Кабинет доктора Ленга

63

25 декабря 1880 года, Рождество

Пассажиры вышли из кеба перед отелем «Нормандия», на углу Бродвея и Тридцать восьмой улицы. Экипаж загрохотал прочь, посыльный кинулся вниз по ступенькам за багажом, а Пендергаст остановился взглянуть на grand édifice[142]. Придержав д’Агосту рукой, он поднял трость.

– Одну минуту, мой дорогой Винсент, – сказал он, наклонившись ближе, чтобы рождественские песнопения, долетавшие с ближайшего угла, не заглушили его слова.

– Не вопрос.

Накануне вечером д’Агоста появился на пороге дома Пендергаста, буквально упросив отправить его в 1880 год, пока он не передумал, и с тех пор старался как можно меньше рассуждать, во всем следуя за другом.

– «Нормандия» – не самый дорогой отель в Нью-Йорке, но он популярен среди богатых европейцев, заботящихся о своем кошельке. Идеальное место для праздного английского денди вроде меня, совершающего долгую увеселительную поездку по Штатам и живущего на денежные переводы с родины.

– Так вот чем объясняется ваш нелепый акцент.

– Он не нелепый. Это протяжное произношение, свойственное представителям высшего класса поздневикторианской Британии, и оно мне полностью подходит.

– Вы говорите так, будто у вас полон рот камней.

Пендергаст снова поднял трость.

– Пожалуйста, обратите внимание на то, что вы здесь гость, во многих смыслах. Итак, в отеле имеются новейшие удобства, включая паровое отопление, переговорные трубы, уборные на каждом этаже и пожарный звонок в каждом номере.

– Уборные? То есть туалеты?

Д’Агоста поднял взгляд на огромный отель: на каждом этаже, должно быть, помещалось пятьдесят номеров.

– Да, именно так. Невиданная роскошь. Два для джентльменов и два для леди.

– Господи!

Д’Агоста двинулся следом за Пендергастом согласно полученным инструкциям. Тот и вправду выглядел как английский денди. Утренний костюм, щегольской жилет с золотой часовой цепочкой, яркий шейный платок из шелка, туго застегнутый воротник и ротанговая трость с резным набалдашником из слоновой кости в виде льва. Д’Агоста подозревал, что он наслаждается своей ролью. Винсент по его распоряжению изображал слугу, облачившись в жесткую, колючую, слишком теплую и к тому же тесноватую одежду. К счастью, была зима: летом такой наряд свел бы его в могилу.

– Не зайти ли нам внутрь, Винсент?

– Почему бы не зайти, черт возьми?

– Вам следует привыкнуть, что ко мне нужно обращаться «сэр», – понизив голос, сказал Пендергаст. – Не забывайте, что вы мой американский слуга, немного глуповатый и косноязычный. – Он посмотрел на д’Агосту и приподнял бровь. – Мне придется быть с вами грубым: все англичане относятся так к своим слугам.

Д’Агоста услышал собственный смех.

– Хорошо, сэр.

Они поднялись по ступенькам в холл, украшенный рождественскими гирляндами и наполненный состоятельными путешественниками, и подошли к отделанной мрамором стойке.

– Будьте добры, номер триста двадцать три.

– Да, сэр, – ответил клерк. – Счастливого вам Рождества.

Он протянул Пендергасту ключи от номера, и они прошли к лифту. Юноша в бордовой ливрее с золотыми позументами открыл решетчатую дверь.

Д’Агоста остановился и оглядел хлипкую на вид конструкцию.

– Э-э… может быть, лучше подняться по лестнице?

– Сэр, я готов поручиться за надежность устройства, – произнес лифтер явно отрепетированную фразу. – Последняя модель лифта с паровым приводом, гарантия безопасности от самого мистера Отиса. Даже если оборвется трос.

– Оборвется? – переспросил д’Агоста.

Пендергаст вошел в лифт и обернулся.

– Ты идешь, Винсент? – сказал он властно: знатный господин, обращающийся к прислуге. – Ты же слышал, что сказал этот человек. Заходи, живо!

Д’Агоста подчинился. Шипя, раскачиваясь и поскрипывая, лифт начал подниматься на третий этаж.

Через пару минут они вошли в номер с двумя спальнями и гостиной. Два чемодана Пендергаста, которые д’Агоста был вынужден таскать за ним, стояли рядом с дверью. Пендергаст снял плащ, д’Агоста бросил пальто на массивное викторианское кресло и сам плюхнулся сверху.

– Недурно для стосорокалетней древности, – сказал он, оглядевшись. – Сколько это вам стоило?

– Три доллара и пятьдесят центов за ночь. С полным пансионом.

– А как вы платили? Принесли с собой сюда старинные деньги или что-нибудь еще?

– Да, именно так. В первое свое путешествие я взял пятьдесят фунтов в серебряных моргановских долларах[143], которые приобрел на аукционе. Сильно истертые монеты, не представляющие нумизматической ценности. Номинальная стоимость – тысяча долларов.

– Тысяча долларов? Сколько же это в сегодняшних деньгах? То есть во вчерашних?

– Учитывая, что тысяча долларов – это заработок фабричного рабочего за два года, а дом можно купить за несколько сотен, я оцениваю их покупательную способность в сто тысяч долларов.

Д’Агоста присвистнул.

– Можно сделать неплохой бизнес. Приносишь сюда деньги, вкладываешь в дело и получаешь быструю прибыль, зная, как будет развиваться рынок.

– А дальше?

– Закопать где-нибудь, а потом вернуться в наше время и вырыть.

– Не забывайте, что это не наша временна`я линия, не наша вселенная, – ответил Пендергаст. – Вы ничего не найдете там, где были зарыты деньги.

– Ах да, верно.

Пендергаст объяснял, что термин «путешествие во времени» упрощенно описывает действие прибора, которое на самом деле связано с параллельными вселенными, но д’Агоста мало что понял.

– Ну хорошо. Мы можем получить прибыль в этом восемьсот восьмидесятом году, перевести деньги в золотые слитки или бриллианты и вывезти к себе с помощью прибора.

– Можем. Но не будем.

– Почему?

Пендергаст покачал головой:

– Это неправильно. И опасно. Проект может затянуться на месяцы, но чем дольше мы остаемся здесь, тем выше вероятность поломки прибора.

Д’Агоста вздрогнул при мысли о том, что застрянет здесь навсегда. Довольно странно, но разделявшие их с Лорой время и пространство ослабили его депрессию и чувство вины. Поворачивать назад поздно, у него теперь другие поводы для беспокойства. Но, помогая Пендергасту справляться с делами и оставаясь при этом в тени, д’Агоста все же рассчитывал вернуться в свой мир целым и невредимым.

Он показал на чемоданы:

– А что там в них? Опять серебряные доллары? Или золотые слитки? Весят они порядочно.

– Это мое четвертое путешествие сюда. У меня было достаточно времени, чтобы составить список предметов, которые могут потребоваться в нашем деле… прежде чем мы вернемся.

«Могут потребоваться в нашем деле». Д’Агоста поежился.

– Мне нужно в туалет, – сказал он. – Как это сделать, сэр?

– Кажется, налево по коридору. Можете также воспользоваться ночным горшком под вашей кроватью. Их любезно выносят два раза в день.

– Я лучше подожду, – простонал д’Агоста.

– Раз уж мы затронули эту тему, горничная может по вашему желанию приготовить ванну, если предупредить ее за сутки. Ванные комнаты тоже находятся в конце коридора. А горячую воду для бритья и умывания приносят каждое утро прямо в номер. – Пендергаст чуть наклонил голову. – Постояльцы «Нормандии» наслаждаются высочайшим уровнем роскоши и комфорта.

– Ага, точно. Пока есть бесплатный вайфай, я всем доволен, – ответил д’Агоста и огляделся. – Между прочим, который час?

– Шесть вечера. Что я могу предложить вам, Винсент, так это охлажденную бутылку шампанского и caviar aux blinis[144], пока мы обсуждаем наши следующие шаги. Боюсь, о баночке вашего любимого напитка говорить не приходится, но вам могут принести кружку манхэттенского эля… комнатной температуры.

– Шампанское будет в самый раз.

– Как мой слуга, вы должны заказать его. Нажмите кнопку звонка на стене и поднесите ухо к переговорной трубе. Когда услышите ответ, сделайте заказ, только кричите громче.

Д’Агоста тяжело поднялся с кресла, подошел к устройству и нажал кнопку. Из трубы донесся глухой, искаженный голос, и д’Агоста передвинул ее от уха ко рту.

– Бутылку шампанского и блины с икрой в номер триста двадцать три, пожалуйста.

Услышав невнятное подтверждение, он вернулся на место.

Тем временем Пендергаст переместился в другое кресло и теперь сидел, подавшись вперед: локти на коленях, руки сцеплены. Задумчивый вид, с которым он входил в отель, сменился предельной серьезностью.

– Винсент, я не найду слов благодарности за ту жертву, которую вы принесли ради меня. С вашего позволения я даже не буду пытаться – по крайней мере пока. Сейчас мы должны обсудить нашу стратегию. Время играет важнейшую роль.

– Продолжайте.

– Нам известно, что в нашей временно`й линии Ленг убьет Мэри на операционном столе седьмого января тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Но есть одна проблема: мы больше не в нашей временно`й линии. Проникнув в параллельную вселенную, мы потревожили ее, как брошенный камень поднимает круги на поверхности пруда. Даже сейчас наше вмешательство и, что намного важнее, вмешательство Констанс вызывают реакцию, которую невозможно предсказать.

– Если мы не можем предсказать последствия, что это для нас означает?

– В частности, то, что Мэри не обязательно умрет седьмого января. В этой временно`й линии она может умереть позже. Куда хуже то, что она может погибнуть раньше. Хотя я не до конца уверен, мне все же кажется, что Констанс совершила фатальную ошибку: она думает, что у нее есть две недели на выполнение своего плана. Мы не можем согласиться с этим предположением. Мэри, как, по сути, и все остальные, находится в большой опасности, потому что временно`й пруд основательно потревожен и мы не способны предугадать, что произойдет.

Д’Агоста покачал головой:

– Констанс – не последняя дура. Что, по-вашему, может заподозрить Ленг?

– Вряд ли он подозревает, что Констанс прибыла из будущего. И если когда-нибудь узнает об этом, мы пропали. Но вот что он знает точно. – Пендергаст поднял руку и принялся загибать один за другим тонкие паучьи пальцы. – Первое: он знает, что Констанс – не герцогиня Иглабронз. Второе: он знает, что она интересуется его делами и уже многое разведала. Третье: со временем он непременно заметит сходство между Констанс и Мэри, если еще не заметил. Четвертое: он сделает вывод, что при ее богатстве и положении в обществе, не говоря уже об уме, этот интерес со стороны Констанс означает, что ему грозит опасность, возможно смертельная. Не забывайте, что Ленг способен безжалостно и равнодушно лишить человека жизни невообразимым для нас способом. Если он почувствует угрозу, ответ будет жестоким и решительным.

– Какой именно ответ?

– Он необычайно умен, Винсент. Нет никакой возможности заранее узнать, где, как и когда он нанесет удар. Поэтому мне и нужна ваша помощь. Он может покалечить или даже убить Констанс. Впрочем, не исключено, что Ленг посчитает ее предложение забавным и даст Констанс возможность разыграть свои карты… ради собственного развлечения. А потом ударит сам. – Пендергаст покачал головой. – Мы просто не знаем.

– Так что я должен делать?