Воображаемый друг

— Не бойся, не бойся, — сказал человек, придвигаясь к ней. Но что-то было в его голосе, подсказавшее ей — бояться нужно. Катя дернулась, но тут же крепкие пальцы ухватили ее за локоть.

— Отпусти… те… меня, пожалуйста, — девочка готова была разреветься от страха.

— Отпущу, конечно, отпущу… — он наклонился к ее лицу, и девочка увидела близко-близко его темные маленькие глаза, похожие на черные угольки. Обещание отпустить звучало зловеще и вовсе не обнадеживало. — Ты только сначала скажи мне — Тин здесь?

— Да, — поспешно ответила она, прежде чем успела опомниться. — Да! Отпусти!

Он в ответ еще крепче перехватил ее руку, дернул на себя.

— Вот как. Хорошо!

Кате показалось, что он действительно рад, но сулит ли эта радость что-то хорошее Тину?

— Выведи его вечером сюда, когда стемнеет. Мне надо с ним поговорить.

Девочка покачала головой, зажмурившись. Темный огонь в глазах не сулил ничего хорошего.

Кате было так страшно, что она не чувствовала земли под ногами, в голове звенело. Она дернула рукой и… смахнула на пол чашку с чаем. Чай обжег ее колени, несильно, но достаточно, чтобы она пришла в себя.

Четвертая часть

Девочка увидела, что сидит на кухне, и нет никакой опасности. Никто ей шею сворачивать не собирается. Вот это замечталась! Так натурально все выглядело, до сих пор ноги трясутся. Катя даже невольно обернулась, и сердце на секунду сжалось в ожидании, но кухня была пуста. Правда, недолго, потому что в коридор на шум выглянула бабушка, остановилась в дверях. Увидела разбитую чашку и покачала головой, но не зло.

— На счастье, — сказала она.

— Ага, — подтвердила Катя. Действительно, повезло.

Возвращаться на Римм сразу было страшно, хотелось немного отвлечься, отдохнуть. Наверное, она не выспалась этой ночью, вот и мерещатся всякие ужасы. Может быть, она даже уснула ненадолго? Катя притащила рюкзак на кухню, здесь было светлее, и решила заняться уроками. Разложила тетрадки, вытащила дневник — мятый, потертый, сразу было видно, что его хозяйка не сильно озабочена появлением в нем хороших оценок. Как назло, уроков задали мало, и были они легкие.

Не успела Катя достать ручку и написать в тетради число, как почувствовала, что на кухне она не одна. Подняла голову и улыбнулась.

— И куда ты пропала, моя девочка? — спросил Ион. — Я тебя потерял. Волнуюсь!

Катя готова была обнять его за эти слова, ведь ей давно уже казалось, что никто не волнуется за нее. Почему все думают, что она такая сильная и самостоятельная, ведь это совсем не так! Ведь она еще ребенок, разве нет? Почему же никто не делает с ней уроки, никто не спрашивает, как у нее настроение и даже просто-напросто не берет за руку и не гладит по голове? Когда никто не обнимает даже одного раза в день, то к вечеру становится очень холодно, просто до дрожи. Катя давно уже замечала это — с утра в груди словно солнышко, теплое, хотя совсем маленькое. А к вечеру от тепла ничего не остается, а там, где было маленькое теплое солнышко, большая черная дыра, которая затягивает в себя все светлые мысли. Стало грустно. Даже Ион — такой добрый, такой понимающий, но на самом деле она его просто придумала. А можно ли считать поддержку воображаемого друга реальной? Это ведь все равно, что пить воду и представлять, что пьешь лимонад. Не по правде…

— Уйди, — сказала она, опустив голову.

— Почему? — Ион сдвинул брови, но не нахмурился, просто пытался понять.

— Ты не настоящий. Тебя нет на самом деле… И никто меня не любит, никому я не нужна! — последние слова Катя выкрикнула и тут же испуганно сжала губы — не хотелось волновать бабушку, и только лишь спустя мгновение поняла, что весь разговор происходит у нее в голове. Она и хотела, и боялась одновременно, что Ион исчезнет, а вместе с ним все волшебство, которое со вчерашнего дня появилось в ее жизни. Но он не ушел, а присел рядом на корточки и взял ее за руку. Как будто присел… Как будто взял… Но Катя ясно ощущала это прикосновение.

— А что такое реальность? — спросил он просто. — Вот, например, солнце. Оно существует?

— Да, конечно! — Катя фыркнула.

— А почему ты так в этом уверена? Ведь ты сейчас его не видишь?

— Но я видела… Я помню. Оно существует в моей памяти!

Ион улыбнулся.

— Значит все, что существует в твоей памяти — реально?

— Ну естественно! — Катя подняла плечи вверх и развела руками, словно хотела сказать «тут даже добавить нечего». Иона же это совсем не смутило, наоборот.

— Все, что есть в твоей голове — трава, небо, твоя мама, — существует, потому что ты о них помнишь и можешь нарисовать в своем воображении? Тогда почему же нет Римма, Тина, меня?

— Потому что!.. — начала Катя и замолчала, смутившись. Она не знала, что сказать, но и отступать не хотелось. — Потому что нельзя одновременно быть и там, и здесь… Так не бывает!

Ион улыбнулся.

— Ладно. Твоя взяла — пусть так. Я лишь хотел тебе показать, что не так уж они отличаются друг от друга, эти два мира: реальный и тот, что существует в воображении. И я бы мог уйти, но пока боюсь оставлять тебя одну. Или… Я не могу тебя заставить. Если ты скажешь, что с тобой все будет хорошо, то я сразу тебя покину. С тобой все будет хорошо?

— Нет, — ответила Катя, из глаз потекли слезы, потому что было нестерпимо от мысли, что она снова останется одна в этом холодном реальном мире. — Нет, не уходи, пожалуйста! Не оставляй меня одну! Но… Просто… Я думала, что там будет весело и интересно. А там так страшно! Как это вынести?

Ион протянул руку — прохладную и теплую одновременно, и стер слезы с ее щек, прикоснулся ко лбу, успокаивая и утешая.

— Понимаешь, в твоей душе уже так давно жила печаль, и одиночество, и страх, что теперь воображение может создавать только жуткие картинки. Но поверь, пока я рядом, с тобой ничего плохого не случится! Веришь мне?

Катя покивала головой. Конечно, она верила. Она хотела верить.

— Отправляемся на Римм? — спросил Ион.

— Ага! Тин без нас, наверное, совсем заскучал… Тин! — воскликнула она, вспомнив про незнакомца, подкараулившего ее у грибных плантаций. А теперь Тин остался там совсем один, пока она здесь льет слезы, раскисает и требует утешения. — Тину грозит опасность!

Она и сама не заметила того, что Тин из убийцы превратился в ее глазах в друга или, по меньшей мере, члена команды, и его надо защищать.

— Быстрее возвращаемся, — горячо зашептала она. — Я тебе все расскажу, но сейчас нет времени.

Катя опасалась самого страшного, но они застали Тина в гараже. Он возился в коробке с деталями, что-то искал.

— Я уже занялся, — объяснил он Иону, и тот кивнул, будто понял, чем же таким занялся Тин.

Он углубился в поиски, а Кате захотелось спрятаться. Вот сейчас он спросит: «А где же камень?» И посмотрит на нее. И Ион посмотрит на нее и сразу же все поймет… И как жить после этого? Ох, как было стыдно! Девочка тут же решила, что когда никто не будет смотреть, она возвратит украденный камень на место. А пока надо было чем-то отвлечь Тина от коробки.

— Тин, — позвала она, впервые назвав его по имени. — Там, у плантации тебя спрашивал какой-то человек…

— Да? — удивился Тин. — Какой?

— Знаешь, страшный… Тебе лучше не выходить пока одному наружу.

И Катя быстренько рассказала о том, что знала. Хотела рассказать и про шептуна, но в последнюю секунду удержалась — она не была до конца уверена, что это не сон. Слишком уж нереальным, даже для этого мира, был персонаж.

Тин перепугался, это было видно по его лицу: побледнел, присел на диван, вертя в руках какую-то железку…

— Так я и знал, — сказал он. — Они мне покоя не дадут! Я теперь нежелательное лицо здесь…

— Кто они? — спросила Катя и Ион одновременно.

— Кто-то… Жители… Соседи. Наняли наемного убийцу, это же понятно!

Катя думала о том же, но сейчас, получив подтверждение своим опасениям, ахнула, не сдержавшись.

— Что же делать? Скоро вечер! Никто не придет на помощь! Надо бежать отсюда, пока не поздно!

— И навсегда оставить имя Тина запятнанным? — Ион спрашивал так, словно Катя должна была знать ответ: — Нет, мы не можем вот так уйти… Надо поговорить с этим человеком — возможно, ты просто неправильно его поняла…

— Неправильно поняла?! — задохнулась Катя, вспомнив глаза-угольки. — Не знаю, как ты, а я никуда не пойду! Да и что мы можем: девочка и двое мальчишек.

Тин кинул быстрый взгляд на Иона и опустил голову, скрывая улыбку, но Катя успела заметить его лукавый вид.

— Что?! — не поняла она. — Что я сказала не так? Или ты, Тин, считаешь себя самым взрослым здесь. Уверена, восемнадцати тебе еще нет!

— Мне — нет, — послушно согласился Тин и вновь покосился на Иона, который неожиданно заинтересовался мятым листом бумаги со схемой: разгладил его на колене и принялся старательно изучать.

— А тебе ведь тоже нет восемнадцати? — спросила девочка своего друга, но уже не так уверенно. — Сколько тебе?

Ион поднял голову и посмотрел на нее немного виновато:

— А это так важно? Я принадлежу к расе людей, которые, достигнув определенного возраста, перестают взрослеть…

— Миротворцы… — шепнул Тин.

— Да. Миротворцы — это одно из названий. Прости, надо было сказать раньше, но я не посчитал это важным. По сути, то, что ты видишь, и есть мой истинный возраст.

— Ого! — сказала Катя, не зная, что можно еще добавить.

— И к тому же миротворцы умеют превосходно улаживать конфликтные ситуации! — продолжил Тин, в его голосе сквозили нотки восхищения. — Думаю, если он поговорит с нашим гостем, то хуже не будет!

— Ну, не знаю… — Катя покачала головой. — Я не уверена, что наш гость из тех, кто разговоры разговаривает. Он скорее в горло вцепится, чем станет слушать.

— Вот и посмотрим! — просто сказал Ион, было видно, что он на самом деле не боится, в то время как душа девочки ушла в пятки.

Темнота навалилась внезапно, словно опустилось ватное душное одеяло. Ион и Тин в две руки раскладывали детали в коробке, а Катя наблюдала за этим с легким ужасом. Нет, даже не с легким, с настоящим ужасом. Ей совсем не хотелось, чтобы обман раскрылся. Она грызла ногти на руках и не понимала, за что на нее свалилось столько несчастий. И чего им вздумалось устраивать инвентаризацию этого хлама, что они там разыскивают?

Ион время от времени поглядывал на мятый лист бумаги, лежащий рядом с коробкой, и, вынимая наружу то трубку, тронутую ржавчиной, то обугленную с одного края плату, сличал их с изображенными на чертеже. Они переговаривались вполголоса, а Кате даже страшно было прислушиваться. Камень оттягивал карман, и ей казалось, что он вот-вот прожжет дыру в комбинезоне и упадет на пол.

— Так вы идете? — спросила она.

Теперь она почти мечтала о том, чтобы Ион и Тин ушли на встречу с человеком, у которого глаза-угольки. А она в это время положит на место украденный камень, и все будет хорошо.

— Я здесь останусь, ладно? — поспешно предупредила она вопрос, который успела прочитать у Тина в глазах.