда я пристально на них смотрю, словно, искажаются в пространстве. Возможно, именно так я воспринимаю предметы из других миров, но это не точно и в этом феномене я пока не разобрался.

— Никто больше не видит этого. — Отец-настоятель вновь повернулся к стене, на котором висело оружие, и замолчал. — Скорее всего, это последствия твоей прогулки по тропе между мирами. Только вот временный это эффект или постоянный я не в состоянии ответить.

Я мысленно выдохнул. Хорошая теория, нужно будет ею постоянно пользоваться, если нужно будет объяснить что-то необъяснимое. Гулял с пантерой, приобрел нежелательные эффекты от прогулки помимо потрясений и синяков, с кем не бывает. Она же меня не предупреждала о последствиях, когда за собой позвала. Да, даже, если бы и предупредила, что с того? В тот момент, речь о жизни и смерти шла. Так что ни до жиру, были б живы.

— Знаешь, что это за кинжал? — неожиданно спросил отец-настоятель, кивнув на тот самый клинок, который разглядывал в тот момент, когда мы со Снегирёвым вошли в оружейную.

— Откуда мне знать его историю, здесь нет никаких обозначений, даже тот, кому он принадлежал, не указан. — Ответил я, всё ещё не понимая, что ему от меня надо и почему он не отпустил меня, когда задал все интересующие его вопросы.

— Если желаешь, я расскажу тебе его историю, — и он, не дожидаясь моего ответа, начал рассказ. — Как гласит легенда, однажды царевич, по имени Иван, что от Рюриков свою ветвь пустил, путешествовал по стране. И в одном дальнем селении зашёл в кузню, чтобы кузнеца кликнуть. Конь его пару раз споткнулся, да ещё на дороге ровной, вот и решил царевич заново подковать Сивку своего. А кузнец в то время работал как раз над этим кинжалом. — Отец-настоятель перевел дух и продолжил, не глядя на меня, снова всё своё внимание уделяя кинжалу. — Тогда ещё магия не пришла в этот мир, и миры только-только начали сближаться. Хотя неприятности, так, по мелочи, уже начали происходить, не без этого. Ведь что-то заставило кузнеца ковать этот кинжал. Хотя, заказа такого он ни от кого не получал. Сам, получается, ковал, по велению сердца.

— Царевич увидел клинок, и он ему приглянулся? — я усмехнулся. Все сказки так начинаются, ну, или заканчиваются, смотря какой смысл в сказку вложил сказочник. — Он его хоть купил или так забрал?

— Ни то, и ни другое, — покачал головой отец-настоятель. — Кузнеца прямо там в кузне посетило видение, продолжение прошлого, что и заставило того приступить незамедлительно к ковке этого оружия. Он подарил кинжал царевичу с искренними пожеланиями победы. А конь, как оказалось, в подковах не нуждался, целые были подковы, и ни единого камешка под ними не нашлось.

— Царевич одержал победу? — спросил я, теперь с любопытством разглядывая кинжал. За всё то время, которое я провёл в монастыре, понял одну простую истину — отец-настоятель никогда ничего не говорит просто, чтобы языком почесать. Никогда. — И над кем?

— Кузнец ему сказал, что одержит он победу над самим собой, но, если судить по тому, что мы сейчас знаем, победа была одержана над двойником. И, как думают мои предшественники, именно эта победа помогла в итоге одержать победу нашему миру при столкновении миров. А может и не было никакого двойника, об этом в летописях не говорится, а сейчас мы можем только теряться в догадках и строить самые разные гипотезы. — Отец-настоятель пошевелил пальцами, пробормотав неразборчиво слово-ключ, и защитное поле слетело с части драгоценной коллекции. Подойдя к стене, он снял с неё кинжал и ножны, и протянул их мне. — Мне тоже было видение, если можно так сказать. Держи, именно он поможет тебе одержать победу в твоей предстоящей битве.

— Что это значит? — я подозрительно прищурился, но подарок принял, сразу же вложив кинжал в ножны и прикрепив к ремню на поясе. — Не над самим же собой, в самом деле, я должен одержать победу.

— Кто знает, — наверное впервые на моей памяти усмехнулся настоятель, не вдаваясь в подробности. — Сближение миров так или иначе связано с двойниками. И, если это твой двойник мутит воду, то всё может случиться. Тем более, если судить по тому оборотню недоделанному, который таскается за тобой, одерживать победу над двойниками тебе, Пётр, уже доводилось.

— Так или иначе, такие подарки просто так не дарятся. Никогда и никому. Даже, если учесть, что всё то, что вы мне только что сказали… Ну, пускай будет частью какого-нибудь пророчества. Полагаю, что и с тем кузнецом всё было не так однозначно, я просто уверен в этом, какие бы видения не посещали дарителя. Ведь он мог просто рассказать царевичу о них, но не дарить кинжала.

— Ты прав, такие подарки дарятся, например, на прощанье. Пришло время нам с тобой прощаться, Пётр, — отец-настоятель смиренно склонил голову. — То время, которое ты определил для себя сам, чтобы укрепить своё тело, дух и решимость в выбранном пути, закончилось.

— Как закончилось? — я растерянно смотрел на него, сразу же выбросив из головы наш странный разговор. — Я ведь еще так мало изучил. Мне ещё столько предстоит узнать. Договор был до сентября. До начала нового учебного года. Он же в Ремесленной академии начинается первого сентября, собственно, как и в любой другой школе. А сегодня ведь…

— Сегодня двадцать девятое августа с утра календарь показал. Не думаешь же ты, что я не буду иметь совершенно никакого уважения к твоим родным, и выкину тебя из этих стен прямо перед крыльцом твоей новой школы, как раз первого сентября с утра пораньше? — он улыбнулся кончиками губ.

Я мрачно покачал головой. За два дня можно было многому научиться в стенах монастыря. Можно же было провести больше времени в субпространстве, например. Я чувствовал, что был ещё не готов уходить отсюда. Ещё много для меня неизведанного таилось в этих стенах, о чём мне могли поведать мои наставники.