Красный гаолян

Один из разбойников повёл мула, дедушка тащился за ним, а Пестрошей и остальные его подручные столпились позади дедушки.

Когда они дошли до дамбы, Пестрошей холодно глянул на дедушку, вытиравшего с лица пот и грязь.

— Зря только пришёл, зря… ну и жарища… — ворчал он.

Дедушка сорвал с себя перепачканную в грязи одежду, кинул на неё два своих пистолета, быстро прошёл несколько шагов и вдруг прыгнул в реку. Он барахтался в воде, как полоски теста в шкворчащем масле, голова то всплывала, то тонула, он бил руками по воде, словно пытался вырвать клок рисовой соломы.

— Эй, парень, ты что, плавать не умеешь? — спросил один из разбойников.

Пестрошей хмыкнул.

С речки донеслись странные звуки — это дедушка пытался крикнуть, но тут же захлебнулся. Течение начало потихоньку сносить его на восток.

Пестрошей тоже двинулся вдоль реки на восток.

— Атаман, он и впрямь сейчас потонет!

— Так лезьте в воду и вытащите его! — распорядился Пестрошей.

Четверо бандитов прыгнули в реку и вытащили дедушку, который наглотался воды так, что его живот напоминал заполненный кувшин. Он лежал на насыпи, вытянувшись, словно мёртвый.

Пестрошей велел:

— Приведите сюда мула.

Один из разбойников прибежал, ведя за собой мула.

Пестрошей сказал:

— Положите его на спину мула животом вниз!

Дедушку уложили на спину мула, прижав надувшимся как барабан животом к седлу.

— А теперь хлестните мула, чтоб побежал! — скомандовал Пестрошей.

Один из бандитов тянул мула, второй его подгонял, а ещё двое поддерживали дедушку. Наш большой чёрный мул помчался на насыпи. Когда он отбежал примерно на расстояние двух выстрелов из лука, у дедушки изо рта фонтаном вырвался целый столп мутной воды.

Разбойники сняли дедушку с мула и снова положили на насыпь. Он так и остался там лежать и, вращая глазами, как дохлая рыба, смотрел на здоровенного Пестрошея.

Пестрошей снял с себя плащ и, ласково улыбаясь, сказал:

— Парень, считай, второй раз родился.

Лицо у дедушки было мертвенно-бледным, мышцы на щеках сводило судорогой.

Пестрошей и остальные разбойники разделись и попрыгали в воду. Все они были отличными пловцами и устроили настоящую битву, отчего во все стороны разлетались брызги.

Дедушка потихоньку поднялся, накинул на плечи плащ Пестрошея, высморкался, прочистил горло, размял руки и ноги. Седло мула было мокрым, и дедушка вытер его одеждой Пестрошея. Мул нежно потёрся о ногу дедушки гладкой, как атлас, мордой. Дедушка потрепал его по спине:

— Чёрненький, подожди немного!

Когда дедушка схватил пистолеты, разбойники, словно стая уток, кинулись к берегу. Дедушка семь раз выстрелил, придерживаясь чёткого ритма. По бездушной воде Мошуйхэ разлетелись кровь и мозги семи разбойников.

Дедушка выстрелил ещё семь раз.

Пестрошей уже выбрался на берег. Речная вода омыла кожу, и она стала белоснежной. Разбойник, без тени страха стоя среди зелёной травы на речной отмели, с восхищением присвистнул:

— Отлично стреляешь!

Горячие, похожие на золото солнечные лучи осветили капли, катившиеся по его телу или неподвижно повисшие на коже.

— Пестрошей, ты щупал мою женщину? — спросил дедушка.

— К сожалению!

— Ты как стал разбойником?

— Ну, ты тоже не помрёшь, спокойно лёжа на кане.

— В воду не пойдёшь?

Пестрошей сделал несколько шагов, остановился на мелководье и ткнул себя в сердце:

— Стреляй сюда, а то разбитая голова слишком уродливо выглядит!

— Хорошо.

Семь пуль изрешетили сердце Пестрошея, он застонал и повалился в речку на спину. Ноги ещё какое-то время торчали над водой, а потом он потихоньку ушёл на дно, словно рыба.

На следующее утро дедушка с бабушкой, оседлав чёрных мулов, поехали к прадедушке. Тот как раз отливал из серебра «замок долголетия»[74] и при виде дедушки с бабушкой перевернул маленький плавильный котёл.

Дедушка сказал:

— Слыхал, что Цао Мэнцзю одарил тебя десятью серебряными юанями.

— Пощади меня, достойный зять! — Дедушка упал на колени.

Дедушка достал из-за пазухи десять серебряных долларов и уложил их на гладкий лоб прадедушки.

— Выпрями шею и не двигайся! — рявкнул дедушка.

Дедушка отошёл на несколько шагов и двумя выстрелами — бах! бах! — сбил две монетки.

Он выстрелил ещё дважды, и ещё две монетки слетели.

Постепенно тело прадедушки обмякло, и дедушка не успел сделать все десять выстрелов, когда прадедушка повалился, разбитый параличом.

Бабушка вытащила из-за пазухи сотню монет и разбросала их так, что пол заблестел серебром.